Золотые рыбки - Алена Судакова

— Как вы меня назвали?

Бандит закрыл рот, уставился на нее как на рубль в своем кармане.

— Че, коза, блеешь?

— Сам ты… козел!

Слово вырвалось непроизвольно, Алена сразу же пожалела об этом. Но было поздно. Физиономия бандита побелела, отвисла тяжелая челюсть.

— Че?

— Слышь, Пух, а она тебя того… опустила, — крякнул с водительского места второй бандит. — Во дает, курва! Расскажу пацанам — оборжутся! Баба нашему Винику не дала… Вернее дала не то, что хотел!

Винни-Пух стал медленно вылезать из машины. Алена пятилась, со страхом вглядываясь в огромную фигуру. Как он поместился в жигулях?! Во всех фильмах братки разъезжают в машинах величиной с автобус. С другой стороны, кто обратит внимание на родной жигуленок?

— Ну, падла… Я тя щас прямо здесь замочу, а деньги себе возьму — как компенсацию морального… как его… ущерба!

Он хотел забрать сумку, но Алена успела спрятать ее за спину.

Бандит на мгновение опешил от ее наглости, а потом рявкнул:

— Ты че, вша? Совсем охренела? Хозяйский кулак не распознала?

Огромный волосатый кулак двинул по скуле. Рот мгновенно наполнился соленой кровью, капли просочились в уголки губ. Алена не знала, как удержалась на ногах.

— Дай сумку, коза! — орал бандит, уже не обращая внимания на застывших прохожих. Он успел схватить край сумки.

— Не дам! — сопротивлялась Алена, дергая сумку на себя.

— Ну все, сама напросилась…

Он полез за пазуху и вынул пистолет, почти такой же, как она видела у Семена. Онемев от ужаса, Алена уставилась на черный зрачок. Жаль, что вчера у них с Семеном ничего не получилось — так умирать было бы веселее.

Но выстрелить Винни-Пух не успел: к нему уже бежали оперативники.

— Легавые! Ходу, Пух, ходу! Давай быстрей, плюнь на бабки! — кричал ему подельник.

— Так ты еще мусоров навела? Дай сюда сумку! — Винни-Пух прицелился Алене в лицо. — Читай молитву, сука!..

Алена зажмурилась. Неожиданно ее накрыло жаркой волной, свалило с ног и прижало к земле. Подвернувшуюся руку пронзило болью. Алена не сразу поняла, что ее прижимает к асфальту Семен.

— Лежи, не двигайся! Не шевелись! — кричал он в ухо.

Где там пошевелишься, если он лежит на ней? Дышать и то трудно.

Вокруг происходило невообразимое: кричал Семен, ругались оперативники, гвалт прерывала сирена. От шума закладывало уши, а страх превратился в сплошную массу.

— Берем, берем их!

Водителя поймали быстро: он подвернул ногу и стонал на тротуаре.

— Лежать, тварь, пока случайно не выстрелили! — посоветовали ему.

Заработала рация Пахомова.

— Костя, второй… Второго бери, он побежал к палаткам! Там рядом подворотня. Наши есть?

— Да, его ждут!

С асфальта Алену поднял Семен. Стоять самостоятельно она не могла, поэтому тут же повисла на его плече. Сил хватило на то, чтобы заметить разорванную на груди блузку, сломанный каблук да потрогать ссадину на лбу. Но главное — она жива!

— Сема, вы как? — крикнул на бегу Пахомов.

— Нормально. Взяли?

— Ребята зажали его в подворотне. Отстреливался, гад! Ничего, теперь долго пистолет в руки не возьмет. Ребята ему пальцы сломали.

Алена вжалась в Семена: два оперативника тащили под вывернутые руки упиравшегося Винни-Пуха. Он сцепил зубы, но и через них успевал материться на всю улицу. Отвесил поклон и Алене:

— Сука продажная! Тварь! Я тебя запомню на всю жизнь. Жив буду — встретимся. А не буду — ребята встретят.

Нет, она непременно должна ответить… Но Семен дернул ее за руку и повел к машине, припаркованной чуть дальше. Алена прихрамывала, но торопилась, плюнув и на рваную блузку, и на сумку с деньгами, которую забрали оперативники в качестве вещественного доказательства.

Алена блаженствовала: Семен обращался с ней терпеливо, осторожно, как с драгоценностью. Принес влажные салфетки, стер с ее лица кровь и пыль, подул на ссадину от бандитского кулака.

— Попей водички, станет легче.

Алена глотнула из протянутой бутылки фруктовой воды. Неужели на самом деле все закончилось? Сколько прошло времени? То ли вечность, то ли минут десять.

Семен сидел на корточках рядом с открытой дверцей.

— Алена, ты в порядке?

Не дождавшись ответа, обошел машину, сел за руль и щелкнул ремнем безопасности. Алена безучастно наблюдала в окно за стайкой воробьев. Пережитое волнение оставило в душе опустошительную дыру, куда провалились все эмоции. Она почти не отреагировала на прикосновение мужской руки ко лбу и вспухшей скуле.

— Больно?

— Терпимо.

— Заедем в больницу. Пусть тебе обработают рану.

Больница… Холодные стены, противный запах лекарств, проникающий в нос, даже если не дышать, зря потерянное время.

— Не хочу в больницу, домой хочу.

А потом откинулась на сиденье, закрыла глаза и задремала. Когда очнулась, Семен пытался вытащить ее из машины на руках.

— Сама дойду.

Алена слабо уперлась в его грудь поцарапанными ладонями. Семен возражать не стал, поставил ее на ноги и отошел на шаг.

— Как хочешь.

Она тут же покачнулась и схватилась за голову: перед глазами все плыло, а земля норовила убежать из-под ног.

— Ой, что-то мне нехорошо…

Семен снова подхватил ее на руки, на надежные, крепкие руки. Пожалуй, здесь можно переждать даже цунами.

Он принес ее к ней домой, бережно опустил на кровать. Алена тут же отвернулась, сжалась в комок, подтянув колени и обняв руками. В ее сумочке разрывался трелью сотовый, звонил телефон на тумбочке, но она никак не реагировала на звонки.

— Хочешь, я отвечу?

— Мне все равно.

Неужели она вернулась домой? Осознание, что она жива, проникало в каждую клеточку, разносилось с кровью по венам. Но оболочку страха пробить оказалось не так просто. Успокаивали родные стены, привычный запах и — присутствие Семена.

Он включил сотовый, ответил Мимочке.

— Что вы паникуете? Жива она… Да! Нет, приходить не стоит. Ей сейчас нужно побыть одной.

Алена слабо усмехнулась: раскомандовался!

По домашнему телефону звонил Аленин брат. С ним Семен разговаривал как по полицейскому протоколу. Сквозь обрывки дремоты до Алены доносились «меры безопасности», «наружное наблюдение», «средства защиты». Потом она поняла, что средства защиты — это бронежилет, а не то, что пришло в голову в первый момент. Она неожиданно для себя рассмеялась. Потом из глаз ручьем хлынули слезы.

— Это нормально, — успокаивал Семен. — Запоздалая реакция на стресс.

Алену колотило, не помогало ни теплое одеяло, ни горячий чай, который приготовил Семен. Он уже научился ориентироваться в ее кухне!