Законный брак - Элизабет Гилберт

Главная сегодняшняя проблема, названия которой еще не придумали, – как сочетать работу, любовь, домашние обязанности и воспитание детей.

В последнюю неделю нашего пребывания в Луангпхабанге мы познакомились с юношей по имени Кео.

Кео был другом Хамси, хозяина маленького отеля на берегу реки Меконг, где мы с Фелипе жили уже давно. Настал момент, когда я исколесила Луангпхабанг пешком и на велосипеде, вдоволь нашпионилась за монахами и выучила наизусть все улицы и храмы этого маленького городка. Тогда я наконец спросила Хамси, нет ли у него друга с машиной, который говорил бы по-английски и мог свозить нас в горы в окрестностях города.

Тогда Хамси, щедрая душа, познакомил нас с Кео, еще одной щедрой душой, одолжившей автомобиль у своего дяди. И мы отправились в горы.

Кео исполнился двадцать один год, и в жизни у него было много интересов. Я точно это знаю, потому что это было первое, что он мне сообщил: «Мне двадцать один год, и в жизни у меня много интересов». Кео также объяснил, что родился в бедности, – он был младшим из семи детей в бедной семье в самой нищей стране Юго-Восточной Азии. Однако благодаря невероятной прилежности он всегда был лучшим учеником в школе. Только одного ученика в год выбирают «лучшим по знанию английского языка», и им всегда был Кео. Учителям нравилось вызывать его в классе, потому что он всегда знал правильный ответ. Кео также заверил меня, что знает всё о еде. Причем не только лаосской, но и французской – потому что однажды работал официантом во французском ресторане и готов поделиться со мной своими знаниями по этим предметам. Еще Кео работал со слонами на слоновьей ферме для туристов – следовательно, и о слонах знал немало.

Чтобы продемонстрировать свои глубокие познания в слоновьей теме, сразу же после знакомства Кео спросил:

– Угадайте, сколько пальцев у слона на передних лапах?

Я наугад ответила «три».

– Неверно, – покачал головой Кео. – Разрешаю вторую попытку.

– Пять, – сказала я.

– К сожалению, снова неправильно, – ответил Кео. – Поэтому скажу вам ответ. На передних лапах у слона четыре пальца. А теперь угадайте, сколько на задних.

– Четыре, – сказала я.

– Опять неправильно. На задних лапах у слона пять пальцев! А теперь можете угадать, сколько литров воды слон может набрать в хобот?

Угадать я не могла. Я понятия не имела, сколько литров воды вмещает хобот слона. Но Кео знал ответ: восемь! К моему ужасу, этим его знания о слонах не ограничивались. Поэтому попробуйте представить, какую лекцию по биологии толстокожих мне пришлось послушать в тот день, когда я каталась по горам вместе с Кео.

Он также был знатоком других предметов и не преминул сообщить мне об этом:

– Сегодня я поведаю вам не только факты и интересности из жизни слонов. Я также знаю немало о бойцовых рыбах.

Вот такой он был, Кео, юноша двадцати одного года от роду. И именно по этой причине Фелипе в тот день предпочел не ехать со мной на экскурсию вокруг Луангпхабанга – потому что один из его недостатков (не упомянутый в списке) заключается в том, что он терпеть не может, когда серьезные юноши двадцати одного года от роду достают его расспросами о том, сколько пальцев у слона на ногах.

А вот мне Кео понравился. Я вообще симпатизирую таким ребятам, как Кео. Любознательный и открытый от природы, он со снисхождением относился к моей любознательности и энтузиазму. Какие бы вопросы я ни задавала, даже самые идиотские, он всегда пытался на них ответить. Иногда его ответы были продиктованы богатыми познаниями в лаосской истории, а иногда он отвечал кратко. Например, как-то вечером мы ехали по невообразимо нищей горной деревне, где в домах были земляные полы, грубо прорубленные в листах гофрированной стали окна, а дверей не было вовсе. И при этом, как во многих других лаосских деревнях, на крыше почти всех хижин торчали дорогие спутниковые тарелки. Я молча задумалась о том, почему люди предпочитают потратить деньги на тарелку, а не поставить, ну скажем, нормальную дверь. И наконец спросила Кео:

– Почему им так важно иметь эти спутниковые тарелки?

Кео пожал плечами и ответил:

– Тут телевизор очень плохо принимает.

