Моя анимежизнь. Пенталогия (СИ) - Смолин Павел

Открыл дверь (ух, раскочегарили!), зашел и забрался к старикам на верхнюю полку.

– Вот он – самый крепкий Одзава! – Объяснил деду Казуме Ринтаро‑сенсей.

– Хо, а я уж было подумал, что в этом доме нет никого, способного терпеть такой жар! – Одобрительно хмыкнул пожилой дзюдоист. Очень хорошая форма как для старика, кстати.

Его слова меня немного задели, поэтому спустился и поддал пару. Ишь ты, качок хренов, всю жизнь спортом занимается (а там без термальных процедур никуда), и теперь самоутверждается на интеллигентах.

– Без веника? – Переждав волну жара, спросил я стариков.

– Дэйчи сказал, что закончились, – Пояснил Ринтаро‑сенсей.

Ладно, сидим, потеем.

– Так что за спорт ты там придумал? – Не утерпел до завтра «дед Кузьма».

Объяснил.

– Могут возникнуть сложности с цензурой, – Сразу понял он основную сложность.

– У меня есть один знакомый фанат жестоких турниров, – Улыбнулся я.

– И кто же?

– Глава нашей префектуры.

– Такерада?! – Выпучил глаза Казума.

– Иоши и моя внучка ходят в один клуб с дочерью Такерады, – Пояснил Ринтаро‑сенсей, – А еще он изрядно задолжал твоему новому внуку. Совсем не факт, что он удержался бы на своем посту еще один срок без участия Иоши.

– Даже так? А почему Дэйчи ничего не рассказал?

– Забыл наверно, – Пожал я плечами, – После полной коллекции наград от императорской семьи он как‑то потерял весь пиетет перед местными властями.

– Вот оно что! – Фыркнул деда Казума, – Напишешь все на бумаге?

– Про спорт или биографию? – Улыбнулся я.

– Про спорт. А биографию рассказывай прямо сейчас!

Прерываясь на «поддать парку», рассказал новому деду о своих похождениях после переселения. Только то, что ему знать можно, само собой. Ринтаро‑сенсей ухмылялся в «зацензуренных» местах, но не влезал. На третьем «поддавании» бонсайщик сломался и покинул парилку. Я же продолжил рассказ.

– Никогда не встречал таких людей, – Подвел итог моему монологу дедушка.

– Полгода назад одна девушка сказала, что в меня вселился ёкай.

Дед хохотнул.

– А вчера другая девушка назвала божеством.

– Неплохая карьера! – Хохотнул он еще громче, – Это Аоки‑тян тебя так назвала?

– Не, другая. Хэруки в основном говорит, что я молодец.

– Правильно делает, – Хмыкнул Казума.

Я поддал еще. Посидели. Еще. Посидели.

– Пойду дров подкину, – Вздохнув, поднялся я с полка.

– Не стоит! – Хлопнул меня по плечу дед, – Я немного согрелся, и этого достаточно!

– А я бы погрелся еще немного, но одному скучно, – Вздохнул я, и мы заржали.

Вывод – новый дед мне нравится!

Когда мы вошли в дом, родных дедушки и бабушки там уже не было, как и Ринтаро‑сенсея, а на Казуму накинулась бабушка Томое – время позднее, людям завтра в школу и на работу, а ты, такой‑сякой, в бане сидишь.

– Прости, бабушка Томое, но это – целиком моя вина! – Вмешался я, – Я придумал новый проект, и мне сильно нужна помощь дедушки Казумы!

Бабушка сверкнула глазами, дед гордо расправил плечи. Ага, мальчик‑гений вас ценит! Сгонял в комнату, принес листочки с ММА – я готовился, поэтому еще давно перепечатал изначально рукописный текст, заодно убрав оставленные из недоверия к якудзе закладки в виде отсутствия запретов на такие потешные штуки как «удар локтем 12 на 6 в партере», «сокер‑кик в голову лежащего соперника» и тому подобная мякотку. Если бы договорились с Синодой, я бы соврал, что просто об этом забыл. Ну а нет – новорожденное ММА едва ли протянуло бы дольше одного турнира и благополучно забанилось. Тяжелые сейчас для кровяки времена в Японии.

Вручил деду листочки, старики попрощались с нами и свалили, отвергнув предложение бати их подвезти – чего мол у молодой семьи дефицитное время, когда мы все вместе отнимать. Чико клевала носом, я еще раз поздравил ее с победой, а она, словно того и дожидалась, крепко меня обняла и пошла спать.

