Чародей на том свете - Андрей Чернецов

— Да, — не удержалась Протопопова, — возможно даже, они будут поумнее некоторых академиков с министрами!

— И даже полковников! — не остался в долгу Дмитрий Андреевич.

Начинавшийся скандал оборвался сам собой.

Небо над тайгой осветилось беззвучной вспышкой. Как будто ударила мощнейшая молния. Еще несколько секунд на горизонте плясали ало-красные зарницы, отчего-то похожие на два огромных глаза, а потом к небосводу взвилась колонна призрачного света.

И все исчезло.

Загомонили птицы, издалека донесся рев — должно быть, потревоженный тигр или медведь выражал свое недовольство.

А потом все стихло.

На востоке начало светлеть небо — короткая летняя ночь, оказавшаяся столь насыщенной всякими невероятными событиями, подходила к концу.

Часть II

ПОЛЯ ЗАКАТА

Глава десятая

С БЛАГОПОЛУЧНЫМ ПРИБЫТИЕМ!

Мелькание разноцветных клочьев тумана перед глазами постепенно прекратилось, и Даниил смог наконец увидеть, где находится.

Низкое полутемное помещение, заваленное всяким мусором, обломками каких-то статуй и, вот странно, пустыми банками и битыми бутылками. Стены — неровно отесанные базальтовые блоки, покрытые полустершимися надписями.

На них-то он и обратил внимание прежде всего. Возможно, по профессиональной привычке любителя древностей.

И они сразу же поставили его в тупик.

Во-первых, буквы.

Наличествовали тут и клинопись, и арабский, и совсем непонятные шрифты. И даже несколько почти незаметных русских слов — все, что характерно, непечатные. Но больше всего было хорошо знакомых археологу египетских иероглифов.

Однако смысл складывавшихся из них фраз категорически не совмещался с реалиями благословенной Земли.

Какое отношение к стране пирамид могла иметь, например, надпись «Молот Апопа» — чемпион!»? Или — «Дом Хатор — козлы!»? Или совет каким-то «Рассекающим» убираться вон да еще при этом… как бы сказать поделикатней, отыметь себя самим?

Здешний мусор также явно свидетельствовал о высокоразвитой цивилизации. Во всяком случае, иначе нельзя было объяснить наличие полиэтилена и алюминиевых жестянок.

Но, как бы то ни было, следовало выбираться отсюда как можно скорее, ибо кроме соответствующего запаха было кое-что еще. Некоторые банки носили следы чьих-то острых и довольно крупных зубов. Никакого желания знакомиться с их обладателями у Даниила не было. А ждать, когда в этом странном месте возникнет Упуат, запропавший невесть куда, можно было и снаружи.

И путешественник поневоле двинулся к пролому в стене, откуда проникал неяркий свет оранжевого оттенка.

Выбравшись наружу, археолог долго стоял, разглядывая окружающее и испытывая при этом два взаимодополняющих желания. Нырнуть обратно в душную вонючую полутьму, где ничего этого, по крайней мере, не видно, и, бухнувшись на колени, завыть дурным голосом.

Ибо даже быстрый взгляд давал понять — он находится не на Земле.

Низкое небо, на котором не было ни солнца, ни луны, ни даже облаков. Заросли сине-багряной жестколистой колючки среди развалин и мусорных куч. Незнакомые, неземные запахи. И дома странного, расположенного на берегу широкой, убегающей вдаль реки города в километре отсюда.

Склеп, где финишировал Даня, после того как его протащило коридорами Дуата, стоял на склоне поросшего редкой травой и вышеупомянутой колючкой холма, когда-то, возможно, бывшего частью этого города, а ныне — чем-то вроде свалки.

— Эй, парень! — послышалось снизу.

Причем окликнули его не по-русски, хотя он тем не менее все понял. Явление это было ему знакомо — еще по Египту.

Взглянув в ту сторону, откуда донесся окрик, Даниил Сергеевич Горовой обнаружил, что к нему медленно и с явным трудом движется местный житель.

… То, что это не человек, Даня понял уже тогда, когда между ним и неведомой личностью оставалось метров десять. И так и остался стоять в недоумении и страхе, пока тип вразвалочку приближался к нему.

Конечно, археолог в этом смысле имел опыт — видел и нетеру, и хурсарков, и акху. И даже ящеровидного Древнего. И только это помогло ему не заорать и не пуститься прочь со всех ног, когда абориген приблизился.

Это был толстый субъект с серой нездоровой кожей, покрытой шрамами не то от чирьев, не то от ожогов. Габаритами раза в полтора крупнее Дани, с чертами лица, словно взятыми из фильмов ужаса, и глазами, поблескивающими красным. Одет он был в ветхие штаны из рогожи и засаленный пиджак с болтающейся биркой. Приглядевшись, Даня определил, что тряпка сшита на фирме «Свердловский кооперативный швейный завод имени Горького» аж в 2004 году.

