Фрагменты сожалений - Сергей Блейк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Девушка на время замолкла. Ей было важно, чтобы Дима переварил услышанную информацию, осознал значение последних слов. Она понимала, насколько странной была рассказываемая ею история, неправдоподобной и больше, быть может, походящей на сценарий для дешевой картины, которой заведомо суждено затеряться в тысячах столь же ничем не примечательных и бредовых.
– Ты… шутишь?
– Нет, – ответила она твердо, готовая к любым нападкам.
– То есть мы с тобой… – Он показал пальцем на себя, на нее и снова на себя. – Ты говоришь, что… мы – клоны?
– Я знаю…
– Нет, – перебил ее юноша.
– Я ЗНАЮ, как это звучит, – сказала Марина с нажимом на первые два слова. – И мне тоже было трудно в это поверить. Да и сейчас мне не больно-то и хочется это принимать. Но маме показывали фотографии и документы с всевозможными доказательствами. Даже фотографии с той девочкой, чьим клоном я являюсь. И на них она была запечатлена в разные годы жизни. Но люди рядом с ней на снимках, ее семья, обстановка в доме, улица… мама никого и ничего не узнавала. А лгать она мне не стала бы. А еще ей показывали различные документы, которые подтверждали их слова. И к тому же… у меня при себе есть косвенное доказательство, но покажу я его тебе чуть позже. Сначала закончу, пока помню все детали, ведь если отвлекусь – обязательно ненароком что-нибудь да упущу. Что ж… да, мы с тобой клоны. Те, кого клонировали, мальчик и девочка, жили в сотнях и сотнях километрах от нас. Понятия не имею, где они сейчас, но когда-то они, как и мы с тобой, были соседями по улице. Я уже сказала, что сначала они клонировали девочку. Корпорация преследует цель создавать не просто как можно более точные копии людей, но копии куда более совершенные: выносливее, умнее, с иммунитетом таким высоким, чтобы они если и заболевали, то изредка, при этом быстро выздоравливая, с минимальной фармакологической поддержкой или вовсе без нее.
– Но разве это не станет ударом по финансам фарма… фармацев… – Дима сжал губы, затем произнес по слогам, – фар-ма-цев-ти-чес-ко-го рынка?
– Я… не знаю. Даже как-то не задумывалась. Да и должно ли это нас волновать?
Дима промолчал, понимая, что вопрос был риторическим и ответа от Марины не требовалось.
– Они создают эмбрионов и – вот в эту деталь, знаю, особенно трудно поверить – за считанные недели взращивают их до возраста оригиналов. Как я уже сказала, из нас двоих я стала первой. Несколько дней меня выхаживали, пичкали таблетками, считывали и записывали какие-то данные, проверяли меня на пригодность. Меня даже чипировали. А потом что-то вкололи и переправили туда, где я теперь живу. Таблетки, оказывается, предназначались для того, чтобы в моей памяти не сохранилось ровным счетом никакой информации о первых днях после пробуждения в лаборатории. Более того, вспоминать мне вообще было не о чем, что, в общем-то, вполне логично. Зато я обладала всеми навыками своего оригинала, то есть так же умела ходить, разговаривать, читать, писать и прочее и прочее. Поэтому-то, проснувшись на улице, я была подобна почти что полностью пустому сосуду. И этим… людям хотелось знать, как я буду выживать и смогу ли выжить при таких вот условиях, как буду взаимодействовать с обществом, в каком направлении буду развиваться. Местные власти они оповестили, так что им сразу стало известно, что меня удочерили. Я для них была всего лишь расходным материалом, пробой пера. К тому времени, когда занялись созданием тебя, в клонировании был достигнут определенный прогресс. Однако каким-то умникам пришла в голову затея проверить, как станут взаимодействовать друг с другом клоны одного качества, притом чтобы оригиналы тесно, но не на уровне родственных связей контактировали друг с другом. Да, мама возмутилась, что ей так и сказали: одного качества! Словно вели речь о неодушевленных предметах, о товаре. И тогда создали клона одного из соседей девочки – так ты и появился на свет. И с тобой проделали все то же самое. Погладь пальцами вот здесь, вокруг макушки. – Она опустила голову и кончиком указательного пальца коснулась точки подле макушки. – У меня – здесь. Едва-едва заметная выпуклость. У тебя она должна быть где-то в том же месте. Нащупал?
– Да, я знаю, что у меня здесь какая-то выпуклость, – сказал Дима, поглаживая точку на голове. – Но я никогда не придавал ей значения.
– Это шрамик. Именно таким путем нам и вживили чипы. Конечно, сами чипы мы не сможем нащупать, они ведь внедрены в головной мозг. Но, признаться, каждый день теперь думаю о том, что лучше бы мама умолчала о чипировании. Это так странно и некомфортно – знать, что кто-то следит за всеми твоими передвижениями. Но и после того, как тебя оставили в нашем населенном пункте, ответственные за проект не сидели сложа руки, а продолжали заниматься своим делом, являя свету все больше и больше новых клонов, раз за разом внося коррективы в процесс их создания, стараясь добиться идеальных результатов. К тому времени, когда за нами с тобой прибыли, корпорация, по словам высланных агентов, уже приблизилась к желаемым результатам. А поскольку от нас получили всю необходимую информацию – в том плане, что большего получить от нас якобы не представлялось возможным, – руководством было принято решение изолировать нас от общества и стереть личности, закрыв в стенах этого здания, где отчаявшиеся люди оставляют своих неизлечимо больных родственников. Здание находится в двадцати пяти километрах от нашего городка, да еще и в какой-то глуши. Это даже не больница, здесь не лечат, Дим. Это какое-то заведение,
