Мертвая хватка - Питер Джеймс

— Мать твою, не знаешь, с кем дело имеешь?

Зуб, будучи на шесть дюймов ниже, твердо взглянул мужчине в глаза.

— Знаю. А ты? — Вытряхнул из пачки другую сигарету, сунул в рот. — Огонька не найдется?

Рики Джордино выпучил глаза.

— Вижу, ты мужик с яйцами. — Он снова запустил автомат, расставляющий кегли. — Откуда я знаю, что справишься? Что всех троих сделаешь?

Зуб выбрал еще один шар. Выровнялся, пробежал, изогнулся, метнул. Опять десять кеглей с треском свалились. Он полез в карман за пластмассовой зажигалкой, провокационно медленно поднял — пусть попробует остановить.

Но Рики Джордино, к его удивлению, вытащил золотой «Данхилл», откинул колпачок и поднес язычок к сигарете.

— По-моему, мы с тобой… почти пришли к взаимопониманию.

Зуб прикурил, но не ответил. Его не интересует взаимопонимание.

40

«Уверенный в будущем, преуспевающий, нежный, чуткий мужчина, 46, любит рок, классическую музыку, бельгийский шоколад, жизнь в девственной глуши, ценит честность и преданность. Желает познакомиться с доброй умной женщиной 40–50 лет, для совместного времяпрепровождения, отвечающего взаимным интересам».

Жизнь в девственной глуши?

Карли свернулась в клубок на диване с бокалом красного вина. По телевизору начинается «Топ гир», кругом воскресные атрибуты. Первая выпивка после аварии на дороге, жизненно необходимая в ее нынешнем состоянии полного упадка душевных сил.

«Санди таймс» открыта на странице с долгожданной еженедельной рубрикой знакомств. Как всегда, ищется не единственный-неповторимый, а тот, с кем куда-нибудь можно пойти поразвлечься.

Жизнь в девственной глуши… Что это значит, черт побери? Долгий жизненный опыт свидетельствует, что в подобных объявлениях всегда есть вызывающий подозрения подтекст. Что доводит дурака до оргазма? Прогулки в голом виде? Единение с природой? Охота на животных с луком и стрелами? Ну что же, это, пожалуй, неплохо, но жизнь в глуши?.. Нет, спасибо.

Возможно, если бы вместо этого было написано «поиски окаменелостей» или «археология», что пришлось бы Тайлеру по вкусу, она дала бы отмашку. А так представляется бородатый дикарь, вылезающий из старенького «лендровера» в шляпе Дэви Крокетта[14] и набедренной повязке из травы и листьев. Нет ничего неожиданнее и удивительнее знакомств по Интернету.

Она уже давно ни с кем не спала, больше года — и в тот раз была катастрофа. В предпоследний раз тоже. Все свидания заканчивались катастрофой, и встреча с Дэйвом Престоном всего лишь последняя в долгом ряду.

В эти выходные он прислал еще три текстовых сообщения, она все уничтожила.

Боже мой, прошло шесть лет, а порой наваливается страшная тоска по Кесу. Клиенты часто говорят, что верят ей, потому что она очень сильная. Сейчас ясно, как никогда, — нет у нее вообще никакой силы. Перед клиентами просто прикидывается. Носит маску — «Карли Чейз на работе». Была бы по-настоящему сильной, забывала бы о клиентах в конце каждого дня. Но о многих забыть невозможно.

Кес не раз повторял, что она слишком заботится о клиентах, до самоистязания. Только тут ничего не поделаешь. Счастливый брак, как у них с Кесом, дает удивительную внутреннюю силу, ощущение полноты жизни. Несчастный — настоящая каторга, судя по слезам, дрожащим голосам, трясущимся рукам клиентов, подписывающих бумаги.

«Аргус» каждый день рассказывает о столкновении на дороге, кроме сегодняшнего — газета в воскресенье не выходит. В пятницу на первой странице красовалось сообщение о вознаграждении в сто тысяч долларов, предложенном семьей погибшего парня за сведения о водителе фургона. Фото Карли на второй странице. Солиситор из Брайтона задержана на месте дорожного происшествия со смертельным исходом.

В вечернем выпуске в пятницу вновь про нее, и в субботу. Дошло до общенациональной прессы с ярким освещением в таблоидах, а сегодня и в «Санди таймс». Самая громкая новость та, что Тони Ревир внук «крестного отца» нью-йоркской мафии. Репортеры звонят даже в офис, но Карли с ними не разговаривает по совету партнера по юридической фирме Кена Акотта. Хотя страшно хочется указать, что столкновение произошло не по ее вине и не она сбила велосипедиста.

С недавних пор кажется, будто все дурное, что в целом могло случиться дома и в жизни, случилось одновременно. В душе сгустился мрак. Синдром «утра понедельника» нежеланно нагрянул на двенадцать часов раньше обычного.

