Частная (честная) жизнь, или Что выросло, то… увы! - Виталий Полищук

Это правда.

Но и бог ведь принуждает. Только наказание за непослушание – отложенное, на «потом, после смерти». Ты ведь с Библией знаком, мы читали кое-что с тобой, помнишь?

– Конечно! Да у нас на уроках обществознания есть факультатив – я ходил несколько раз на занятия.

– Я помню, потом тебе не понравилось – скучно!

– Скучно, папа. Да и нестыковок полно в тексте этой Библии…

– Ну, простим древним евреям – все-таки они писали ее около 2-х тысяч лет назад. Но сейчас не об этом. Помнишь библейское выражение «скорее верблюд пролезет через игольное ушко, чем богатый попадет в рай»? Это якобы сказал сам Иисус?

– Помню.

– А теперь подумай. Если он же дал право владеть собственностью, то он дал право быть богатым. Ведь в основе богатства как раз и лежит частная собственность. Да и само богатство – что оно представляет из себя? Ту же собственность!

Так что я думаю – не давал бог никаких иных прав человеку, кроме права на жизнь – и обладают этим правом все люди, как только появляются на свет.

А уж к а к о й именно будет эта жизнь – определяет для себя каждый сам.

– Ну, хорошо, пап. А как насчет справедливости – и богатства?

Как видите, Ваня задавал вопросы, на которые вот так вот, с х о д у, и не ответишь.

Я и не стал.

Отвечать сходу. Я решил подумать.

– Давай так. Закончим этот разговор чуть позже. Я подумаю, хорошо?

Через несколько дней мне приснился сон. Причем из тех, что мы видим под утро и потому хорошо помним. По крайней мере, сразу, как только проснемся.

И в данном случае это оказался «сон в руку». Или назовите его «сон в тему» – так даже будет правильнее.

Вечером я рассказал Ване этот сон – без изменений, поэтому на первый взгляд мой рассказ получался сумбурным. Но именно он и позволил мне закончить наш разговор о собственности.

Итак, во сне я каким-то образом оказался на экзамене, который сдавали ученики старенькой учительнице. Не ясно, по какому предмету был экзамен, кто сдавал, где, но это не был класс, где учился Ваня – скорее всего это были одиннадцатиклассники.

Почему-то на экзамене присутствовали и родители – они сидели позади, тогда как ученики сидели за учебными столами в передней части класса.

И вот во время экзамена учительница говорит одному из двух учеников (братьев-близнецов – один сидит перед преподавательским столом и сдает экзамен, а второй, похожий на первого, как две капли воды, пока еще готовится – сидит позади первого и пишет что-то):

– Тебе следовало бы готовиться получше. Нельзя так учиться, как вы с братом!

Неожиданно сзади подает голос второй брат:

– А нам учись – не учись, все равно ежедневно миллион капает! Как бы зарплата!

Учительница переводит взгляд на родителей. Я не запомнил из сна, какой из себя был папа – просто осталось впечатление чего-то уверенного в себе и самодостаточного, довольно улыбающегося словам сына.

Возмущенная учительница не сдерживается – встает с места и выходит из класса. За ней встают и выходят также большая часть учеников.

Но через некоторое время преподавательница возвращается – это ведь сон, и поэтому я как бы слышу мысли учительницы – нужно идти! И работать, принимать экзамен, мне ведь не «капает» каждый день по миллиону, мне нужно на что-то жить, а значит – работать…

Так что ей приходится вернуться в класс…

– А другие ученики, папа? – в глазах у Вани – неподдельный интерес и сочувствие. – Те, что тоже ушли из класса?

Я пожал плечами.

– Не знаю, сынок. Я не видел их. Это ведь сон!

– Жалко… – говорит Ваня. – Я бы – не вернулся!..

Мне хотелось улыбнуться, но делать этого я не стал. Собственно, я рассказал ему сон, чтобы ответить на его вопрос насчет справедливости и богатства.

Тот, что задал он мне несколько дней назад.

– Так вот, Ваня, ты спрашивал меня насчет справедливости и богатства.

Справедливо ли будут со временем богачами эти два молодых человека, которые ежедневно становятся богаче на один миллион, ничего не делая для этого, не желая даже учиться? Тогда как учительнице приходится переступать через себя, чтобы заработать в месяц несколько тысяч рублей…

Что ж, если право собственности – естественное право человека, то да – справедливо! Эти два оболтуса – справедливо очень богаты, а учительница бедна! Ведь получение денег от отца – нормально!

Но я думаю, что на самом деле все должно обстоять не так.

