Я твоя черная птица - Елена Федина

Только с барахолкой опять неясно…

Когда-то мне казалось, что Веторио шут и подхалим. Потом я считала его чуть ли не богом. Потом — бессовестным обманщиком, потом просто святым… Теперь, после моего предположения получалось, что он великий преступник, сгубивший целый город. Голова моя шла кругом. Я не имела понятия, кого я люблю!

Тем временем нашу Арчибеллу навестил сам герцог Тифонский со свитой, как говорили, с целью выдать ее за одного из своих сыновей. Сынок этот Габриэль Тифонский был мот и кутила и нуждался в средствах, а Арчибелла, единственная наследница всего своего рода, была очень богата. Ее далеко не скромный образ жизни не смущал ни герцога, ни его сына.

Сомневаюсь, что наша вольнолюбивая соседка собиралась замуж, но пир она устроила роскошный. Она пригласила всех соседей, даже нашего врага — барона Нестри, которого и сама терпеть не могла.

Конрад настоял, чтобы я тоже поехала и развеялась, и я впервые поняла, как хорошо быть на пиру просто гостем и понятия не иметь об изнанке этого суматошного дела.

Герцога я помнила еще ребенком, когда он рвал яблоки в нашем саду и играл с Вильгельмом. Теперь Фолео Тифонский был лыс и сутул, жидкие волосы обрамляли только его виски, такой же реденькой была его бородка. Глаза у него были желто-зеленые, полуприкрытые и откровенно скучающие. Габриэль выглядел гораздо привлекательней, хотя и его красивое лицо уже обрюзгло от бесконечных пьянок и бессонных ночей.

— Ты еще не умерла, бабка? — приветствовал он меня, усмехаясь так довольно, как будто сказал что-то блистательно-остроумное.

Я поняла, что грим хорош, и обрадовалась, что поблизости нет Конрада, вряд ли он вынес бы подобную наглость.

Конрад отсутствовал давно, место Корнелии тоже пустовало, а я еще удивлялась, с чего это она согласилась поехать к Арчибелле!

Леонарда ее отсутствие трогало мало, точнее, он вообще его не заметил. Арчибелла, которая меняла платья шестой или седьмой раз за ночь, пела, танцевала и всё время что-то выдумывала, полностью завладела его вниманием. Она была солнцем, вокруг которого вращались все планеты. Веторио тоже от нее не отходил, и мне хотелось вылить ему на голову чашку с соусом или посудину для мытья рук.

Ночь подходила к концу. Герцог начал скучать. Леонард подошел к нему и что-то зашептал на ухо. Я ощутила тревогу, но не птичью, а обычную человеческую тревогу, и подошла поближе.

— Ладно, — ворчливо говорил герцог, — подожду еще месяц…

Речь шла о долге, мне это совсем не понравилось.

— Хотите увидеть чудо, — ваше сиятельство? — спросил Леонард на этот раз громко и довольно.

— Чудо? — сонные глаза Фолео Тифонского оживились, — здесь?

— Ну да. Вон тот парень может воскресать из мертвых.

Я даже не стала оборачиваться в сторону, какую он указывал, и так было ясно, о ком речь.

— Это дьявол? — поинтересовался герцог.

— Это… мой шут.

— Так это фокусы?

— А вы проверьте. Проткните его мечом, а через час он оживет.

— Он согласится?

— Пусть попробует отказаться!

Они подозвали Веторио. Если у меня и было легкое опьянение от выпитого алонского, то оно уже исчезло.

— Говорят, ты умеешь воскресать, — проговорил герцог, с интересом рассматривая Веторио, — это правда?

Веторио взглянул на меня, как будто спрашивая совета, но потом решил всё сам.

— Умею, — сказал он так буднично, словно речь шла о мытье посуды.

— Мы хотим убедиться.

— Вы хотите распороть мне живот, ваше сиятельство?

— Допустим…

Странный был разговор, на трезвую голову его слушать было невозможно.

— Не советую, — сказал Веторио, пожимая плечом.

— Почему?

— Как я понимаю, вам скучно. Но зачем вам лужа крови и мое мертвое тело? Я могу развлечь вас как-нибудь по-другому.

— Например?

— Например, пройти по канату над пропастью.

— Здесь нет пропасти, — покачал головой Фолио.

— Тогда над огнем! — рявкнул Леонард, — пусть он пройдет над огнем!

— Тебе не жалко своего шута? — спросил его герцог, явно увлекаясь такой идеей.

Веторио посмотрел на Леонарда удивленно, но ничего не возразил, только усмехнулся.

— Пусть пройдет, — настаивал Леонард.

— Ну что ж, — Фолио Тифонский довольно потер руки, — меня устроит такое зрелище, но от тебя могут остаться одни угли, шут. Сколько стоит твой трюк?

— Об этом мы еще успеем договориться, ваше сиятельство.

Пока натягивали веревку между балконом и высокой сосной и делали костры, я подошла к Веторио, меня трясло от страха.

— Откажись немедленно! — сказала я возмущенно и взволнованно, — обойдутся без зрелища! Ты же не шут, в конце концов!

— Знаешь, мне самому скучно, — усмехнулся он.

— Что?!

Больше у меня слов не нашлось, я онемела. Арчибелла же была весела и беспечна и позволяла всему этому происходить. Или она так хорошо владела собой, или не любила его ни капли! Костры подожгли все одновременно, огонь разгорелся, образуя сплошную, пылающую словно гигантская печь, полосу и превращая ночь в день. Вблизи жар был страшный, толпа стояла поодаль, кто залез на деревья, кто разместился на крыше. Сам герцог, а с ним его сын, Леонард и Арчибелла, стояли на балконе, к которому был привязан конец веревки.

Веторио забрался на сосну и с ветки шагнул на веревку, тут же провисшую под его тяжестью. Тишина наступила полная, только гудело адское пламя у него под ногами. У меня всё остановилось внутри: и сердце, и кровь в жилах, я думала, что одно дуновение ветра — и он превратится в пепел!

Веторио вышел как на прогулку, даже сапоги не снял, только камзол. Веревка была длинная, шагов сорок, и он шагал по ней свободно, почти не разводя рук, как по мостовой. Он дошел до перил балкона, спрыгнул на него и оказался рядом с герцогом, возбужденным от удовольствия.

Я стояла внизу и не слышала, о чем они говорили, слышала только смех. И еще я увидела, что Арчибелла завязывает ему глаза платком. Веторио собрался пройти обратно с завязанными глазами!

Это показалось мне настолько опасным, или я уже так научилась предчувствовать беду, что сломя голову побежала в лесок к реке, сбросила платье и через полминуты стала птицей.

Никто меня не замечал, было слишком темно там, на крыше башни, где я уселась для наблюдения, да и зрелище было захватывающее. Веторио шел теперь гораздо медленней, руки его были широко раскинуты, как у меня крылья. Но на этот раз я была спокойней. Я знала, что если он только пошатнется или оступится, я сразу спикирую на него и схвачу когтями, поцарапаю, конечно, но в огонь его не уроню!