Царь царей - Уилбур Смит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Только когда дверь в их святилище с треском распахнулась, Пенрод оторвался от своего опиумного сна настолько, чтобы понять: что-то не так. Оглядываясь назад, Пенрод, должно быть, слышал шум прибывающих мужчин, споры в доме, но приглушенный и успокоенный, до этого момента он ничего не слышал. В обрамлении света, льющегося из коридора, Пенрод увидел четверых мужчин. Трое выглядели как уроженцы Каира, а последний был одет в европейскую одежду, но свет был слишком тусклым, чтобы разглядеть его черты. Они заколебались, пытаясь разглядеть, кто и где находится в комнате. Европеец отдавал резкие приказы на основном арабском языке. Один из мужчин пересек комнату и подошел к Леди Агате, которая спала, лежа на груде шелковых подушек. На ходу он отшвырнул ногой опиумную лампу, та вспыхнула и погасла. Его обутая в сандалию нога с резким щелчком сломала тонкий стержень трубы. Он нагнулся, схватил Агату под мышки и рывком поставил на ноги. Она начала сопротивляться и кричать, с трудом пробиваясь сквозь пелену наркотика, но мужчина обхватил ее за запястья своими толстыми руками и потащил прочь из комнаты. Она упала на колени и попыталась прижаться к нему, но он вывернулся и обхватил ее за талию, держа так, словно она была всего лишь куклой. Двум другим мужчинам было приказано не допустить вмешательства Пенрода. Они осторожно приблизились, не зная, спит он или бодрствует. Он позволил им приблизиться, затем протянул правую руку, сжал пальцами полу-развернутую рукоять своей кавалерийской сабли и, вскочив на ноги, вытащил ее из ножен. Младший из двух мужчин, приближавшихся к нему, вытащил револьвер из складок своей галабии.
Идиот, подумал Пенрод.. Его разум был чист и прохладен, как горный источник. Он повернулся, подняв клинок. “Ты слишком близко подошел ко мне, чтобы это могло помочь.”
Он слегка качнулся вперед всем своим весом, и лезвие сверкнуло вниз по идеальной дуге, отсекая человеку запястье. На какое-то мгновение нападавший был слишком потрясен, чтобы что-то сделать, кроме как уставиться на свою собственную руку, все еще держащую револьвер, но уже не являющуюся его частью, лежащую среди королевских синих подушек у его ног. Затем он закричал, отшатнувшись назад, когда из раны хлынул артериальный поток крови на вышитые портьеры на стенах.
Второй человек держал в руке свой нож и быстро приближался, совершая решительную атаку настоящего воина. Пенрод заметил, как блеснуло лезвие, и поднял свою саблю, поймав острие кинжала противника за рукоятку, в полудюйме от его горла. Пенрод увидел, как тот слегка улыбнулся, позволяя инерции блока Пенрода перенести его вправо. Он нырнул под руку Пенрода с саблей , перекинул нож из правой руки в левую и прицелился в незащищенный правый бок Пенрода. Этот человек был настоящим экспертом.
Пенрод опустил кинжал вместе с саблей, снова почти по самую рукоять, и нанес левый хук сжатым кулаком в правую челюсть противника. Голова его противника откинулась назад, но он перебросил нож обратно в правую руку и опустился ниже, целясь под саблю Пенрода и позади него, чтобы дотянуться до бедренной артерии Пенрода. Он сделал смертельный удар, но, потянувшись за ним, на долю секунды оставил свою шею незащищенной, и выпуклость его кадыка оказалась на одной линии с саблей Пенрода.
Пенрод быстро и сильно ударил его по горлу, и лезвие вошло в плоть с той же легкостью, с какой пропело в душистом воздухе. Он почувствовал легкий щелчок и замер, когда меч пронзил позвоночник, а кинжал задел его бедро. Голова человека с ножом была отделена от тела, и Пенрод почувствовал, как горячая соленая кровь ударила ему в лицо и глаза, когда тело упало обратно на подушки.
Пенрод огляделся по сторонам. Человек, вытащивший револьвер, был без сознания, если не мертв, но в остальном комната была пуста. Леди Агата, европеец и его оставшийся арабский приспешник исчезли. Держа саблю острием вниз и чуть впереди себя, Пенрод выскочил на внутренний балкон, который огибал центральный двор, и спустился по лестнице. Сводчатый дверной проем, ведущий на улицу, был забит женщинами и мужчинами, растерянными, плачущими, кричащими. Когда они увидели его, женщины закричали, и он вспомнил теплую кровь убийцы на своем лице. Он бросился в толпу и пробил себе дорогу через ворота рукоятью сабли. Улица снаружи была пустынной и тихой. Затем он увидел в южном конце улицы карету, которая как раз сейчас сворачивала на бульвар и быстро двигалась. Сможет ли он дотянуться до нее? На мгновение ему представилось, как он, одетый в халат и босой, с головы до ног в крови, бежит по центру Каира.
“Я не думаю, что это была бы очень хорошая идея, не так ли?- Голос, мужской и безошибочно аристократический, раздался из темноты.
Вспыхнула спичка, и Пенрод вздрогнул от неожиданного света. Мужчина шагнул в небольшой ореол, отбрасываемый факелами над воротами дома. Он был в вечернем платье, но с непокрытой головой. Его каштановые волосы были зачесаны назад, и хотя и они, и усы слегка поседели, ему было явно меньше пятидесяти. Он был худощав, но покрой его пальто показывал сильные мускулы на плечах. Телосложение у него было почти такое же, как у Пенрода, - как у всадника и игрока в поло.
- Вид майора Баллантайна, пропитанного запекшейся кровью, мчащегося через Эсбекейю, вполне мог бы отвлечь дам на веранде "Шепарда" от шампанского.”
“А ты кто такой?- Сказал Пенрод.
“О, я думаю, вы знаете, кто я. И я знаю о тебе все.”
“Ты знаешь?”
- А теперь, майор, следите за своими манерами. При обращении к герцогу принято говорить: "Ваша Светлость.’ Он выдохнул. В темноте цвел аромат поистине великолепной сигары. Затем его взгляд слегка метнулся влево, и он едва заметно кивнул. Пенрод не успел парировать удар. Что-то твердое, дубинка или дубинка, ударило
