Украшение и наслаждение - Мэдлин Хантер

— Но уж вы-то сможете, не так ли, милорд? — Тут Эмма взглянула в окно — на улице, перед входом в дом, остановился экипаж. — О, сэр, пожалуйста, постарайтесь сделать вид, что вам нравится эта наша экспозиция. Ведь это в ваших же интересах, верно?

Дариус начал было объяснять, что никогда не соглашался на проведение этого аукциона, но тут дверь зала открылась, и вошел человек графа (очевидно, сам граф решил заехать попозже).

Господин Вернер не был ни высоким, ни низкорослым, ни толстым, ни худым, однако надменность этого человека затмевала все его недостатки, если, конечно, таковые имелись. Он остановился в дверном проеме — как человек, хорошо знающий себе цену. Его белокурые локоны были уложены должным образом, а сюртук был отделан красивым галуном. Осмотревшись, немец втянул воздух в ноздри с таким видом, как будто по одному запаху мог судить о присутствующих. А затем взгляд его бледно-голубых глаз остановился на Дариусе, которого он бесцеремонно оглядел с головы до ног.

В этот момент в зале появился Ригглз, который почтительно представился гостю. Однако господин Вернер по-прежнему смотрел на графа.

И тут Обедайя громко проговорил:

— Сэр, позвольте вам представить одного из старейших и самых почитаемых клиентов «Дома Фэрборна» графа Саутуэйта.

Глава 12

Эмма пыталась отвлечься, бродя по саду, расположенному за «Домом Фэрборна». Она гуляла по дорожкам, отмечая все, что следовало бы здесь сделать в ближайшее время. И конечно же, старалась не думать о разговоре, что состоялся в конторе ее отца. Она молила Бога, чтобы между Ригглзом, игравшим роль управляющего «Домом Фэрборна», которым он на самом деле не являлся, и графом Саутуэйтом, притворявшимся не слишком заинтересованным покупателем, не возникло недоразумений и чтобы они смогли убедить господина Вернера передать коллекцию баварского графа именно их аукционному дому.

Эмму ужасно раздражало то обстоятельство, что она оказалась в стороне, хотя ей сейчас хотелось бы принимать участие в столь важном разговоре. Конечно, господин Вернер едва ли снизошел бы до обсуждения серьезных вопросов с ней, женщиной. Как только он увидел Саутуэйта, все его внимание сосредоточилось на нем, а не на скромной дочери Мориса Фэрборна. И сейчас, по ее мнению, главная опасность состояла в том, что Саутуэйт мог бы проявить излишнюю щепетильность, мог бы открыто заявить, что в ведении «Дома Фэрборна» находится очень мало престижных объектов искусства, что никак не могло бы способствовать успеху аукциона. Более того, он бы мог даже убедить господина Вернера в том, что его хозяину не следовало связываться с аукционным «Домом Фэрборна».

Эти соображения ужасно ее беспокоили, и она все сильнее нервничала. А ожидание, казалось, затянулось навечно.

Погруженная в свои мысли, Эмма вздрогнула, внезапно увидев сквозь просвет в кустах Саутуэйта, стоявшего совсем недалеко от нее.

Неожиданное появление графа застало Эмму врасплох, и ее замешательство было настолько сильным, что она замерла и затаила дыхание; сердце же ее почему-то вдруг гулко забилось…

А потом она внезапно поняла, что граф смотрит на нее слишком уж пристально, точно так же, как и несколько дней назад в хранилище. Эмма не привыкла, чтобы на нее так смотрели, — тем более если смотрел красивый мужчина. Этот взгляд графа напугал ее, но в то же время вызвал и приятное волнение.

Однако он не пытался заговорить с ней, и его молчание смущало ее все больше.

Наконец, взяв себя в руки, Эмма направилась к графу. И чем ближе она к нему подходила, тем ярче разгорался на ее щеках румянец. «Только бы он не заметил, как глупо я выгляжу», — мысленно твердила Эмма.

— Сэр, на что вы смотрите? — спросила она наконец. — На печальное состояние наших кустарников или на жалкий вид живой изгороди из роз?

Граф криво усмехнулся:

— Я смотрю на вас, мисс Фэрборн. И не притворяйтесь, что вы ничего не знаете.

— Но я не могу понять, сэр, что вы имеете в виду.

Он уперся ладонью в древесный ствол.

— Мисс, я думаю, вы все прекрасно понимаете. И подозреваю, что вы слишком хитры, так что…

— Никто и никогда не называл меня хитрой, — перебила Эмма. — И потому ваши подозрения беспочвенны.

— Неужели?

Граф оторвался от ствола и направился к ней. Он смотрел на нее сверху вниз, и похоже было, что что-то в ней его забавляет. Но в его взгляде было не только это…

— Думаю, мисс Фэрборн, вы посоветовали мне не приходить сюда сегодня, правильно рассчитав, что я непременно приду. Ведь так будет лучше для вашего дела, верно?

— Сэр, я польщена тем, что вы считаете меня такой умной.

— О да, вы очень умны, мисс Фэрборн. Я уже понял это.

— Достаточно умна, чтобы счесть, что ваши действия будут как раз противоположны тому, что я вам посоветовала? Поверьте, лорд Саутуэйт, я едва ли могла такое предвидеть.

— Но возможно, вы знаете меня достаточно для того, чтобы догадаться, как я в подобном случае поступлю. Хотя очень может быть, что вы вообще неплохо знаете мужчин.

Эмма посмотрела на дом и тихо сказала:

— Я верю, что мои наихудшие опасения не оправдались и вы не сообщили о нашем партнерстве.

— Господин Вернер хотел только узнать мое беспристрастное мнение о «Доме Фэрборна». И он считает, что я удовлетворил его любопытство.

Какое-то время они молча шагали по дорожке сада. Наконец граф вновь заговорил:

— Ригглз очень плохо вел переговоры, и я подумал, что он, должно быть, делал это впервые.

Решив проигнорировать замечание собеседника, Эмма спросила:

— А что коллекция? Она такова, как о ней говорят?

— Она очень хороша. Большая картина Тициана. Плюс Рубенс, Пуссен, Веронезе. Так что полагаю, эта распродажа станет значительным событием.

— А Рафаэль?

— О, нет-нет. Его я не видел.

Это было неудачей. Ведь Рафаэль пользовался у коллекционеров огромным успехом.

— Но граф заметил, что остальные картины на ваших стенах были намного хуже, чем его полотна, — продолжал Саутуэйт. — Поэтому он начал переговоры с Ригглзом при условии заниженных комиссионных. Полагал, что вы нуждаетесь в нем гораздо больше, чем он в вас.

Эмма мысленно произвела подсчет дохода при условии заниженных комиссионных, на которых настаивал господин Вернер, — да еще принимая во внимание те десять процентов, которые она должна была выплатить Кассандре. И в этом случае доход «Дома Фэрборна» должен был оказаться меньше, чем она надеялась.

— А вы сказали ему, что будут новые поступления картин? — спросила она.

— А они действительно будут?