Путь славы и скорби - Алексей Жидков

– Профессор, – грустно спросил Джон. – А вы когда-нибудь думали кто эти люди? Чем они занимались? Как и когда получили ранения?

– Нет, сынок. Я изучаю только их раны и как с ними справиться. А знание о том, чем они занимались, мне абсолютно никак не поможет в моем деле. Я вижу у этого мужчины множественные ранения осколками, а как он их получил: может попал под огонь своих, может падение корабля или несчастный случай на складе – мне без разницы… А его имя значит для меня еще меньше…

– Его звали Костя, – вдруг раздался тихий голос с акцентом из глубины операционной. – Вернее, майор Костров, – Мустафа лежал, повернув голову в сторону операционного стола и смотрел на умершего товарища. – Он вынес меня и еще двух парней из зоны обстрела. А в последнюю ходку и его самого накрыло. Хорошо, что рядом с укрытием – ребята быстро вытащили и спасли его. Хотя… похоже, что не совсем спасли… – последние слова были наполнены глубокой грустью и печалью.

Джон так и остался стоять, ошарашено смотря на пришедшего в себя первого выжившего.

– Мы попытались его спасти, – не растерявшись ответил Лоббитс. – Но не вышло.

Мустафа покивал головой, давая понять, что никого не обвиняет.

– Последнее, что я помню – это как меня грузили в штуковину такую, чтоб я уснул. Сказали позже разбудят и вылечат. Но вас я не помню, там были другие врачи.

– А мы и не врачи, – тут же выпалил профессор и сразу схлопотал от Джона по плечу.

– Профессор, – возмутился Джон. – Дайте ему отдохнуть. Пусть сначала в себя придет.

– А я что, не даю??? – возмутился Лоббитс. – Пусть отдыхает сколько хочет.

– А где внучка моя не знаете? Один я у нее остался. Времени то, наверное, много прошло, соскучилась пади по мне, я тут, сколько?… пару месяцев провалялся?

– Двадцать лет, – снова выпалил профессор и тут же схлопотал по второму плечу.

– Прекратите! – Джон строго уставился на возмущенного Лоббитса. – Никакие не двадцать…

– Ну пятнадцать! – настаивал на своем Лоббитс. – Плюс минус пару лет.

– Мустафа, – мягко обратился Джон к выпучившему глаза мужчине. – Ваш транспорт долго кидало по космосу, и мы нашли вас совсем недавно, но все будет нормально.

– А можно мне поговорить с кем-нибудь… – неуверенно протянул Мустафа, глядя на Джона, – … постарше… и поадекватнее, – тут же добавил он, посмотрев на Лоббитса.

– Тогда сам с собой поговори, – тут же возмутился профессор. – Больше здесь никого нет.

Джон обреченно выдохнул, понимая, что не сможет остановить своего неугомонного наставника.

– Поговорить больше, действительно, не с кем. Мы тут одни. И нам очень нужно отдохнуть. И вы поспите…

Джон попрощался с новым членом команды и, быстро закончив свои дела, отправился спать.

На следующий день было все, как обычно. Снова череда неудач и мертвых людей. Мустафа немного окреп и стал потихоньку вертеться в кровати и приподниматься на локтях, наблюдая за их работой. Он оказался очень разговорчивым, чем нещадно досаждал Лоббитсу.

– Так, тебе нечем заняться, – как-то не выдержал профессор. – На вот тебе, согни, – протянул он Мустафе тонкий стержень виктория.

Джон с опаской посмотрел на Мустафу, вспомнил свою первую реакцию на викторий, но увидев, как тот спокойно взял в руки стержень и начал пытаться его согнуть успокоился.

– Это же викторий, – сказал он Мустафе через несколько часов, которые тот безуспешно пытался согнуть стержень, используя, в том числе, подручные средства. – Его очень сложно изменить воздействуя снаружи. Попробуй изнутри.

Мустафа, услышав такой совет, уставился на Джона, как на душевно больного.

– Чего вылупился, – тут же выругался на него Лоббитс. – Слушай парня, он в этом деле толк знает. Твоя печень на четверть состоит из виктория, так что поменьше шуми и гни стержень.

– Как? – вопрошал Мустафа. – Силой ума что ли???!!!

– Нет! Силой ума у тебя точно не получится, т. к. он у тебя напрочь отсутствует.

– Просто пойми, – спокойно пояснил Джон. – Что викторий – это часть тебя, и ты можешь им управлять точно также, как рукой, ногой, пальцем…

К вечеру Мустафа согнул стержень. Только когда тот у него в руках вдруг стал мягким, он так испугался, что со страху отшвырнул его прочь. И тут же, не контролируя свои мысли, притянул его обратно. Снова выкинул, испугавшись еще сильнее и снова притянул. Этот замкнутый круг прервал Джон, перехватив управление викторием.