– Мне приятна ваша компания, – Заявил я оставшимся со мной на кухне (проголодался) папе и маме, – Но сидеть со мной совсем не обязательно. Лучше уделите время друг другу, молодожены!

Батя фыркнул, выдал какую‑то японскую вариацию на тему «поучи папку детей делать», однако взял маму за руку и потащил наверх. Само собой, пожелать мне спокойной ночи они не забыли. Докушал, помыл посуду и отправился наверх. Проходя мимо комнаты взрослых крепко зажал уши. Зайдя в свою, хохотнул и включил «Амигу». Японский «Гарри Поттер» сам себя не допишет – осталась буквально треть главы. Добив книжку, отправил текст на печать. В трех экземплярах. Принтер противно заскрежетал пожилой начинкой, поэтому я через балкон тихонько проник в комнату Чико. Поумилявшись сопящему хорошему ребенку, разложил футон и лег спать. Увы, Хэруки при всех своих достоинствах все еще человек, поэтому не услышала вчерашней мысленной молитвы, и Такераду‑семпай притащила.

* * *

Что ж, отработанная стратегия борьбы с такими снами у меня уже есть, поэтому в субботу идем на свидание с Сакурой‑семпай! Даже интересно, кто там будет дальше. Осталась мелочь – пригласить президента клуба. Ну а пока, после зарядки с мамой Хомурой, завтракаем и листаем свежий Shonen Jump. «Звездные врата» поднялись до восьмой позиции в рейтинге. Думаю, особо выше уже не будет – я, конечно, хайповый, но не такая это манга, чтобы потеснить мейн‑тайтлы Jump’а. Вся семья – папа, мама и Чико за меня порадовались, и Хирано‑сенсей спросила:

– Иоши‑кун, а с чем именно ты попросил моего отца помочь?

– Извините, мама Хомура, но это пока секрет! – Улыбнулся я и на всякий случай добавил: – Мужской секрет!

– Вот как? – Улыбнулась она, – Что ж, тогда я не буду спрашивать свою мать!

И хорошо, пусть дед Казума сам со своей дочерью разбирается.

– А еще я была бы не против немного поучить и Аоки‑тян!

А ей это вообще нужно? Она и так аномально сильная.

– Я у нее спрошу! – Пообещал я.

Раздался звон телефона, батя взял трубку:

– Да. Да. Сколько? Секунду.

Он прикрыл трубку рукой и спросил меня:

– Американцы хотят снять римейк «Проклятия». Готовы заплатить четыре миллиона.

Мамина челюсть смачно упала на стол. Преувеличиваю, конечно, но самую малость!

– Пошла жара! – Обрадовался я, потерев ручки, – Пусть добавят полтора процента с проката!

Батя повторил Рику‑сану мои условия, выслушал ответ.

– Согласны на шесть миллионов и полпроцента, но тебе придется помочь их режиссеру снять фильм. Не переживай, они приедут в Японию.

– Согласен!

Я и на столько‑то не рассчитывал! Да я бы и от половины лимона до потолка прыгал! Мать твою, сколько же «Проклятие» в азиатском регионе собирает, если пиндосы напряглись и готовы дать ВОТ СТОЛЬКО?! Точные цифры будут только в конце ноября. Рику‑сан объяснял, почему так, но я быстро запутался в обилии канцеляризмов, поэтому решил просто смириться.

Батя повесил трубку и с широченной улыбкой уселся за стол, продолжив наворачивать омлет с рисом.

– Вот так и живем! – Улыбнулся я маме Хомуре.

– Наверное, все‑таки стоит посмотреть этот фильм, – Смущенно пробормотала она.

– Предупреждаю – он очень жуткий! Дзюдо от проклятия не спасает!

– Поэтому я и не смотрела! – Хмыкнула она.

– Ладно, это все замечательно, но пора в школу! – Встав из‑за стала, сладко потянулся и поблагодарил маму: – Спасибо, мама Хомура, очень вкусный омлет.

– Ты слишком добр ко мне, Иоши‑кун, – Вздохнула она.

По пути на второй этаж слушал потешные заверения отца маме в том, что омлет и вправду неплох (и он действительно неплох!). Переоделся, сунул в сумку японского «ГП» – одна копия литературному клубу, вторая – фан‑клубу, а третью после школы отдам Рику‑сану, батя в курсе – и отправился в школу на велике, потому что погода позволяет – небо немного пасмурное, но дождика не обещали. Двадцать секунд, и вот она, лучшая девочка, стоит у дороги со своим велосипедом.