Моя анимежизнь. Пенталогия (СИ) - Смолин Павел

– Чико, иди сюда!

Топ‑топ‑топ.

– Смотри, это тот кот, которого мы спасли на Окинаве! – Радостно ткнул я пальцем в экран, где показывали новость, что у нашего спасенного появились друзья‑коты. Не знаю как, но после того случая за браконьеров взялись поплотнее, поэтому котиков по зоопаркам прибавилось.

– Какой милый! – Выдохнула Чико.

Из стоящей в гостиной коробки раздался ревнивый мяв.

– Но ты – мой самый любимый котик, Сакамото‑сан! – Тут же кинулась тискать питомца Чико.

Далее показали новость из Испании – у них там выборы в парламент. Нереально плевать, элиты плюс‑минус везде одинаковые, поэтому какая там партия в большинстве вообще не важно. Исключение – СССР до момента ската в «совок». А вот и упомянутый «совок» – показали короткую нарезку кадров с Архиерейского собора Русской православной церкви. Он прошел еще в начале октября, но до нас новость добралась только сейчас. Не люблю попов.

Ряженные бородачи сменились длинным репортажем о последствиях землетрясения Лома‑Приета. Это около Сан‑Франциско. Услышав диктора, из столовой пришли папа и мама. Для японцев и Японии землетрясения – больная тема, поэтому интерес понятен. Родители уселись на диван, мило взявшись за руки.

– Бедные люди… – Грустно вздохнула мама Хомура, глядя на руины городка Санта‑Круз.

– Я отправил в фонд восстановления три тысячи долларов! – Похвастался батя.

– Нафига?! – Расстроился я.

Взрослые выпучили на меня глаза.

– Кто первая экономика мира?

– США, – Пожал плечами батя, – Но это ведь не повод не помогать людям!

– Да гайдзины на фондах только бабло пилят! – Порвался я, – У них печтаный станок не останавливается, а инфляция через это «размазывается» по всему миру! Я обеими руками за благотворительность, но помогать пиндосам – себя не уважать! У них там точка сборки глобальной экономики и зашкаливающее число миллиардеров – пусть они и помогают! В мире удручающе много мест, где помощь нужнее!

– Я все еще глава семьи, поэтому сам решу! – Рыкнул батя.

Нету понимания. Печально. Встаем, кланяемся и извиняемся. Хочется пойти постукать грушу от злости, но будет некрасиво – жадный Иоши обиделся.

– Не ругайтесь! – Попросила Чико.

– А мы и не ругаемся! – Улыбнулся я ей, – Просто папа не очень подкован геополитически!

Мама Хомура хохотнула и виновато посмотрела на батю. Тот успокаивающе улыбнулся ей и вяло попытался отвесить мне леща. Пора применить навыки! Схватив батю за руку, дернул на себя, заставив встать с дивана, и заломал конечность.

– Тебе стоило бы взять пару уроков у жены! – Ехидно заметил я.

Внезапно батя что‑то сделал, и рука оказалось заломана уже у меня. Как?!

– А кто сказал, что я этого не делаю? – Не менее ехидно спросил он под хихиканье жены и дочери.

– Папа крутой! – Заявила Чико.

– Папа крутой! – Согласился я, – Признаю поражение, уважаемый отец.

– То‑то же! – Довольно хмыкнул он, и мы вернулись на диван.

Блин, а я ведь думаю совсем не о том. Что я вообще знаю о катастрофах? Ну, о прежней родине – довольно много, но только со второй половины девяностых. До этого времени меня больше заботил геноцид крапивы при помощи палки и взрывание коровьих кизяков петардами. Пока не актуально, но на всякий случай нужно все записать – вдруг забуду? Это не та вещь, чтобы относиться к ней легкомысленно. Из «мирового», так сказать, не помню почти нифига – как‑то не интересовало. А вот Япония… Ну, очевидная Фукусима. Какие у меня шансы прогнуть япошек на строительство атомки силами «Росатома»? Он‑то понадежнее будет. Ладно, пока терпит. Даже если подрядчика сменить не получится, предупредить все равно можно. Там проблема‑то пустяковая оказалось – вода затопила резервные генераторы. Проблема пустяковая, но безалаберность просто вопиющая.

Напрягшись, вспомнил теракт в Токийском метро и похолодел. Это же в середине девяностых! Помимо общественной, так сказать, угрозы, этот теракт напрямую угрожает мне – мы с Хэруки в это время как раз будем учиться в Токио! Как и немалая часть соучеников из Йохоку. Кто там зарин выпустил? Точно! Аум Синрикё! Ой, мать твою… Это – огромная проблема. Синтоизм = ультимативная веротерпимость, поэтому сект в Японии дофига и больше. Не все опасны, само собой, но «забанить» одну из них – тяжелый труд. Что я могу прямо сейчас? Почти ничего.

