Tertium Organum: ключ к загадкам мира, изд. 2-е - Петр Демьянович Успенский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всё это так представляется для нас. И хотя мы уже знаем, что эти движения иллюзорны, мы всё-таки видим их и порой обманываемся. Насколько больше иллюзий видели бы мы, если бы не могли разбираться умом в причинах, их производящих, и считали бы, что всё существует именно так, как мы видим?
«Я вижу, значит, это есть!»
Это утверждение — главный источник всех иллюзий. Правильно нужно говорить: «Я вижу, значит, этого нет!» Или по крайней мере: «Я вижу, значит, это не так!»
Но мы можем сказать последнее, а животное не может. Для него — что оно видит, то и есть. Оно должно верить тому, что видит.
Каким же для него является мир?
Мир для животного является рядом сложных движущихся поверхностей. Животное живёт в мире двух измерений, его вселенная имеет для него свойство и вид поверхности. И на этой поверхности для него идёт огромное количество всевозможных движений самого фантастического характера.
Почему для животного мир будет являться поверхностью?
Прежде всего потому, что он для нас является поверхностью.
Но мы знаем, что мир не поверхность, а животное этого знать не может. Оно принимает всё таким, каким оно ему кажется. Поправлять то, что говорит глаз, оно не может — или не может в такой мере, как мы.
Мы можем мерить по трём направлениям, свойство нашего ума позволяет нам это. Животное может мерить только по двум направлениям одновременно. Никогда не может мерить сразу по трём. Это зависит[?!] оттого что, не обладая понятиями, оно не в состоянии отложить в уме меры первого направления, измеряя второе и третье.
Поясню это точнее.
Представим себе, что мы измеряем куб. При измерении куба в трёх направлениях нужно, измеряя одно направление, два другие держать в уме, помнить. А в уме их можно держать только в виде понятий, то есть только связав с разными понятиями, наклеив на них разные ярлыки. Так, наклеив на два первые направления ярлычки длины и ширины, можно мерить вышину. Иначе невозможно. Как представления две первые меры куба совершенно тождественны и непременно сольются в уме в одно. Животное не обладает понятиями, не может на две первые меры куба наклеить ярлычки длины и ширины. Поэтому в тот момент, когда оно начнёт мерить вышину куба, две первые меры сольются в нечто одно. Животное, меряющее куб, обладая одними представлениями, без понятий, будет похоже на кошку, которую я раз наблюдал. Она растащила своих котят — их было штук пять или шесть — по разным комнатам и не могла собрать их вместе. Она хватала одного, приносила и клала рядом с другим. Потом бежала отыскивать третьего, приносила и клала его к двум первым, но сейчас же хватала первого и уносила его в другую комнату, клала там рядом с четвёртым, потом опять бежала сюда, хватала второго и тащила его куда-то к пятому и т. д., и т. д. Кошка билась со своими котятами целый час, искренно мучилась и ничего не могла сделать. Было ясно, что у неё не хватало понятий запомнить, сколько всего котят.
Объяснить себе отношение животного к измерению тела в высшей степени важно.
Всё дело в том, что животное видит одни поверхности. (Это мы можем сказать с полной уверенностью, потому что сами видим только поверхности.) Видя одни поверхности, животное может представлять себе только два измерения. Третье измерение, рядом с первыми двумя, оно должно бы было уже мыслить, то есть это измерение должно быть понятием. Но понятий у животного нет. Третье измерение является тоже как представление. Поэтому в момент его появления два первых представления неизбежно сливаются в одно. Различия между двумя измерениями животное видит. Различия между тремя оно видеть не может. Это различие нужно уже знать. А для того, чтобы знать, нужно обладать понятиями.
Тождественные представления должны у животного сливаться в одно, как для нас сливаются в одно два одновременных, одинаковых явления, происходящих в одной точке. Для него это будет одно явление, как для нас одно явление все одинаковые, одновременные явления, происходящие в одной точке.
Таким образом животное будет видеть мир как поверхность и измерять эту поверхность только по двум направлениям.
Как же объяснить, что животное, находясь в двумерном мире, или видя себя в двумерном мире, прекрасно ориентируется в нашем трёхмерном мире? Как объяснить, что птица летает и вверх, и вниз, и прямо, и в стороны, по всем трём направлениям; лошадь прыгает через канавы и барьеры; собака и кошка, по-видимому, понимают свойства глубины и вышины одновременно с длиной и шириной?
Чтобы объяснить это, мы должны вернуться к основным началам психологии животных. Мы уже указывали раньше, что очень многие свойства предметов, которые мы запоминаем как общие родовые, видовые свойства, животное должно запомнить как индивидуальные свойства предметов. Разбираться в этом огромном запасе сохраняющихся в памяти индивидуальных свойств им помогает эмоциональный тон, соединяемый у них с каждым представлением и с каждым воспоминанием ощущения.
Животное знает, скажем, две дороги как совершенно отдельные явления, не имеющие между собой ничего общего; одно явление, то есть одна дорога, состоит из ряда определённых представлений, окрашенных в определённые эмоциональные тона; другое явление, то есть другая дорога, состоит из ряда других определённых представлений, окрашенных в другие тона. Мы говорим, что и то, и другое дорога. Одна в одно место, другая в другое. Для животного две дороги не имеют ничего общего. Но оно помнит все эмоциональные тона в их последовательности, связанные с первой дорогой и связанные со второй, и поэтому помнит обе дороги с их поворотами, с ямами, с заборами и т. д.
Таким образом, запоминание определённых свойств виденных предметов помогает животному ориентироваться в мире явлений. Но, как правило, перед новыми явлениями животное гораздо более беспомощно, чем человек.
Животное видит два измерения. Третье измерение оно постоянно ощущает, но не видит его. Оно ощущает его как нечто преходящее, как мы ощущаем время.
Поверхности, которые видит животное, обладают для него многими странными свойствами, прежде всего, многочисленными и разнообразными движениями.
Как уже было сказано, для него должны быть совершенно реальными все иллюзорные движения, которые нам тоже кажутся реальными, но относительно которых мы знаем, что они иллюзорны: поворачивание дома,