Воскресные вечера стали еще хуже после гибели Кеса. Приблизительно в это время шесть лет назад на порог явились полицейские. С ними через Интерпол связался представитель канадской полиции из Уистлера, поручив сообщить ей об исчезновении мужа, предположительно попавшего в лавину, когда он спускался на лыжах со склона, куда его доставил вертолет. Последовали четыре дня тревожных ожиданий со слабой надеждой на чудо, пока не было обнаружено тело.

Она часто подумывала продать дом, переехать в другой район города, но не хотелось лишать Тайлера привычной, устоявшейся жизни. Друзья и горячо любимая мать уговорили ее в первые месяцы после смерти Кеса не принимать поспешных решений. Поэтому через шесть лет они все еще здесь.

Дом, стоящий на взгорке над дорогой, с двойным подземным гаражом, с виду не слишком привлекательный. Краснокирпичное сооружение с неуклюжим флигелем и безобразным двойным остеклением, оставшимся от прежних владельцев, которое Карли с Кесом планировали сменить, построено в 60-х годах. Но им уж очень понравилась огромная гостиная с внутренним двориком, из которого можно войти в большой чудесный сад на склоне. Там два маленьких пруда, альпийская горка, летний домик на самом верху, где Кес с Тайлером создали мужское царство. Тайлер бил там в свои барабаны, Кес сидел, думал, курил свои сигары.

Кес с Тайлером были близки не только как отец с сыном, но как истинные друзья. Каждую субботу ходили на футбол, болея за «Альбион», летом рыбачили, играли в крикет, а чаще отправлялись в любимое место Тайлера в Брайтоне — в Естественно-исторический музей Бута. Они были настолько близки, что Карли порой почти ревновала, не посвященная в некоторые их секреты.

После смерти Кеса Тайлер перетащил ударную установку к себе в комнату, и она больше не видела, чтобы он поднимался к летнему домику. Карли прилагала большие усилия: сама ходила с сыном на футбол и на крикет, выезжала на рыбалку в лодке из брайтонской гавани, жестоко страдая от морской болезни. В результате возникла какая-то близость, но между ними еще остается дистанция. Будто призрак отца всегда в доме.

Карли взглянула на расплывающееся коричневое пятно на обоях на противоположной стене. Сырость просачивается. Дом разваливается. Необходимо взять себя в руки, либо сделать капитальный ремонт, либо, наконец, переехать. Куда? Она по-прежнему любит дом, чувствует здесь присутствие Кеса. Особенно в гостиной.

Для уюта они поставили перед телевизором два широких дивана, купили современный электрический камин с пляшущим пламенем. На каминной полке тонны приглашений на приемы и свадьбы, куда они собирались пойти после ежегодной мальчишеской поездки Кеса в горы. До сих пор не хватает духу убрать. Конечно, это все равно что жить в остановленном времени. Когда-нибудь переезд состоится. Только не сейчас. Она еще не готова.

Тем более после недавних тяжелых событий.

Она взглянула на фотографию Кеса, стоящую среди приглашений. Он и она рядом на лужайке у церкви Всех Святых в Патчеме в день свадьбы. Кес в черном смокинге, полосатых брюках, с цилиндром в руке. Высокий, красивый, со слегка вихрастыми угольно-черными волосами, с несколько высокомерным индифферентным видом. Таким его видели те, кто не знает, какой он на самом деле. За этим фасадом, неизменно производившим в суде убийственное впечатление, скрывался милый, на удивление беззащитный человек.

Карли хлебнула еще вина, помахала рукой, разгоняя особенно мощный и зловонный залп газов, выпущенный заснувшим у нее в ногах Отисом. Взяла пульт, прибавила звук в телевизоре. Обычно и Тайлер сюда прибегает, устраивается у нее под боком. Они вместе что-нибудь смотрят. В особенно мрачные и дождливые вечера она больше обычного нуждается в сыне.

— Тайлер! — крикнула Карли. — «Топ гир» начинается!..

Отис проснулся от крика, вскочил, навострив уши, с рычанием выбежал из гостиной.

Джереми Кларксон, в броском пиджаке и в джинсах еще шире прежних, принялся рассуждать о новом «феррари». Карли схватила пульт, остановила изображение, чтобы Тайлер не пропустил ничего.

В последние дни после дорожного происшествия он находится в каком-то непонятном настроении. Это ее тревожит. Будто сын винит ее в случившемся. Но, в тысячный раз поминутно прокручивая в памяти утро среды, она неизменно приходит к заключению, что ни в чем не виновна. Даже если бы не отвлеклась на телефон, затормозила на полсекунды раньше, велосипедист все равно бы попал под фургон.