Вот если бы эти два парня своими руками выращивали деревья, а из их древесины вырезали скульптуры, которые продавали бы, и на этом богатели, а живущая по соседству учительница, деревья-то выращивать бы могла, а вот вырезать скульптуры – нет, потому что нет у нее для этого таланта! И она, естественно, была бы гораздо беднее соседей… Вот это – богатство по справедливости!

Но здесь ведь все сложнее, Ваня. Тем двоим не просто миллион в день капает – этот миллион откуда-то берется. Он у их отца ведь не возникает сам по себе? Его папа как-то добывает. А как он его добывает?

Ну, раз может сынкам по миллиону в день давать – скорее всего, он или нефть качает, или природный газ.

А по какому праву? Ведь это общий газ, как любой природный ресурс… Не только его, но и наш с тобой, и этой учительницы. Значит, каким-то образом папа захватил себе то, что должно принадлежать всем.

Так есть священное право частной собственности, или нет?

Вы понимаете, конечно, что после моего рассказа Ваня и не мог не ответить так, как ответил:

– Нет, конечно!

– Ну, тогда подведем итог. Священного права собственности нет, а частная собственность ведь имеется, верно?

– Верно!

– Значит, сами люди просто взяли – и придумали право частной собственности. Это, Ваня, мое личное мнение.

Мой сын задумался. Потом спросил:

– А что мне отвечать на уроке? На вопрос о священном праве частной собственности?

Вот тут я не сдержался и засмеялся.

– Ну, ведь придумали люди частную собственность, и считается теперь, что право на нее – священное? А зачем? А так им удобнее, людям-то… Вот и ты подумай – что лучше и удобнее – затеять спор на уроке? Или сказать, как пишут учебники и говорят тебе преподаватели…

– Пап, но ведь это будет неправда? Это же значит – соврать?

Я потрепал его по голове и сказал тоном, как можно более убедительным:

– Это – не соврать. Это значит, проявить гибкость. А такое поведение, когда говорят не то, что при этом думают, называется – проявить политический подход…

Ты ведь не будешь говорить при ответе преподавателю, что ты согласен с объяснением, данным в учебнике? Ты просто не скажешь, что ты с ним не согласен.

Это и есть гибкость, или политический подход.

Так вот завершился второй наш разговор с сыном – было это четыре, а может быть – и пять лет назад.

И такие вопросы возникали у мальчика все чаще. Просто на память мне пришли лишь два из них.

А годы тем временем текли своим чередом…

Причем текли годы – быстро. Вот уже прошло и шесть лет с той памятной случайной встречи с Евгенией и 5-летним Ваней на разделительной полосе улицы Панферова…

Примерно в это время (кажется, был март 2006 года, но определенно дело было весной, так как я собирался в очередную поездку в Славоград) состоялась наша последняя задушевная встреча с Юрием Борисовичем Кудрявцевым.

Дома никого не было – Люба ушла в магазин, Ваня был в школе, а где была Женя – я просто не помню.

А вот встреча эта с Кудрявцевым мне запомнилась хорошо. Еще и потому, что состоялась впервые в неурочное время – днем.

Как обычно, он прошел на кухню, опустошил портфель. Налил в бокалы коньяк, и сразу же «взял быка за рога»:

– Ну, и кого же ты воспитываешь из Ивана? Пролетария?

Я медленно вращал в обеих ладонях бокал, глядя на искрящуюся в нем оранжевую жидкость. Я не мог понять, какая муха укусила моего родственника – во-первых, что такое могло произойти, раз в результате он приехал ко мне разбираться? И потом по какой такой причине он вновь хамски обращался ко мне «на ты»?

– Юрий Борисович, давайте-ка по порядку… – Я решил не заостряться на форме обращения – да пусть «тыкает», коли ему так удобнее. – Что случилось?

– Я говорил вчера с Иваном. И он заявил мне, что не собирается, когда станет взрослым, заниматься бизнесом. Вот я и спрашиваю вас – вы его в пролетарии подготовили?

Я, маленькими глоточками выпив коньяк, поставил бокал на место. Взял ломтик лимона, положил в рот. Теперь мне стало ясно, почему Кудрявцев оказался среди бела дня не у себя в башне здания правления АО РЭС, а у меня на кухне.

Ну, не у меня, у сестры – какая разница?

– Давайте все же разбираться по-порядку, Юрий Борисыч. В свое время, при социализме, культивировалась любовь к физическому труду. Вы прекрасно помните то время – «любой труд почетен», и так далее… Но своих детей наши тогдашние руководители предпочитали отдавать не в профтехучилища, а в такие институты, как МГИМО или ВГИК, в крайнем случае – в ГИТИС или МГУ. Вы, кстати, что заканчивали? А ваш с Женей папа, кажется, был заместителем предисполкома Моссовета?