А на следующий день конвейер принес еще один долгожданный результат. Молодой, двадцати пяти летний мужчина очнулся и остался жив. Их команда пополнилась еще одним участником, которого звали Михаил.

Мустафа с Михаилом окрепли и начали помогать. Дело пошло быстрее, хотя Джон с профессором так и продолжали работать на износ, уделяя сну не более четырех-пяти часов в сутки.

Полгода они жили в таком ритме, и к тому моменту, как в креокамерах не осталось ни одного человеческого тела, их команду, в дополнение к Мустафе и Михаилу, пополнили еще восемьдесят шесть новых члена экипажа. Итого на корабле оказалось девяноста человек, из них двадцать три женщины, а остальные мужчины.

Новым членам экипажа толком никто ничего не пояснял, и каждого нового выжившего отдавали на попечение тем, кто уже встал на ноги. Профессор с Джоном проводили с ними только первый день, а потом изредка проведывали, не в состоянии уделить достаточно времени.

Так и получилось, что все выжившие, по сути, длительное время варились в собственном соку, даже проблему с одеждой для себя им пришлось решать самим – об этом как-то никто не подумал. Повезло, что на холодильном транспорте оказалось много обычной старой военной формы из прошлой эпохи.

И вот, все человеческие тела оказались переработаны. Конвейер остановился и пришло время познакомиться со спасенными поближе. Джон никогда раньше не думал об этом моменте, но сейчас растерялся и запаниковал, внезапно осознав, что на их корабле почти сотня новых, незнакомых ему людей, которые, к тому же, все опытнее и старше его.

Профессор тоже никогда не думал об этом моменте и переживать по этому поводу не собирался. Для него все было понятно – они просто выйдут и скажут этим людям, что те должны сражаться насмерть с дерзкими инопланетянами, возможности которых толком даже и не известны.

Последний выживший очнулся уже три дня назад, поэтому он, хоть и не без помощи других, но тоже прибыл на первое общее собрание.

Об общем сборе профессор объявил по громкой связи и корабль сразу наводнился слухами и пересудами.

– Старик с пацаном всех собирают… – сообщали одни.

– Может, хоть объяснят чего?… – говорили другие.

– Да что они объяснят, ты же их видел – они оба… того… и мы тут свихнемся… – возражали им третьи.

– Давно пора самим во всем разобраться и уже начать действовать, чтобы выбраться отсюда… – подстрекали четвертые.

Так, в общей нервозности, с неоднозначными чувствами неопределенности, люди шли на склад, который до этого был для них закрыт.

Зайдя в новое помещение они все сначала столпились, но тут же начали расходиться и осматривать незнакомое помещение. Больше всего всех заинтересовала, сложенная в глубине, груда темно-коричневых толстых стержней. О неком материале, благодаря которому они все остались живы, ходило больше всего слухов – Мустафа рассказывал про него разные небылицы, но не сильно то ему и верили.

Поэтому сейчас, увидев воочию загадочный материал, люди начали его трогать, щупать, тереть. Хотя подошли не все – кто-то остался опасливо стоять в сторонке, рассуждая, что с неизвестным веществом лучше ограничить контакт. В общем, кто только чем не занимался, но стоявших практически сразу на входе Джона и профессора почти все игнорировали. Подошел лишь один Мустафа.

– Зря вы людям сразу ничего не рассказывали, – сказал он. – Они себе чего только не напридумывали. Чего бы вы от них не хотели – очень тяжело будет убедить их сделать это. Вам не доверяют, вас боятся и опасаются. Они сами хотят все контролировать.

Он сказал это очень быстро, и тут же отошел в сторону, как будто опасаясь, что его заметят и потом не примут в свою компанию.

– Ну знаете ли… – возмутился профессор. – Эй, вы все!!! – закричал он людям. – Сюда подошли все быстро, хватит бродить. Давайте-давайте. Сюда все идем! – он громко кричал, активно жестикулировал и махал руками.

Некоторые обратили на него внимание, другие игнорировали и продолжали исследования, но постепенно все же люди начали подходить. А как их собралось достаточно много, то подошедшие стали кричать остальным, чтобы они уже тоже присоединились и послушали, что им скажут. Правда Джону сразу резануло то, что, призывая своих любознательных друзей, люди мотивировали их тем, что после разговора, они смогут заняться, всем, чем захотят и продолжить исследовать все, что их заинтересует.