Между Мирами - Андрей Валерьевич Степанов

– Охотно верю, потому что не был с ним знаком лично, а газеты действительно часто искажают правду, – поддакнул я, решив потянуть время. – Но, видите ли, мы с моим другом целый день провели в пути. Поэтому я не видел последних газет. И, чтобы ознакомиться с противоположной точкой зрения относительно вашего брата…

– Кончайте юлить! – выкрикнула Евлампия и, пошарив рукой на столике неподалеку, скомкала и швырнула в меня шуршащие листы. – Читайте!

В руках у меня оказалась столичная газета, в которой ситуации с Хворостовым отвели даже не первую полосу. В заметке ни слова не говорилось о заговорах или связи с Сергеем Николаевичем. Кратко и без излишеств автор указывал на то, что Ипполит своим поведением, действиями и образом мыслей дискредитировал не только себя и свою работу в совете, но еще и всю семью и дворянство губернии в целом.

«Не предстало достопочтенному человеку, который вот уже пять лет успешно ратовал за свою губернию в Большом Совете, вести себя столь низко и участвовать в беседах столь неприличных, что их и упоминать на страницах сей газеты не положено». Так завершался материал, посвященный Хворостову.

– Собственно… – начал я и тут же замолчал.

– И чего ты им скажешь? – спросил Быков, читавший ту же самую заметку через мое плечо.

– Узнали противоположную точку зрения? – поинтересовалась Ира.

– Какая-то она совсем нечеткая, – ответил я. – Но это все равно не объясняет ситуации вокруг нас. Мы приехали в Вельск, и, как только вышли из вагона, сразу же начались неприятности.

– Вы, должно быть, про тех троих, что были на вокзале? – натянуто улыбнулась Евлампия. – Это точно не наши люди – вот все, что я могу про них сказать. У нас в последний год много всякого сброда по городу шастает. Советую вам быть осторожнее.

– Куда уж, – ответил я, повернувшись в сторону мужика с двустволкой.

– У нас вам ничего не грозит, – миролюбиво произнесла Ира.

– По крайней мере, не в вашем автомобиле, – Быков, поморщившись, потер ребра.

– Советовать вы нам можете все, что угодно. Но почему-то мы сидим сейчас здесь, тогда как наши вещи остались в гостинице, – сказал я. – Требую объяснений, потому что ваша дочь ничего не сообщила. Что здесь происходит? И не надо играть в те же игры, что и она! – я повысил громкость и услышал, что мужик с двустволкой сзади пошевелился.

– Хорошо, давайте проясним, – Евлампия сделала успокаивающий жест. – Мы ждем императорского посланника за приглашением занять место в Большом Совете. Очевидно, что это вы.

– Очевидно? – удивился я. – Я нигде не показывал документов, и о моем приезде не писали в газетах, – я ткнул пальцем в исписанный мелким шрифтом лист. – Точно так же некому было сообщать вам – официально во всяком случае – о моем приезде.

– Не подумала бы даже, что вы, несмотря на свой юный возраст, окажетесь так несведущи в политических делах, – горько усмехнулась Евлампия. – Воистину Империя гибнет, если к нам посылают таких людей, как вы!

– Маман! – Ира возмутилась, но по ее виду сложно было понять, притворно или действительно. – Это – наши гости, а ты их оскорбляешь.

– Гости, – фыркнул Алан. – Скорее уж пленники.

– Давай не будем злить вооруженных людей, – шепнул я сыщику, а потом произнес, уже громче: – отсутствие опыта еще не значит, что вы можете так со мной разговаривать, – на это Быков фыркнул еще громче. – Предположим, – продолжил я, не обращая на него внимания, – что это действительно так очевидно. А я, в силу неопытности, этого не вижу. Да, я императорский посланник. Но не к вам.

У обеих женщин моментально опустились руки. Если бы кто из них держал чашку, та бы зрелищно рухнула на идеально гладкий, тщательно выкрашенный пол.

– Как так – не к нам?! – Евлампия нахмурилась, отчего стала еще больше похожей на коршуна. Сзади меня снова пошевелился мужик с двустволкой, но на этот раз никаких успокаивающих жестов не было.

– Маман, – Ира потянулась к матери, но та отдернула руку и сделала шаг в мою сторону:

– Уж не намекаете ли вы, юноша, что вы приехали к этому выскочке Новикову?!

– Я не намекаю, – широко улыбнулся я, радуясь тому, что можно уколоть эту даму, – а говорю прямо: я приехал к графу Новикову.

Хворостова замерла в нескольких сантиметрах от кончика моего носа. Я видел, как она задрожала в ярости от моих слов, но сделать ничего не могла.

– Мы могли бы договориться, – прошипела она. – Будь вы хоть каплю сговорчивее.

– Я не намерен с вами договариваться, – я покачал головой.

– Абрамов! – теперь сыщик пнул меня по ботинку.

– А ваш друг, кажется, более сговорчив, – женщина выразительно изогнула брови.

– Только ему не хватает полномочий. С ним вы тем более не договоритесь.

Евлампия отошла от меня и выпрямилась, некоторое время смотрела в потрескивающее пламя в камине, а затем, не глядя на меня, сказала:

– Я еще в очень хороших отношениях с начальником городской полиции. Надеюсь, вы понимаете, о чем я?

– Не стоит мне угрожать, – ответил я как можно легче.

– Я не угрожаю. Пока что. Как вы могли заметить, все ваши действия остались без последствий. А то, что вы делали на вокзале – вполне могло бы иметь неприятные последствия для вас обоих.

– Так вы же не имеете отношения к той троице на вокзале, – напомнил я.

– Не имею, – согласилась женщина. – Однако вполне могла бы не указывать начальнику полиции на то, что иногда лучше бездействовать и не мешать столичным господам. Я ведь тогда еще не знала, что господами здесь и не пахнет.

– Маман! – воскликнула Ира. – Хватит! Зачем тебе эта политика!

– Дорогая, тут дело не в политике, – ответила ее мать, ничуть не смягчившись. – Это все козни Новикова, этого бездарного выскочки.

– Ух ты, – Быков сел поудобнее и приготовился слушать. – Вот это поворот!

– Простите, но то, что происходит у вас в Вельске, мне незнакомо, – сказал я. – Может, проясните? Я уже устал просить вас обеих дать мне хоть какую-то информацию.

– Ира, будь так добра, – Евлампия устало опустилась на свой стул и картинно отвернулась. – Расскажи нашим гостям, пожалуйста. Меня они отказываются понимать.

– Без загадок, мне их в других делах хватает, – добавил я.

– Из того, что я услышала, – девушка нервно постучала по подлокотнику, – вы – барон Абрамов?

– Верно, – кивнул я. – Можно просто Максим, мне так привычнее.

Теперь фыркнула Евлампия, а когда все повернулись в ее сторону, произнесла:

– Никакого самоуважения! Позор!

– Мне надоело, – я встал со стула. – Поднимайся. Мы уходим.

– Вы никуда не пойдете! – воскликнула женщина. – Гриша! Ваня!

Пара мужиков с двустволками перегородила нам дорогу. Третий, который унес наши пистолеты вместе с патронами, в комнате отсутствовал.

Оружие уперлось мне в грудь, и я поднял руки, не слишком высоко – на уровень плеч. То же самое сделал и Быков, стоя рядом со мной не далее, чем в полуметре правее.

– Вы никуда не пойдете! – повторила Евлампия.

Я посмотрел на мужика.