Особое детство. Шаг навстречу переменам - Сборник

«Время новостей» № 2 от 12.01.2006 года публикует сообщение о последнем документе под рубрикой: «Генпрокуратура России обнаружила ужасающее состояние российских детских домов». Можно подумать, что состояние это до сих пор было для Генпрокуратуры тайной за семью печатями, а теперь вот каким-то невероятным способом ей удалось эту тайну раскрыть. Увы, – все эти ужасы были известны всегда.

Вот и сегодня, 28 января, по НТВ показали очередной жуткий сюжет о «собесовских» домах-интернатах. Уполномоченный по правам человека Владимир Лукин проникает туда, куда невозможно проникнуть представителям общественных и правозащитных организаций. Его обязаны пропускать в детдома, но для того, чтобы с ним прошли сопровождающие его корреспонденты, приходится преодолеть двухчасовой отчаянный отпор. Застигнутые врасплох няньки и представители администрации держатся с гостями подобострастно, временами срываясь все же на более привычный враждебный тон. Камера показывает одного за другим детей с крайней степенью истощения, таких я видела лишь на фотосвидетельствах в толстой книге «Нюрнбергский процесс». Мы слышим рассказы детей-узников, детей-мучеников этих концлагерей и выпускников, которые выжили, несмотря ни на что, и даже сохранили рассудок. Они говорят о том, что лежачие дети просто начинают гнить, т. к. слишком редко им меняют мокрые пеленки, и они умирают от пролежней. О том, что в кровать девочек могут ночью лечь взрослые, а потом, если случится беременность, заставляют делать аборт. О том, что хоронят умерших детей голыми и нет даже табличек на могилках «отмучившихся». О восемнадцатилетней выпускнице, которая погибла, выбросившись от отчаяния из окна. Звучат голоса детей и подростков, отчаянно глядящих в камеру, или отвернувшихся от нее, снятых со спины, но таких узнаваемых... Некоторые беспомощно прикрывают лицо воздушными шариками. От тревоги за них сжимается сердце. Они верят «проверяющим», они смотрят на них с надеждой!

Таких свидетельств, если бы они были интересны следственным органам, по стране набралось бы на сотни или тысячи уголовных дел. Будем надеяться, что Генпрокуратура не ограничится лишь констатацией общеизвестных фактов.

Возвращаясь к проблемам наших детей и их родителей, следует признать, что возможности прокуратуры во внесудебной защите прав граждан еще нами не использованы в той мере, в какой это возможно. Однако и тот небольшой опыт, который у нас имеется, представляется интересным и продуктивным.

Одной из самых насущных для детей-инвалидов проблем является нарушение права на образование, гарантированного им Конституцией Российской Федерации (ст. ст. 7, 43), федеральными законами «Об образовании» от 10.07.1992 г. и «О социальной защите инвалидов в Российской Федерации» от 24.11.1995 г.

Закон «Об образовании» вполне определенно в ст. 5 подтверждает право на получение образования независимо от состояния здоровья, а пункт 6 этой статьи указывает на обязанность государства создать для граждан с отклонениями в развитии условия для получения ими образования, коррекции нарушений развития и социальной адаптации на основе специальных педагогических подходов.

Однако по-прежнему бывает страшно трудно, а чаще невозможно найти образовательное учреждение для детей с тяжелыми и множественными нарушениями.

Хотя формулировка «необучаемый ребенок», помимо ее явной некорректности, является и совершенно недопустимой ввиду ее противоречия закону, именно такое «заключение» сплошь и рядом выносится членами психолого-медико-педагогических комиссий (ПМПК). Это кажется невероятным, ведь в состав комиссий входят люди таких замечательных, благородных профессий – педагоги, медики, психологи...

Считаю, что одной из наших первоочередных задач является объявление настоящей войны таким искажениям деятельности этих комиссий, как признание детей необучаемыми. Еще более кощунственны и бесчеловечны рекомендации комиссий направить ребенка, имеющего родителей, в интернат системы соцзащиты.

Первым опытом обращения в органы прокуратуры для защиты права ребенка на образование стала наша жалоба на имя прокурора г. Дубны и прокурора Московской области в связи с попыткой изгнания из логопедического детского сада «нашего» ребенка.

«Вина» его заключалась в том, что после очередного обследования к основному диагнозу (задержка психического развития) добавились два «страшных» (в представлении руководства детсада) слова: «синдром аутизма». Мальчик Сережа продолжал оставаться тем же тихим и ласковым, почти не говорящим Сережей, но теперь почему-то был поставлен вопрос о невозможности его дальнейшего пребывания в детском коллективе. После вмешательства прокуратуры вопрос был закрыт, и малыш смог продолжать благополучно посещать дошкольное учреждение.

