Заря генетики человека. Русское евгеническое движение и начало генетики человека - Василий Бабков

Какие же идеалы могут быть поставлены людьми для евгенического движения? Каков тот тип нового человека, того Homo sapientior или Homo sapientissimus, которого человечество совместными сознательными усилиями должно создать? Рассмотрим некоторые из этих идеалов, чтобы убедиться в их величайшем разнообразии.

а) Для дальнейшей эволюции человеческого типа может быть поставлен идеал такого приспособления к социальному устройству, которое осуществлено у муравьев или термитов. При этом уже существующее разнообразие генетических типов должно упрочиться. Должны быть развиты до совершенства типы физических работников, ученых, деятелей искусства и т. д., и все они в равной степени должны обладать социальным инстинктом, заставляющим их свои способности применять для общей пользы всего социального организма. Вероятно, найдутся такие общественные группы и партии, которые именно этот идеал евгеники признают наиболее желательным. Но найдутся и другие, которые будут возражать против него и требовать, чтобы все особи в будущем человеческом типе рождались, по возможности, в равной степени одаренными. Таким образом, мы встречаем здесь обычную коллизию между социалистическим и индивидуалистическим идеалом. Биологическая наука не причем в разрешении этого спора. Для биологии осуществим как тот, так и другой идеал. В области зоотехнии обычно преследуются задачи первого рода. Совершенствуя породы рогатого скота, зоотехник обыкновенно вырабатывает специальную молочную, мясную или рабочую породу и благодаря такой специализации добивается наилучших результатов. Но, с другой стороны, вполне возможна, а часто даже и особенно целесообразна задача вывести породу, которая была бы удовлетворительна во всех трех отношениях; не следует только рассчитывать, что такая порода в каждом из этих отношений будет столь же совершенна, как та, которая выработана с более узким специальным заданием.

б) Очень часто идеалом для человечества выставляется «наибольшее счастье наибольшего числа людей». Если такой идеал поставить в основу евгенической политики, то биолог мог бы указать верные пути к его достижению. Ощущение «счастья» зависит в высокой степени от врожденного темперамента. Многие «нормальные» люди, а в особенности психически больные маниакального типа обнаруживают очень счастливый темперамент, т. е. чувствуют себя счастливыми при самых тяжелых внешних условиях. Другие, «меланхолики» в «нормальной» или патологической степени, наоборот, никогда и ничем не бывают довольны, а потому органически несчастливы. Отсюда возможно изменение расы путем подбора людей со счастливыми темпераментами. Однако весьма сомнительно, чтобы такое изменение мы в праве были назвать действительно евгеническим улучшением. Такой темперамент имеется, по-видимому, у некоторых человеческих рас, стоящих на низкой стадии культуры и именно благодаря темпераменту не могущих подняться до более высокой стадии потому, что они слишком довольны своею судьбою. Известный элемент недовольства настоящим и искание лучшего необходимы для прогресса расы; и недаром поэты говорят о «святом недовольстве». Поэтому, как ни просто было бы определить евгенический идеал как «счастье всех людей», вряд ли очень многие согласятся положить этот идеал в основу евгеники.

в) Можно было бы признать, что сама жизнь есть высшее благо, развитие жизнеспособности есть главная задача расовой евгеники. В природе для всех организмов царствует железный закон естественного подбора, который отметает все малоприспособленное к жизни в борьбе за существование. В геологическом прошлом Земли не только бесчисленные особи, но целые виды и даже классы животных и растений погибли среди взаимной борьбы или не будучи в состоянии приспособиться к изменяющимся внешним условиям. Совершенно ясно, что не должны рождаться люди с наследственными пороками сердца, почек и др. органов, что в идеале все люди должны стать устойчивыми по отношению к туберкулезу и т. д. Так как дальнейшая судьба нашей Земли нам неизвестна, то с этой точки зрения полная однородность генетического типа всех людей невыгодна. Правильнее сохранить разнообразие, благодаря которому при непредвиденных переменах, например при появлении новых, особенно зловредных микробов, часть людей могла бы выжить. Вообще гибкость и приспособляемость организма во всех отношениях с этой точки зрения представляется наиболее целесообразной.

