Путь славы и скорби - Алексей Жидков

– Но помощь будет необычная, непривычная, может вызвать недоверие и даже испугать. Вы мне не верите, хотя благодаря мне вы все здесь, но и я вам не доверяю – нельзя, чтобы вы расстреляли наших новых союзников, не успев с ними познакомиться. Я лично гарантирую вашу безопасность.

Майор отошел от строя и подошел к своему компаньону.

– Сашок, напомни мне – на кой черт убеждать людей я взял тебя, а не Катрину или Амбала, они-то хоть командиры групп, а ты то…

– Это я-то???!!! – возмутился Сашок и, обойдя Майора, решительно направился к строю.

– Седой, лови! – крикнул он и бросил голову халифа командиру первой штурмовой группы. – Сколько таких у тебя? Три? Или четыре? Ну посмотри, чего ты? Убедись, что настоящая!

– Джек, может ты можешь похвастаться большим урожаем, чем я принес, – кинул он вторую голову одному из командиров охотников. – Уж ты то как командир группы по борьбе с халифами должен был таких штук сто себе в коллекции завести. Что не сумел? Ну что-же ты так?

Сашок начал поднимать отрезанные головы халифов с земли и кидать их в толпу.

– Все вы, со своими жалкими попытками не собрали и половину моего урожая. Слабаки. И даже боитесь попытаться. Да ну ничего же с вами не сделается – куда хуже то? Ну напугаетесь немножко – а вы напугаетесь. Я честно скажу – обделался, когда их увидел. Но ничего, привык и вы привыкните.

– Ну, Седой? Настоящий халиф-то?

– Настоящий, – через губу подтвердил Седой.

– Ну и чего ты ломаешься? Или думаешь, что для того чтоб вас, идиотов, обмануть халифы себе головы сами поотрывали?

– Нет, – неуверенно буркнул Седой, и при этом медленно стянул с себя ружье и бросил его далеко вперед. – Первая штурмовая группа, сдать оружие, – приказал он.

Вперед полетели другие ружья. За этим раздались еще команды, и груда оружия перед строем начала разрастаться. Сашок бегал вокруг и помогал всем избавиться от своего вооружения, иногда наглым образом залезая бойцам под одежду с броней и вытаскивая оттуда укрытое оружие.

Он так увлекся, что и не заметил, как все перестали возмущаться его действиями и изумленно застыли как столбы, глядя в даль. А там, верхом на Хоуп, медленно ехал Соловей. Рядом с ним шел Амбал, а за ними, неловко переступая с ноги на ногу, бежали семеро детенышей белых дракончиков. Впереди, уже почти уверенной походкой, шли два самых крупных – им Соловей дал имена: Грозящий и Разящий. Следом за ними бежал Малыш – дракон Амбала. Четвертым и самым важным шел его родной детеныш, которому он все никак не мог придумать имя. Его, смешно ковыляя, нагонял питомец Майора, которому тот дал странное прозвище – Бурмат, а за ним весело бежали, играя друг с другом, Кася и Беляк – дракончики Алисы и Катрины. Процессию, сильно от нее отставая, замыкали сами Катрина с Алисой, которые, в отличие от своих сдружившихся драконов, о чем-то усиленно спорили, активно жестикулируя руками.

– Вот это и есть наши новые союзники! – услышал Сашок голос Майора. – Мы называем их – Белые драконы. Они и Соловей помогут нам в нашей борьбе. Их создали…

Майор все вещал и вещал, рассказывая о драконах. Бойцы очень внимательно его слушали, боясь даже пошевелиться. А Сашок уже ни на кого не обращал внимания – он лишь с упоением, улыбаясь во весь рот, наблюдал за самым грациозным и красивым существом в мире, за белым миленьким дракончиком, шедшем четвертым в строю.

– Шурик! – решил он. – Я буду звать тебя Шурик! Будем с тобой почти тезками… А что? Очень даже солидно…

Глава 7. Ценный груз

– Ну ты мастер спать, Джонни. Это же надо сорок часов проспал. Как самочувствие? – Лоббитс сидел в кают-компании, которую превратил в свой кабинет.

– Отвратительно, – ответил Джон, проходя внутрь и тут же уваливаясь на мягкий уголок. – Как будто всю ночь по мне ездило звено танков и давило, и давило… все тело просто разламывается, голова раскалывается, кажется меня рвало пока я спал…

– Дааа, было дело, – отстранено ответил профессор, снова погружаясь в свои дела. – Я все убрал. Похоже у тебя токсикоз от обильного использования виктория – думаю, ты постепенно с этим свыкнешься и таких проблем не будет.

– Ага, – возразил Джон, – и этого не будет?! – показал он на огромные синяки по всему телу и в особенности на лице.

– Ой, да ладно – шрамы украшают мужчин.

От этих слов Джон на автомате потянулся к шраму на лице.

