Последний рубеж - Сэнди Митчелл

Через секунду я идентифицировал слабый подвывающий звук, когда двигатель нашей "Валькирии", приглушенный слоем рокрита, который все еще сдерживал нас и с облегчением выдохнул; пилот, кажется, был столь же хорош, как и его обещание.

— Цель главный вход, — передал я ему по воксу, кошмарное видение окружающих нас нидов опять изводило меня, — и стреляй во все что движется.

— Сэр? — пилот был в замешательстве и я не мог его винить за это. — Разве вы и ваше отделение не попадет на линию огня?

— Мы выходим другим путем, — ответил я, карабкаясь на платформу. Рядом с приваренными металлическими ступенями стояла небольшая контрольная кафедра, и я изучал управление, пока Юрген и остальные карабкались вслед за мной, заполнив узкий контрольный пост гораздо сильнее, чем предусматривали его строители. Самым заметным элементом была большая красная кнопка, так что я в надежде нажал на нее.

На секунду показалось, что ничего не происходит, затем, с громким ударом, узкая полоса дневного света появилась над нашими головами, и почти сразу же забарабанил потревоженный снежный покров, падающий через щель. Пока она продолжала расширяться, ветер схватился когтями за мою шинель и даже несколько застегнутых заново валхалльских.

— Мы поднимаемся! — заорала Дрере когда платформа под нашими ногами, задрожав, пришла в движение и начала подниматься к поверхности.

— И как раз во время, — добавил я, заметив движение через все еще дымящуюся дыру на полу. Ниды наконец-то преуспели, сломав дверь мастерской; секундой позже первый термагант уже карабкался через нее, поднимая свой телоточец.

До того как он успел выстрелить, залп лазганов разорвал его на куски, но меньше чем через секунду пронзенный труп отпихнул в сторону другой, и еще один из вновь прибывших встретил такую же судьбу. Перед тем как выстрелил третий, поднимающаяся платформа достигла поверхности, запечатав наших преследователей в гробницу из рокрита, их оружие никогда не сможет ее пробить.

Поток хлопьев снега ударил в лицо, разносимые даже с еще большей силой, чем обычно обратной тягой двигателей "Валькирии", парящей над площадкой. Я побежал к ее посадочной рампе, мои глаза прищурились от бури, которая, казалось, бушует с неустанной энергией.

— Я заметил движение в бункере, — передал по воксу пилот и я развернулся посмотреть, внезапная вспышка паники подстегнула меня еще сильнее. Рой организмов ближнего боя выливался на поверхность, их особенно длинные, изогнуты когти выдавали их как хормагаунтов, и я проклял свое прежнее решение выскочить на открытое пространство, чтобы как можно быстрее эвакуироваться. Хотя, если быть честным, я едва ли мог предвидеть ситуацию, в которой оказался. Я сделал пару выстрелов из лазпистолета, хотя, действительно ли я попал в любую из этих быстро движущихся целей через ухудшающий обзор снег на такой большой дистанции, я не мог сказать, я пытался оценить, добегут ли они быстрее меня до парящей "Валькирии". Насколько я могу судить, все выглядело словно ничья: что все еще было плохой новостью для нас, так как мы никогда не взберемся на борт, если будем слишком заняты борьбой за свои жизни.

Затем пилот направил свои двигатели, стремительно полетел назад, открытая рампа подняла фонтаны искр, пока неслась к нам через площадку.

— Внутрь! — заорал я, запрыгнув на нее как раз за мгновение до того, как толстая металлическая плита пропахала бы мои лодыжки. Установленный впереди мульти-лазер выстрелил, выкашивая наступающих нидов со звуком подобным тому, как небеса раскалываются надвое. Я обнаружил, что в удивлении раскрыл рот от смелости пилота.

— Отличный полет.

— Нужно было немного оторваться, — ответил он. — Все на борту?

— Всех пересчитали, — уверила меня Грифен и я ударил по закрывающему механизму рукоятью цепного меча, отказываясь убирать оружие в руках, пока не был убежден, что мы в безопасности.

— Вперед! — сказал я пилоту и немедленно был вынужден схватиться за ближайшую подпорку[69], чтобы меня не выкинуло обратно через закрывающийся люк, поскольку он задрал нос и подал в главные двигатели максимальную тягу.

С помощью протянутой руки Юргена, я подтащил себя к ближайшему иллюминатору, взглянув вниз на стремительно уменьшающееся скопление зданий.

Я напряг зрение в поисках любых признаков роя, но если на поверхности и было движение, кроме как разносимого ветром снега, то пурга полностью скрыла его.