– Бать, если ты что‑нибудь услышишь о секте «Аум Синрикё», пожалуйста, дай мне знать, – Попросил я, – Это ОЧЕНЬ важно!

– Хорошо, – Кивнул батя, – Они опасны?

– Даже не представляешь, насколько, – Вздохнул я.

Батя даже не стал спрашивать, а сразу пошел на кухню, откуда через несколько секунд раздался разговор с Синохарой‑саном. У адвоката инфы больше, поэтому батя большой молодец, что его проинструктировал.

– Ты прав! – Хмуро сказал отец, вернувшись в гостиную, – Какой‑то юрист сейчас работает над подготовкой коллективного иска. У этой секты зловещая репутация. Говорят, они запугивают членов, удерживают против их воли и заставляют жертвовать деньги.

– И это дерьмо до сих пор не запретили?! – Схватился я за голову, – Да что не так с нашими копами? Они вообще нихрена не делают?!

– Все не так просто! – Буркнул батя, – Будем надеяться, что обновленное МВД не оставит иск без внимания.

– Ладно, – Смирился я, – Спасибо, пап!

– Не стоит, – Махнул он рукой, – Чем безопаснее будет в Японии, тем лучше для нас всех!

– Нужно начинать качать антисектантский кейс! – Придумал я.

– Что это?

Я объяснил, батя фыркнул и сделал приглашающий жест рукой, мол, продолжай.

– После ужастиков и «Звездных врат» снимем про секты пару фильмов, и, возможно, небольшой сериал. Параллельно наймем нескольких журналистов – пускай публикуют статьи и показывают репортажи о гнилой сущности тоталитарных сект.

Батя кивнул, мама смотрела, открыв рот (фигня, еще привыкнет). Чико было все равно – она играла с котиком.

– Еще нужно подключить Такераду‑саму, и, если повезет, чиновников покрупнее.

– Это сложно. У нас в стране свобода вероисповедания.

– Свобода делать что хочешь, пока копы прожирают налоги, занимаясь ничем! – Фыркнул я.

– Знаешь, если бы полиция была настолько плоха, как ты говоришь, в стране бы царил полный хаос!

– А это уже наш менталитет – если есть проблема, ее прежде всего требуется хорошенько проигнорировать, пока не станет слишком поздно!

– Я не собираюсь это слушать, – Отмахнулся батя и переключил канал на спортивный.

Показывали бейсбол – вчера как раз прошла игра Мировой серии. Какая унылая штука. Далее – репортаж с открытия командного чемпионата мира по шахматам. Интересно, какой‑нибудь попаданец ездит на подобные? Потом показали короткий репортаж с чемпионата мира по тхэквондо в Сеуле. Короткий – потому что Япония взяла всего одну золотую медаль. Мы не расстроились – спорт‑то корейский, не то, что мамино дзюдо. А вот и оно! Чемпионат по дзюдо проводили в Югославии (я поморщился – скоро такой страны не будет, а я совсем ничего не могу сделать). «Наши» в общекомандном зачете набрали больше всех – совокупно десять медалей. Показали интервью с золотым призером – огромным, под два метра, раскачанным японцем – Огава Наоя.

– Знакомы с ним, мама Хомура? – Полюбопытствовал я.

Она почему‑то покраснела (это что, твой бывший?!), встала с дивана и низко мне поклонилась:

– Прости, Иоши‑кун, но я тебе соврала!

А?!

– На самом деле у меня четвертый дан. Даже у моего отца – всего лишь седьмой. Я думала, ты понял это, так как назвал меня Хомура‑сенсей. Именно четвертый дан дает право именоваться сенсеем. У Огавы‑сенсея пятый дан. Это – практически потолок, который можно получить за победы в соревнованиях. Дальнейшие даны вручаются за заслуги перед миром дзюдо.

Вот оно что! Воспитанно встаем с дивана и кланяемся в ответ:

– Это мне следует извиниться за свои никудышные знания о дзюдо!

Несколько минут извинений, и в гостиной снова царит мир и покой. Сильно хуже мама Хомура после этого в моих глазах не стала – она же без задней мысли, думала, что мы вместе так шутим. Пофигу, все еще может выдать люлей абсолютному большинству японцев и научить меня приемчикам.