Но разумеется, чаще всего я расспрашивала Кео о браке – такая уж у меня была «тема года». И он с радостью разъяснял, как устроен лаосский брак. Он рассказал, что свадьба – самое важное событие в жизни каждого лаосца. Лишь рождение и смерть могут сравниться с ним по важности, но разница в том, что в честь этих событий вечеринку особенно не спланируешь. Поэтому свадьба всегда отмечается пышно. Сам Кео, к примеру, пригласил на свою свадьбу в прошлом году ни много ни мало семьсот человек. И это обычное дело. Как у всякого лаосца, у Кео «полно двоюродных братьев, сестер и друзей, и мы должны приглашать всех».

– И что, все семьсот пришли? – изумилась я.

– О нет, – заверил он меня. – Народу явилось больше тысячи!

Типичная лаосская свадьба – дело такое: все двоюродные братья, сестры и друзья приглашают всех своих двоюродных братьев, сестер и друзей (а те в свою очередь иногда и своих). А поскольку хозяин никогда не имеет права кому-либо отказать, ситуация очень быстро выходит из-под контроля.

– Теперь хотите ли, чтобы я поведал вам факты и интересности о традиционном подарке на традиционную лаосскую свадьбу? – осведомился Кео.

Очень хочу, ответила я, и Кео поведал.

Перед свадьбой лаосская пара рассылает гостям пригласительные открытки. Гости берут эти открытки, на которых написаны их имя и адрес, складывают в форме небольшого конверта и кладут внутрь деньги. В день свадьбы все эти конверты собирают в большой деревянный ящик. Огромная сумма поможет молодоженам начать совместную жизнь. Вот почему Кео и его невеста пригласили так много народу чтобы обеспечить как можно больший приток наличности.

А потом, по окончании свадебного приема, невеста с женихом садятся и всю ночь считают деньги. Точнее, пока жених считает, невеста сидит рядом с блокнотиком и записывает, сколько денег кто подарил. И это не для того, чтобы потом написать подробные письма с благодарностью (как поначалу подумал мой американский мозг), а чтобы эта аккуратная бухгалтерия сохранилась на века. Блокнотик, который на самом деле представляет собой не что иное, как банковский гроссбух, будет храниться в надежном месте, чтобы в последующие годы не раз послужить своего рода справочником. К примеру, когда через пять лет ваш двоюродный брат из Вьентьяна решит жениться, вы достаете блокнот и смотрите, сколько денег он подарил вам на свадьбу. Ровно столько же и вы подарите ему. Точнее, ровно столько же плюс еще немножко.

– С учетом инфляции! – с гордостью пояснил Кео.

Выходит, свадебные деньги – вовсе не подарок, а тщательно каталогизированный кредит, постоянно перетекающий из одних рук в другие, от одной семьи к другой, по мере того как всё новые и новые молодожены начинают совместную жизнь. Вы используете свои свадебные деньги, чтобы встать на ноги, приобрести собственность или начать малый бизнес, а достигнув процветания, постепенно, с годами, возвращаете долг – свадьба за свадьбой.

Эта система превосходно работает в государстве, где царят крайняя нищета и экономический хаос. Лаос десятилетиями страдал от изоляции за самым строгим коммунистическим «бамбуковым занавесом», равных которому не было во всей Азии. Некомпетентные правительства, одно за другим, осуществляли политику финансово «выжженной земли», национальные банки чахли и умирали в коррумпированных и неумелых руках. В ответ люди собирали гроши и превратили свадебную церемонию в реально действующую, эффективную банковскую систему, единственный надежный лаосский народный банк. Этот социальный контракт основан на общем понимании, что деньги, подаренные на свадьбу, не принадлежат жениху и невесте, – по сути, это общественные деньги, и их нужно вернуть. С процентами. В определенной степени это означает, что и брак не совсем принадлежит вам двоим; он также принадлежит обществу, и общество ждет от него дивидендов. Таким образом, брак превращается в бизнес, долей которого владеют все вокруг.

Цена подобного долевого участия открылась мне однажды вечером, когда Кео отвез меня далеко в горы, в маленькую деревню Банпханом в окрестностях Луангпхабанга. В уединенной низинной местности проживали леу, малый народ, несколькими веками ранее бежавший в Лаос из Китая в поисках спасения от предрассудков и преследований. С собой леу привезли лишь шелковичных червей и сельскохозяйственные навыки. Университетская подруга Кео жила в деревне и работала ткачихой, как и все женщины-леу. Девушка и ее мать согласились встретиться со мной и поговорить о браке, а Кео – выступить переводчиком.

Семья подруги Кео жила в чистой квадратной бамбуковой хижине с бетонным полом. Окон не было, чтобы укрыться от беспощадного солнца. В результате, когда вы заходите в дом, возникало впечатление, будто сидишь в огромной плетеной корзинке, – вполне подходящее жилье для представителей культуры одаренных ткачей.