Внезапно, без предупреждения судно встряхнуло, ударила взрывная волна, которая угрожала вырвать нас с небес. Густой столб дыма и пепла вырвался из того места, где секундой ранее стояло святилище Механикус, и за этим почти сразу же последовал гейзер светло-оранжевой магмы, ее яркий цвет на фоне монохромного ландшафта шокировал еще сильнее. Нас качнуло, двигатель задергался, когда пыль от взрыва засосало в турбины, затем мы начали рваться обратно в небеса, когда пилот повел нас вокруг восходящего потока из мертвенно-бледной раны на коре планеты.

Когда наш курс стабилизировался, я с облегчением выдохнул и обосновался на своем месте. Присутствие тиранидов, мягко говоря, было неприятным сюрпризом, но, несомненно, мы осознали их появление достаточно быстро. И, в то же время, все еще оставались орки, с которыми нужно было разобраться.

— Комиссар, — сказала Кастин, ее голос неожиданно возник в моей комм-бусине. — Вы можете подтвердить заражение тиранидами объекта два?

— Мы можем, — ответил я, — точно термаганты и хормагаунты; если и есть другие биоформы, мы не столкнулись с ними.

Я еще раз взглянул на исчезающий вдалеке султан пепла.

— Нам повезло, там, кажется, было небольшое гнездо и взрыв отлично о них позаботился.

— Я бы на это не рассчитывала, — мрачным голосом сказала Кастин, — мы потеряли связь с комиссаром Форрес и взводом, который она взяла с собой на объект один.

— Ребята Лустига все еще летят? — спросил я, вспоминая вероятный план, который мы обсуждали ,перед тем как я отправился на эту, неожиданно рискованную разведывательную зачистку.

— Да, — ответила Кастин, — но вы ближе, и если объект один так же заражен…

— Им нужны все разведданные, и мы дадим их, — согласился я. Даже не смотря на то, что я был вне цепи командования, она все равно могла попросить меня о содействии, и я был не в том положении чтобы отказать. Мои отношения с простыми солдатами будут вмиг обезглавлены, если целый взвод слепо пойдет в пасть тиранидам. Я вздохнул и постарался не скрежетать зубами.

— Уходим на помощь, — сказал я ей, — передайте координаты пилоту по воксу.

Тем временем кампания против орков продолжалась. Поскольку в данных обстоятельствах Каин не упускает ее, а просто не видит, его вряд ли можно за это винить, следующий, милосердно короткий отрывок приложен в угоду чуть более сбалансированной картины.

Из произведения "Как феникс, ложащийся на крыло: Ранние компании и славные победы Валхалльского 597-го" за авторством генерала Дженит Суллы (в отставке), 101 M42.

Их полная мощь была выпущена на зеленокожего врага, сестры и сыновья Валхаллы налетели на варварских нарушителей подобно гневу Императора истинного, прорубая себе дорогу к победе как настоящие герои, какими они и являлись. Первая рота, я с гордостью должна сказать, была в центре кампании, жестоко била зеленокожих и изматывала их во время неизбежного отступления, пока те не ушли в предгорья после серии суровых схваток, что привело наши силы на границу окончательной победы.

Действительно, в то время я думала, что мы действительно были освящены рукой Его на Земле, поскольку наше наступление шло шагами далеко за гранью самых диких и оптимистичных прогнозов. Святое вмешательство казалось самым рациональным объяснением нашего успеха, учитывая манеру, с которой наш враг, казалось, испаряется перед нами, несмотря на несомненное военное мастерство всех везунчиков, состоящих в рядах 597-ого. Главой среди них, конечно же, была полковник Кастин, тактик, не имеющий себе равных, чьи уроки были далеко не забыты мной в молодости. В самом деле, я даже готова сказать, что успешная оборона "Пролома Диогена[70]", была, возможно, только благодаря прилежному применению принципов, подмеченных мной за ней в неисчислимых случаях.

Если слава наших побед в кампании на Нускуаме не принадлежит никому, за исключением как, наверняка, комиссара Каина, чье вдохновенное лидерство и неизменное посвящение себя долгу так много сделало для всех нас в качестве поддержки решений.

Хотя гораздо более насущные проблемы держали его вдалеке от линии фронта большую часть кампании, я, например, все продолжала задавать себе простой вопрос "Что бы комиссар сделал сейчас?"[71], и руководствовалась ответом, каждый миг, когда ощущала что ноша командования начинала слишком сильно давить на меня, и в каждом случае путь святого долга становился мгновенно светел.