Как ни очевидна, кажется, правильность такого идеала, однако и здесь могут быть некоторые сомнения. Приспособляемость у различных животных часто ведет к упрощению, в особенности на почве паразитизма. Человек во многих отношениях уже теперь может быть назван паразитом растительного и животного мира. Значительную часть обычной для животного работы человек складывает на других животных или на машины. Многие органы, например сильные мышцы, теряют для него жизненное значение и с точки зрения идеала жизнеспособности могли бы исчезнуть. Если допустить упрощение человеческой организации в одном отношении, то где же остановиться? Состояние солитера, утратившего все свои органы, за исключением самых необходимых, и в то же время вполне жизнеспособного, вряд ли для кого может служить идеалом. Очевидно, что к идеалу жизнеспособности нужна некоторая поправка.

г) Поправка к идеалу жизнеспособности должна быть, очевидно, следующая: человеческий род должен не только сохранить свое существование при всех условиях, но и совершенствоваться. Конечно, понятие «совершенство» определяется условно, и не все люди сойдутся на одном определении. Я позволю себе лишь в виде примера сообщить, как мне рисуется этот идеал совершенствования человеческого типа. До сих пор эволюция выдвинула вид Homo sapiens на первое место среди других видов. Он уже теперь владычествует на Земле и покоряет себе природу, благодаря, главным образом, развитию своего мозга, своего разума. Нет никаких данных, которые препятствовали бы нам думать, что развитие мозга дошло до крайних пределов: мозг человека может усложняться и впредь. Дальнейшая эволюция мозга открывает великие перспективы. Мозг Гельмгольца, Ньютона, Ломоносова должен стать достоянием не отдельных редчайших гениев. Великие светочи искусства и изобретатели должны оставлять человечеству в наследие не только свои произведения, но и свои наследственные таланты. Люди, неспособные к восприятию современных знаний и современной культуры, должны мало-помалу уступить место представителям более совершенного по устройству мозга типу. Самое ценное в психике человека свойство это – способность открывать новое в какой бы то ни было области. Это свойство проявилось у того первобытного человека, который изобрел первое орудие – палку и камень; и мы находим эту способность не только у современного гения – художника или изобретателя, прокладывающего новые пути в науке или технике, но и у пастуха, наигрывающего собственную мелодию на самодельной дудке, и у кустаря. который придумывает какое-нибудь несложное приспособление для облегчения своей работы. Будущий человек должен быть несомненно снабжен от природы этой способностью, которой не хватает еще у массы людей, лишенных собственной инициативы, инертных исполнителей. Конечно, будущий человек не должен быть развит слишком односторонне. Он должен также быть снабжен и здоровыми инстинктами, сильной волей, врожденным стремлением жить, любить и работать, должен быть физически здоров и гармонично наделен всем тем, что делает его организм жизнеспособным. Этот новый человек – сверхчеловек, «Homo creator » – должен стать действительно царем природы и подчинить ее себе силою своего разума и своей воли. И если при этом он не всегда будет чувствовать себя счастливым, будет порою страдать от ненасытной жажды все новых и новых достижений, все же, я полагаю, эти страдания святого недовольства – невысокая цена за ту мощь и за кипучую работу, которые выпадут на его долю. Вот тот идеал евгеники, который мне кажется наиболее привлекательным, хотя я его отнюдь никому не навязываю, полагая, что идеал современного человека может быть обрисован и иначе. Без оговорок он не может быть, конечно, принят, так как вряд ли возможно существование человечества, состоящего сплошь из Гельмгольцев и Ломоносовых. Условия социальной жизни потребуют, конечно, существования наряду с этим типом еще и других также евгенических типов, дифференцированных в ином направлении.

Не скоро еще настанет то время, когда человечество окажется в состоянии произвести окончательный выбор между разнообразными евгеническими идеалами. Ведь если мы даже допустим, что нации, так упорно враждовавшие и враждующие между собою, сольются в единую человеческую семью, то среди последней еще долго будут сохраняться разногласия из-за общественных, социальных и духовных идеалов, которые еще надолго после первого объединения будут грозить распадом и возвратом к прошлому. Между тем проведение в жизнь евгенического идеала в высокой степени зависит от того, осуществляется ли он всем человечеством или отдельными враждующими между собою нациями. Не всякий идеал может быть проведен в одиночку одной нацией, а только такой, который обеспечивает ей успех борьбы за существование с другими нациями. В интересах этой борьбы нация должна отказаться от многих достоинств общечеловеческого идеала и испортить его желательными в других отношениях чертами.