Моя анимежизнь. Пенталогия (СИ) - Смолин Павел

– Здравствуй, любовь моя! – Лихо тормознул я около нее, позвенев звоночком.

– Здравствуй, любимый! – Откликнулась она, согрев меня самой милой в мире улыбкой.

Поцеловались, поехали.

– Мама предложила немного поучить тебя приемам.

– Почему бы и нет? Я не против чуть лучше узнать будущую свекровь!

– Тогда приходи по утрам?

– Хорошо!

Йее, зарядка заиграет новыми красками!

– Ты не против, если в субботу я погуляю с Сакурой‑семпай? Если она согласится, конечно.

– Совсем не против, – Улыбнулась она, – А куда мы пойдем в воскресенье? На этой неделе твоя очередь выбирать!

– Пока не знаю, но что‑нибудь обязательно подвернется!

Поднявшись на родной этаж, увидел окруженного какими‑то пацанами Кейташи. С параллели, чтоли? В нашем классе таких не видел. Блондин, судя по всему, выдавал отчет о проведенных с кем‑то выходных:

– Ее родителей не было дома, и она повела меня в свою комнату. Я полез в карман, но…

– Но единственным гон*оном в этих штанах оказался ты? – Не выдержал я.

Хэруки злобненько захихикала (милаха!), пацаны кусали губы, но ржать над кумиром не смели. Обогнув красного как помидор и лихорадочно подыскивающего ответ Кейташи, зашли в класс. Вот поэтому, Иоши, у тебя и нет друзей! Да к черту – ненавижу, когда хвастаются такими вещами. Было бы чем гордиться – сколько на земле людей? Миллиардов пять в эти времена? Вот почти все они занимаются сексом. Некоторые – так и несколько раз за жизнь. А кто‑то (я, конечно, в это не верю, но слухи ходят) и по несколько раз на дню!

– Привет! – Подошли мы к уткнувшейся в учебник английского Кохэку.

– Доброе! – Вполне жизнерадостно ответила она.

Кейташи зашел в класс и направился ко мне, громко (а в классе вообще‑то полно народу!) заявив:

– Решил подобрать мои объедки? – И кивнул на Кохэку.

Ну это уже слишком! Сделав шаг блондину навстречу, коротко пробил «под дых». Малолетний урод согнулся пополам и закашлялся.

– Одзава, Саито, к директору! – Раздался со стороны входа голос Араки‑сенсея.

– Доволен, придурок? – Прошипел я Кейташи, подмигнул испуганно прикрывшим ладошками рты девушкам и пошел к Араки.

Разогнувшийся блондин поплелся следом. Араки либо растерялся, либо у него нет нужных полномочий, поэтому весь путь молчал. Как ни странно, мне было плевать. С моими‑то регалиями из‑за вот такой мелочи что они мне сделают? Да я без пяти минут фигура мировой величины! Пошла ты, вонючая Япония! Нихрена ты не аниместрана! Вот потому ваши мультики такие хорошие – всего лишь способ хотя бы на время вырваться из социального ада. Прижмет – свалю к чертям (под "чертями" подразумеваются пиндосы) и Хэруки с собой увезу. Куплю ей самолет, пусть к дедушке летает хоть каждый вечер. Она умненькая, язык быстро выучит, а ботаники везде нужны.

– Одзава‑сан, Саито‑сан, вы ведь прекрасно ладили! – Выслушав Араки, грустно начал нам выговаривать Ока‑сенсей, – Оба – настоящая гордость нашей школы! Оба – лауреаты высочайших наград! Что между вами произошло?

– Произошел пубертатный период, Ока‑сенсей! – Коротко ответил я, даже не пытаясь сделать виноватый вид.

– Я и сам был молод, но вот так, при всем классе!

– Простите, Ока‑сенсей! – Подчеркнуто глубокий поклон, – Впредь буду бить тех, кто мне не нравится, вне школы.

– Одзава‑сан! – Аж подпрыгнул директор, – Нельзя бить людей только за то, что они тебе не нравятся! Немедленно извинись перед Саито‑саном!

Ладно. Повернулся к Кейташи и издевательски поклонился, широко откытыми глазами глядя ему в пышушее злорадством лицо:

– Прости, Саито‑сан.

Видел такой способ унизить собеседника в фильме "Беспредел" моего названного брата Такеши Китано. Сработало! Кейташи покраснел и скривился.

– Одзава‑сан, да что с тобой случилось? – Вздохнул директор, посмотрел на Кейташи: – Можешь идти, Саито‑сан, уверяю тебя, проступок Одзавы‑сана не останется безнаказанным!

