Сильная. Желанная. Ничья - Елена Левашова

голове или потрепать за пухлую щеку. Софико прячется за мать, а я отступаю… Бубню девочкам пожелание спокойной ночи и ухожу. Стелю себе в спальне, предназначенной для Тами, и лежу в темноте, слушая сказку про лиса и кролика в исполнении жены («Сказки дядюшки Римуса» — примечание автора). Поддаюсь объятиям дремоты, пригревшись под теплым душистым одеялом, не сразу понимая, что Тамила кричит… Дом покоится в темноте, и ее крики из кошмарного сна взрывают вязкую тишину… Я отбрасываю одеяло и спешу в детскую…

Глава 26

Вацлав

Комнату освещает тусклое сияние настенного светильника. Софико спит, крепко прижимая к груди плюшевого зайца, Тамила же мечется по подушке и болезненно стонет. Я взмахиваю ладонью, чтобы разбудить ее, прижать к себе, успокоить, но… Тамила начинает говорить. Ее бессвязное бормотание приобретает смысл, слова складываются в предложения, а я… замираю посередине комнаты, навострив уши. Хватаю телефон Тамилы, лежащий на детском комоде, и включаю видео…

— Пожалуйста, отпустите меня, я ничего не знаю… Прошу вас, где Олег? Зачем вы меня позвали? Я ничего не скажу… Скажите, она ведь жива? Эта девушка в красной комнате жива? Олег, ответь мне — она без сознания? Эти наручники — они настоящие?

Господи, неужели это то, о чем я думаю? Мне не терпится прекратить это все и разбудить Тами, но я стойко держусь.

— Ммм… — Тамила беспокойно ёрзает и хватает воздух ртом. — Я никому не скажу, обещаю. Запомню… Я запомню, Олег. Поняла. Я поняла. Никому не скажу. Семь… Семнадцать. Три. Черт, Олег, зачем ты меня в это втянул? Семь… Три…

Я тенью нависаю над женой, искренне желая вырвать больше информации из ее кошмарного сна, однако, Тамила вздрагивает и просыпается. Отпускает щупальцу монстра, позволяя ему ускользнуть в мир грёз.

— Тами, это я, не бойся. Ты кричала во сне. — Бесшумно сажусь на край кровати и прижимаю жену к груди. Ее дрожь вмиг передаётся мне. — Все хорошо, милая, уже все прошло…

— Господи, Вацлав, как хорошо, что я не разбудила Софи, — Тами косится на спящую дочку и беспомощно тянется ко мне. — Мне страшно… Я как будто вижу их, но просыпаюсь и ничего не помню. — Она нервно мотает головой.

— Я все записал. Все, что ты говорила, Тами. Завтра мы поедем в контору Синельникова. Он бывший опер, много лет работал в уголовном розыске, я уверен, что Андрей Борисович нам поможет.

— Вацлав, а что я говорила? Что-то страшное? — сглатывает Тами. В ее синих глазах поблескивают слёзы, на груди проступает пятно от пота.

— Я думаю, что ты была свидетелем преступления. Убийства.

— Боже мой… — Тамила крепко меня обнимает и тяжело вздыхает. — Ничего! Я совершенно ничего не помню.

— Тами, пойдём спать. Сонечка не проснётся?

— Нет. Ты хочешь, чтобы мы спали… вместе?

— Не хочу оставлять тебя одну. К тому же мы уже спали вместе у меня дома, просто ты забыла. — Улыбаюсь, стремясь разрядить обстановку. — Обещаю, мы вернёмся к этому завтра. Сейчас тебе нужно отдохнуть.

Оставляем дверь в детскую открытой и крадёмся по темному коридору в спальню. Тами ложится на самый краешек, отгораживаясь от меня толстым одеялом. Всхлипывает тихонько и через несколько минут засыпает, наполняя комнату ровным, умиротворенным дыханием. Я закрываю глаза и, словно наяву, вижу страшную картинку: девушка в красной комнате, прикованная наручниками. Ее мучители (я почти уверен, что их несколько) и моя иволга, по роковой случайности залетевшая в логово хищников. Не могу уснуть… Ворочаюсь, считаю дурацких овец, а потом снова распахиваю глаза, взбудораженный собственными мыслями и подозрениями. Чтобы не будить девчонок, иду на кухню. Включаю светильник над варочной поверхностью и сажусь за стол. Наливаю в кружку воду из чайника и печатаю в поисковой строке запрос: красная комната. Где она может находиться? Бар, ресторан, загородный дом?

Гугл предлагает десятки вариантов от интерьерного решения до банкетного зала в красных тонах. А потом мне в голову приходит мысль поискать там, где мог обитать Нестеров.

«Все, что связано с Олегом — грязь и разврат!»

БДСМ клуб «Красный бархат» — элитный загородный дом отдыха на воде. Пробегаюсь взглядом по фотографиям сайта — красные комнаты, люстры, тяжелые портьеры из красного бархата. Эдакий бордель на шикарной стометровой яхте. Черт… От волнения кончики пальцев зудят. Кажется, я напал на след или… мне только кажется. Синельникову предстоит много работы, а нам с Тами — визит к психотерапевту.

Судорожно пишу в заметках смартфона важные пункты, которые нужно проверить. Если Тамила вспомнит, в какое время года она ездила куда-то по просьбе Нестерова, ее красную машинку можно будет отследить на камерах видеонаблюдения. Пострадавшая девушка — печатаю и ставлю вопросительный знак. Жива или убита? Возможно, Синельникову удастся найти список женщин, пропавших без вести за прошедший год.

И, наконец, цифры. Три, семнадцать, семь… Хотя нет, наоборот. Тамила путалась, называя последовательность. Что это может быть? Код сейфа, номер счёта, пароль? У меня сейчас голова лопнет от подозрений! Руки чешутся позвонить Андрею Борисовичу прямо сейчас, но я сдерживаю порыв — за окном глубокая ночь, мелкий дождь царапает стекла, а ветер подвывает в щели. Опускаю руки в карманы домашних брюк и пялюсь на своё отражение в темном окне. Почему они оставили Тамилу в покое после ее появления на месте преступления? Почему молчал Нестеров? И ещё сотни «почему», жужжащие в голове, как мухи. Ты настоящая шкатулка с секретом, Тами… И я приложу все усилия, чтобы разгадать твою тайну. Возвращаюсь в спальню и осторожно пристраиваюсь возле спящей жены. Она тихонько сопит, а я обхватываю ее талию ладонью и прижимаю хрупкое тело к груди. Зарываюсь носом в пахнущие манго волосы и отдаюсь в объятия Морфея…

Глава 27

Вацлав

Моя иволга отворачивается, опасаясь слишком интимных, на ее взгляд, вопросов Синельникова. Понимаю — ей больно и… гадко окунаться в воспоминания, связанные с Нестеровым. Странно, я ведь никогда не замечал за ним ничего такого. Обходительный, симпатичный, улыбчивый — он не производил впечатления асоциального элемента.