– Я уже достаточно красив… – тихо пробубнил он себе под нос.

– Вы разобрались, что с транспортом?

– Да, конечно, я же не спал так много, в отличие от некоторых. Итак, у нас на буксире отдельный самостоятельный модуль корабля типа КТ. Похоже, его кто-то сбросил, как лишний груз. На нем шесть тысяч сто семнадцать человеческих тел в возрасте от двадцати до пятидесяти шести лет, из них больше восьмидесяти процентов мужского пола. Почти у всех крайне критические повреждения – лишь у трех процентов средней тяжести.

– Понятно, а что с кораблем? Удалось починить?

– Этим я пока даже не занимался, – отмахнулся профессор. – Нам все равно лучше отойти подальше от Спектра, а то нас заметят. В общем, мы, на самой малой мощности, удаляемся от места твоих приключений. Потом подробнее расскажешь мне, что там произошло.

– Хорошо… – устало ответил Джон, устраиваясь поудобнее. – Профессор, – продолжил он после паузы. – А я же познакомился с этим самым… Князем Игорем… ничего такой мужик, – руки сами потянулись к лицу и нащупали, все еще ноющие, синяки.

– Конечно ничего… бандюган бандюгана видит издалека. Ты там за это время еще по фене не начал базарить? – не отрываясь от своих дел пробубнил Лоббитс.

– Чего??? – недоуменно переспросил Джон и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Он отпустил меня, как только узнал, что я хочу помочь раненым. Понимаете, профессор, они там все еще остались людьми – все эти передряги не сломили их дух, они все еще помнят свои корни. Он очень напомнил мне Сторака, вот бы сейчас с ним пообщаться – он бы точно подсказал что делать дальше.

– Люди – это люди, – задумчиво ответил Лоббитс. – Они всегда были и плохие, и хорошие. Всегда находились предатели и люди слова. И всегда нас сплачивала общая беда… Да, не сразу… Да появлялись мародеры и желающие наживаться на чужом горе, но сполна хлебнув горя, человечество объединялось и выдерживало все передряги. Так будет и в этот раз – я ни капли не сомневаюсь – надо только очень постараться… даже очень-очень-очень – все-таки с такой угрозой мы еще не сталкивались… А что делать дальше???… тут Сторак не нужен. Я могу тебе точно сказать, чем мы будем заниматься следующие несколько месяцев – работы у нас валом.

– А чем вы сейчас заняты?

– Изучаю характер повреждения раненых. Всех я один точно не смогу даже попробовать спасти, и чтоб продлить работу холодильных установок я хочу отключить часть камер с самыми безнадежными ранеными.

– Отключить?! – встрепенулся Джон. – Но они же сразу погибнут. Вы убьете их!

– Именно так. Зато у меня будет больше времени спасти остальных.

– Но мы должны дать шанс каждому…

– Сынок, – перебил его Лоббитс. – Тебя одного я оперировал несколько недель только чтоб спасти жизнь… потом еще месяцы реабилитации. Я один физически не успею справится с шестью тысячами менее чем за год.

– Вы не один, я вам помогу. Мы справимся – давайте хоть попытаемся… пожалуйста, профессор.

– Хорошо, – сдался Лоббитс. – Давай попробуем на одном человеке, увидим сколько это займет времени и тогда решим.

– Давайте, – тут же с готовностью подтвердил Джон и попытался быстро встать, но чуть не упал от навалившейся усталости.

– Тогда иди еще отдохни, я запускаю процесс разморозки у самого стабильного пациента. Часов через двадцать он будет готов. Иди поспи это время, тогда ты мне хотя бы не будешь мешать.

Джон послушно развернулся и побрел в свою каюту, где моментально уснул и проснулся только через несколько часов от грубых толчков профессора.

– Вставай, некогда спать. Жду тебя в операционной, я начинаю.

Когда удалось все же разомкнуть глаза, профессор уже ушел. Просыпаться оказалось очень тяжело, зато поднявшись Джон понял, что силы почти восстановились. Быстро одевшись, он пошел в операционную, где его наставник уже разрезал первого пациента.

На операционном столе лежал мужчина лет тридцати пяти. Все тело его было бледным, а глаза закрыты. В области живота профессор сделал большой разрез и сейчас ковырялся во внутренностях.

– Я уже извлек осколок, – сказал он Джону. – Тут повреждены некоторые органы. Если бы у нас была нормальная операционная с запасом крови и всем остальным, я бы смог восстановить его и без виктория. Но у нас ничего нет, так что вживляем материал.

Джон подошел ближе и увидел, как профессор подносит тоненькие, толщиной с волос, стержни виктория к органам пациента и тот начинает заполнять их поврежденные части собой. Сначала было ничего не понятно, но потом Джон увидел закономерность и почувствовал викторий – как тот стремится самостоятельно встать в нужные места головоломки. Он делал это с филигранной точностью, но очень медленно.