«Антиквариат!» — с долей уважения подумал гость.

— Чой-то тошно мне, браток, — сообщил урод. — Как будто трупак несвежий с маринованными улитками натощак употребил. Освежиться надо бы… За бутылочкой не сгоняешь?

Даниил только закивал, старательно подавляя страх при виде когтей на кривых, толстых, как сосиски, грязных пальцах, клыков и обломанного рога на лысом темени.

— Ну давай, — нежить протянула археологу пригоршню серебристых крупных бусинок, прикосновение к которым легкой дрожью отозвалось в ладони. — Тут недалеко.

— А чего взять? — только и спросил археолог.

— Не знаешь, что ли? Красную сикеру, что ж еще? На крайний случай — синюю. Или белую, если уж совсем ничего не будет. Да, вдруг чего, — крикнул он уже вдогонку, — скажи, что, мол, Ху послал!

— Кто, кто?! — изумился Даня.

— Ху-у! — проорала тварь. — Ты что, глухой? Ну, иди, иди уже, болезный. А то трубы горят, мочи нет!

Изо всех сил стараясь придать лицу равнодушно-спокойное выражение, Горовой отправился к недалеким домам, встающим из оранжевой дымки.

Окраина города, куда Даню занесла воля судьбы (или чей-то злой умысел), что называется, производила впечатление.

Пожалуй, не будь пресловутого чутья да еще этого невообразимого серо-оранжевого неба без всяких светил над крышами, он бы решил, что попал в какой-то неустроенный уголок родной Земли, где, чего греха таить, подобных мест еще хватало.

В крайнем случае в прошлое. Куда-нибудь в Россию начала XXI века.

Перед ним, насколько хватало глаз, лежали кварталы трущоб вперемежку с более-менее приличными зданиями, какие-то халупы, соседствующие с небоскребами.

Вокруг хаотично расползались грязные кривые улицы и переулки, застроенные зданиями достаточно уродливого вида и, как показалось Даньке, разных времен и стилей, а в основном — просто жутко нелепых конструкций и облика.

Толпа на улицах была под стать городу. Люди разной степени обтерханности, всех возможных рас и национальностей, среди которых попадались особи, напоминавшие Ху и выглядевшие немногим лучше его.

Торговая точка нашлась быстро.

Лоток с большим морозильным ящиком под выгоревшим старым тентом, украшенным какими-то надписями, стойка с напитками и едой, продавщица за лотком.

Только вот, прежде чем подойти, Даня успокаивал себя минуты три, если не больше. Нет, лоток был вроде самый обычный. И товар как будто вполне нормального вида (имелось даже пиво в банках и почти забытые «сникерсы»).

Но вот продавщица…

Продавщица, что расположилась под навесом, была тоже, в общем-то, самая обычная. Даже передник на ней был самый рядовой, белый, хоть и грязноватый.

И даже ее рост — на две головы выше Данилы — не удивил бы. И такое бывает.

Но вот только у нее было две пары рук, а на темени… Мало того, что там красовалась зубчатая хитиновая корона, так еще и шевелились жучиные усики.

Преодолев себя, он подошел к жуткой тетке и, протянув бусы (видать, местные деньги), осведомился, есть ли красная, на худой конец — белая сикера?

— Ты чего? — уставилась на него та выпуклыми желтыми глазками. — Для тебя ж это верная смерть!

— Да я не для себя… — уточнил Даня, запинаясь. — Ху послал.

Торговка поглядела на него почему-то с жалостью:

— Понятно. Ну бери. — Она сняла с полки литровую бутыль толстого непрозрачного стекла и осведомилась:

— На закусь чего брать будешь, хомо?

— А что лучше? — в свою очередь поинтересовался археолог, не имевший представления, чем принято закусывать сикеру.

— Да, пожалуй, возьми это, — она ткнула пальцем в горку копченых ящериц (а может, здоровенных кузнечиков). — Для Языкатого Ху — самый смак. На вот, — сунула она ему бумажный кулек.

— Спасибо, тетенька… — начал было благодарить ее Данька, но представительница местной торговли вдруг взорвалась:

— Какая я тебе тетенька, щенок?! Ты что, мужика от бабы уже отличить не способен?!

Горовой остолбенел. И правда, кто ему сказал, что перед ним именно продавщица, а не продавец?

— Понаехала тут лимита всякая! — не унимался «жучище». — Шагу уже ступить нельзя, чтоб на них не наткнуться!

Скороговоркой попрощавшись с четырехруким, молодой человек отправился обратно.