В другом случае речь шла уже об исключении четырех детей-инвалидов из Дубнинской муниципальной специальной коррекционной школы «Возможность». Этой-то возможности познавать мир и развиваться, столь остро необходимой таким детям, их и попытались лишить. Действовали проверенным способом, призвав на помощь ПМПК с ее роковым заключением о необучаемости Виталика и Насти, Жени и Миши.

А ведь ПМПК не наделена полномочиями исключать или инициировать исключение детей из образовательного учреждения. Обязанности комиссии заключаются, напротив, в содействии организации условий развития, обучения и воспитания, адекватных индивидуальным особенностям ребенка.

Не было учтено мнение родителей ребят, только по заявлению которых могут быть изменены условия получения образования их детьми. Закон исключает возможность отчисления ребенка из коррекционной школы без обеспечения продолжения его обучения в другом коррекционном учебном заведении или на дому. В жалобе на имя прокурора г. Дубны и прокурора Московской области мы писали о недопустимости ситуации, когда детей просто выбрасывают из школы, не проявляя никакого интереса к тому, как сложится их дальнейшая судьба.

Органы прокуратуры отреагировали очень активно, разделив наше возмущение по поводу допущенного беззакония. Хотелось бы сказать самые добрые слова в адрес заместителя прокурора г. Дубны Елены Анатольевны Ивановой, проявившей подлинный профессионализм, настойчивость, редкую отзывчивость и сочувствие к детям-инвалидам. В данном случае, вопреки подзаголовку, это была тетя-прокурор. Может, в этом-то и дело?

Дети остались в школе, и эта победа имела значение не только для них: к «жалобе четырех» присоединились родители пятого потенциального «потерпевшего», Антона (мальчика с тяжелым редчайшим заболеванием), избавление от которого тоже было запланировано администрацией. Узнав, что прокуратура защитила интересы и этого ребенка, опытом родителей воспользовалась мама мальчика Сёмы из нулевого класса при детском саду г. Дубны. Этого мальчугана с совершенно сохранным интеллектом, но непоседу и говоруна, пытались тоже объявить необучаемым и вытеснить из класса, поскольку имеющиеся нарушения эмоционально-волевой сферы делали его «неудобным» для педагогов ребенком. Однако мама, узнавшая о своих правах, повела себя неожиданно уверенно и смело, запретив приводить ребенка на комиссию и заявив о своем категорическом несогласии с изменением условий обучения сына. И педагоги-гонители, пораженные встреченным отпором и непривычной твердостью позиции мамы, отступили без боя.

Вытеснение трудных или впавших по каким-то причинам у руководства в немилость детей из коррекционных учебных заведений, к сожалению, давно стало тенденцией. С этой же проблемой связан и третий случай нашего обращения в органы прокуратуры.

Несовершеннолетний Алеша, воспитанник Тучковской коррекционной школы-интерната, решением областной психолого-медико-педагогической комиссии в начале 2005 года был признан необучаемым и на этом основании отчислен из школы с рекомендацией поместить его в специализированный интернат для умственно отсталых детей системы социальной защиты населения.

Действуя подобным образом, дирекция школы-интерната рассчитывает на беззащитность своих воспитанников и их родителей, но в данном случае у выброшенного из учебного заведения подростка нашлись защитники – замечательные, неравнодушные люди, от которых мы и узнали эту историю – представитель комитета «За гражданские права» Светлана Сергеевна Андриенко и заместитель руководителя аппарата Уполномоченного по правам человека в Московской области Ольга Васильевна Будаева. Они обращались во все инстанции, пытаясь помочь Алексею, добрались каким-то образом и до Центра лечебной педагогики.

Ободренные успехом предыдущего обращения в органы прокуратуры, мы решили там же искать защиты для Алеши. В заявлении на имя прокурора Московской области мы писали, что интернат – это не аналог школы, а всего лишь место пребывания, место жительства находящихся в нем детей. И место весьма безрадостное, в котором возможно не развитие, а только деградация имевших несчастье попасть туда детей с нарушениями психического развития. Обычно это вынужденная мера в отношении сирот и тех, от кого отказались родители. У Алексея же имеется любящая его мама, которая хочет, чтобы Алеша учился, и ни в коем случае не намерена отдавать сына в интернатное учреждение закрытого типа.