Адский поезд - Элтон Иван

Алеша не понял.

Алеша глотнул еще пива.

И — тотчас это повторилось. При чем, он и в этот раз не понял — было это или нет? Алеша высунулся и обомлел. За поездом, вернее, за открытой дверью, гналось какое-то существо. Оно напоминало собаку. Почти, что собака. Только — целый пучок глаз. Просто гроздь винограда.

Алеша застыл, точно его загипнотизировали. Если бы существо догнало….. Но оно не догнало. Хотя — летело оно здорово, быстро, не намного уступая поезду в скорости. Будь у него больше сообразительности, оно бы могло попытаться запрыгнуть в поезд где-нибудь в другом месте. Вместо этого, оно постепенно удалялось, пока не отстало безнадежно.

Алеша взял пиво и вернулся в купе.

— Что с тобой? — спросили у него.

— Не-а. Я там фигню какую-то видел.

— Что?

— Фигню?

— Что ты имеешь в виду?

— Имеено об этом и говорю. Какое-то говно чуть на схватало меня за ногу. Я открыл калитку, а оно — прыг. И не достало. А если б достало, то меня б с вами не было.

— Ты уверен? — спросил Роман.

— Увереннее, чем ты.

— Ясно.

— Что ты думаешь? — Алеша обратился к Саше Петькину. — Я, брат, не знаю. Ты говоришь, что ничего этого нет, а мне кажется — все это есть. Вот как это объяснить.

— Mistakes ans ways, yo!

— Чего?

— Это то же, что и пирофагия.

— Что?

— 3D-people, йо.

— Чо? Санёк, у тебя что, крыша поехала?

— Сам ты…..

— Так что ты говоришь….

— Пойми, чувак.

— Я понял. Только зачем мне все эти слова?

— А ты любишь паркур?

— В первый раз слышу. Про кур, что ли?

— Дурак.

— Полегче, паря…..

— Вы чо, ребят, — возмутилась Аня.

— Я говорю чуваку о реальности, — сказал Саша, — а он не хочет в это втыкать. В мире много реальностей. И все эти реальности находятся у нас в голове…..

— А ведь он как-то не так смотрит на Аню, — подумал Костя, — он как-то подозрительно все время сидит возле нее. То и дело что-то шепчет на ушко. Что же это? И мне — все равно. Как будто какой-то мотор внутри меня остановился. Я все пытаюсь, пытаюсь, а ничего не получается. Как будто кто-то чувство кто-то забрал. А он, скотина, то по одной ручке ее погладит, то по другой. Видно же по глазам. А сам — сявка сявкой, ничего ведь из себя не представляет. Маленький и щуплый. Паркур, нахрен. Просто у него вес 40 килограмм, вот ему так легко паркур и дается. Только подпрыгнет — и ветер его понес. Паркур, нахрен. Да что ж такое со мной? Что происходит?

Он посмотрел в окно. Представил, что его взгляд — это луч. Напрягся, пытаясь уловить нечто скрытое. И вот — он снова стоял у окна.

Другого окна.

Поезд покидал криволинейный город.

Адские существа провожали его.

Змееподобные люди с красными глазами махали флажками. Между них плелись головы на отростках. Это было ужасающе зрелище. Головы были огромные, совершенно круглые, и лица у них — с большими злыми носами. Они постоянно что-то жевали.

Потом — чуть дальше — уже на самом выезде — стоял совершенно многорукий человек. Он был что одуванчик. Все руки были в рукавах. В одной из рук он держал человека.

— Черт, — произнес Костя.

Потом, реальность вернулась, и он вновь был в купе. И вновь смотрел на Сашу Петькина и Аню. Он ничего не понимал. Как будто кто-то специально забрал у него это понимание.

Ведь никто не мешал ему подсесть к ней и поцеловать в щеку, в губы. Но он этого не делал.

Подсознательно он все понимал.

Он сам вел ситуацию к этому.

Да.

Но он был не один сам в себе. Это было очевидно.

— Признайся себе, что ты голоден, — сказал кто-то.

Он вновь стоял у окна. Кто-то был рядом с ним. Дьявол? Возможно.

— И что с того, что я голоден? — спросил он.

— Разве ты не утолишь свою жажду?

— Но я не чувствую никакой жажды.

— Тебе это кажется. На самом деле, это не так.

— Может быть.

— Разве ты не хочешь свежей крови?

— Нет. Мне больше понравилась переваренная плоть.

— Не обольщайся. У тебя — не одно лицо.

— Почему?

— Тебе сейчас не нужно это знать.

— Может быть…..

— Лучше утоли голод.

— Я не голоден.

— Ты — голоден.

— Что же ты предлагаешь?

— У тебя там много плоти.

— Где — там?

— Там.

— Там?

— В вагоне.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты можешь неплохо обедать?

— Ты думаешь, что шокировал меня? Нет. Но ты призываешь меня к людоедству, а это не та вещь, которую бы я хотел пробовать на себе. Нет уж. Спасибо.

— Ты устал.

— Почему?

— Ты устал.

— Да чем же дело?

— Ты не понимаешь элементарного.

— Зачем ты говоришь загадками?

— Открой дверь и не томись.

— Здорово.

— Ты забыл, сколько у тебя ног?

— Ты хочешь, чтобы я впустил паука?

— Через несколько часов будет ночь, и листы миров поменяются. И паук исчезнет. Ты можешь воспользоваться ситуацией, пока не поздно. Пока он есть. Пока ты есть он.

— Нет. Я не хочу.

— Но у тебя нет выбора.

— Да?

— Если не сейчас, так — потом. Ты все равно сделаешь это.

— Что я сделаю?

— Будет обед. Королевский обед.

— Но почему именно я?

— Ты давно должен был понять.

— Что же?

— Ладно. Скажи еще раз — ты будешь есть своих друзей?

— Они мне не друзья.

— Прекрасный ответ.

— Но это правда.

— А твоя девушка?

— Я еще не знаю. Мне кажется, она готова мне изменить.

— Съешь и ее.

— Да?

— Могу рассказать прекрасный рецепт. Если не хочешь быть пауком, могу предложить тебе множество форм. Например, существо-муравьи. Ты и один, но тебя и много. Они очень быстро поедают плоть. В один забег ты съешь их.

— Не хочу.

— Тогда — классический способ. Вилка и ложка.

— Сырое мясо?

— Почему же? Можешь и приготовить. Начни охоту по ночам. Ешь по одному. Я бы посоветовал засолку. У меня также много рецептов.

— Нет. Не сейчас.

— Я не заставляю. Я просто говорю о том, что это случиться.

— Случиться?

— Ты не сможешь уйти от этого. Пока ты этого не сделаешь, поезд так и будет ехать по просторам ада.

— Понятно. Это — шантаж.

— Нет. Это — неизбежность. Ты должен об этом знать.

— Да. Я чувствую.

— Могу посоветовать тебе также сделать из них колбасу.

— И я все это должен съесть сам?

— Не обязательно. Покорми собак.

— Собак?

— Насекомые. Они — друзья.

— И что?

— Ты можешь накормить кислотных бабочек. Они очень голодны.

— Почему они сами не покормятся?

— Покормятся, если ты не сделаешь это раньше. Пойми, достаточно остро стоит вопрос — кому достанется добыча.