– Спасибо, Ока‑сенсей! – Довольно ответил Кейташи, поклонился и покинул кабинет.

– Звонок через полторы минуты, – Вставил ремарку Араки.

– Спасибо, Араки‑сенсей, вы тоже свободны. От лица школы выражаю вам благодарность за внимание к проблемам вашего класса.

Араки поклонился и свалил.

– Что ж… – Ока‑сенсей откинулся в кресле поудобнее, – Теперь мы можем поговорить нормально. Присаживайся, Одзава‑сан! – Указал он рукой на стул.

– Спасибо, Ока‑сенсей.

– Так что там случилось?

Я не стукач, но мои милые однокласснички неминуемо все сольют. Любят аборигены это дело. Может, оно и правильно – в школе нужно учить предметы, а не "понятия".

– Если кто‑то грязно оскорбляет близкого мне человека, я не могу спокойно это терпеть.

– Вот как? Он оскорбил Аоки‑сан?

– Фукуду‑сан.

Директор поморщился.

– Одзава‑сан, ты уверен, что она того стоит?

– Она ведь одна из ваших учениц, Ока‑сенсей, – Укоризненно ответил я, – Разве этично говорить так?

– А разве этично избивать одноклассника у всех на глазах? – Повысил голос возмущенный директор и закашлялся.

– Это даже близко не избиение! – Фыркнул я.

– Ты отправляешься под домашний арест на две недели! – Вынес вердикт Ока‑сенсей.

А он так может? Не, от занятий отлучить – понятное дело, но разве домашними арестами занимаются не суды? Так‑то оно даже и неплохо, но прямо не ко времени – очень много всего зависит от моей свободы перемещения. А еще – из‑за этого я пропущу школьный фестиваль. Ну уж нет!

– Ока‑сенсей, я прекрасно осознаю, насколько плохо я поступил… – Начал я. Директор поощрительно кивнул, – Но в данный момент я работаю на издательство Shueisha, киностудию Shochiku и «Хонду». К сожалению, из дома я всем этим заниматься не смогу. Кроме того, американцы собираются снимать римейк «Проклятия», и я должен контролировать процесс. К сожалению, я пока не знаю, какая студия этим занимается, но после уроков приедет управляющей нашей семейной фирмы, он объяснит. Как вы думаете, Ока‑сенсей, что будет с нашей любимой школой, если всем этим уважаемым людям придет в голову, например, подать на нее в суд, попросив компенсировать упущенную прибыль?

К концу монолога директор побледнел. Пожевав губами, он буркнул:

– Я очень рад, что один из моих учеников приносит обществу так много пользы, однако оставить тебя без наказания не могу. Это для твоего же блага, Одзава‑сан!

Он залез в один из ящиков стола, достал какой‑то изрядной толщины талмуд, положил на стол и толкнул ко мне. "Буддийские сутры" – поведала обложка.

– Никто не должен оставаться безнаказанным, поэтому… – Он ткнул в книжищу пальцем, – Перепишешь все эти сутры и принесешь мне! Срок – до седьмого ноября!

– Спасибо вам огромное, Ока‑сенсей! – Встал, глубоко поклонился, – Уверяю вас, это мое последнее нарушение!

Взял книжку и покинул кабинет, отправившись по тихим коридорам (урок же идет) в родной класс. Приятно быть важным! Эх, Кейташи… Стало совестно – он же блин школьник, для него такое поведение нормально. Да к черту! Как там герои аниме говорят? Что‑то типа: "Это – моя справедливость, моя истина, и я буду следовать ей до самой смерти"! Помогло. Хохотнув, постучал в дверь, машинально извинился перед Араки‑сенсеем за опоздание, был великодушно прощен, и пошел за свою парту, наблюдая по пути взгляды опасливые (статисты), взгляды восхищенные (Хэруки и моя верная подруга Кейко), и взгляд виноватый (Кохэку). Это еще с чего? Подмигнул, улыбнулся. Она слегка улыбнулась в ответ.

После урока большая часть класса, включая Кейташи, разбежалась. Понятно, понесли свеженькие слухи. А я ведь совсем не против, если часть статистов будет считать, что я склонен к насилию. С хулиганами в Японии стараются не иметь дел, и это вполне может стать моим новым "щитом" взамен слабеющей ненависти к Кохэку. Посмотрим, что из всего этого выйдет в итоге.

– Тебя наказали? – Спросила Хэруки.

– Само собой! – Нарочито‑громко ответил я, – Я совершил ужасный проступок, и наш уважаемый директор конечно же не мог оставить это без внимания!