Нефтяная Венера - Александр Снегирев

Захожу внутрь, усаживаюсь за столик. Оглядываю посетителей. Как бы ненароком бросаю взгляд в сторону девушки с талией…

Круглое лицо, раскосые голубые глаза, уши низко сидят, нос приплюснутый… Как же так?.. Какая дурацкая насмешка!.. Как будто снова обнаружил в аппетитном салате длиннющий волос… Кажется, что злобный клоун со мной играет… А со спины и не скажешь, талия такая…

Рядом почтенная дама, одета со вкусом, причёска, маникюр. Мать… видимо, богатая. Хоть дочь и инвалид, а выглядит максимально привлекательно.

Я устал, я хочу расслабиться. Почему девушка, на которую я засмотрелся, оказалась дауном? Почему вокруг столько подвохов?.. За окном появляется колонна машин с подъемниками, предназначенными для вывоза автомобилей, запаркованных в запрещённых местах. Некоторые посетители кафе выбегают к своим «фольксвагенам», «мерседесам» и «пежо», в том числе и мама девушки с талией. Дочка жалобно мычит, и мать берёт её с собой.

Сквозь стекло видно, как кто-то успевает дать задний ход и скрыться от парковщиков. Остальные подходят к гаишнику, пытаясь договориться. Почёсывая голову под фуражкой, тот выслушивает объяснения незадачливых водителей и отправляет их по одному в машину к своему напарнику. Там дело решится. Так жизнь и проходит, люди знают, что придёт цунами, но всё равно строят хижины у океана. Они паркуют автомобиль там, откуда его рано или поздно увезут. Придётся рыскать по штраф-стоянкам, расположенным на краю города, стоять в очередях, писать заявления, платить штрафы. Но люди раз за разом повторяют это. Платят взятки гаишникам, садятся за руль, делают круг, дожидаются отъезда «эвакуаторов» и возвращаются на прежнее место.

Пока мать договаривается с милиционером, девушка-даун топчется у огромного окна кафе. На ней лёгкий тёмный плащик. Вдруг я замечаю в этом плащике своё отражение. То есть лицо отражается в стекле, за которым ткань, и получается, что я вроде как отражаюсь в ткани. Лицо словно под водой, складки-волны колышутся «надо мною». Девушка делает шаг в сторону, отражение исчезает.

– Что-нибудь выбрали? – слышу голос официанта.

– А? Так… а что у вас тут… так… – листаю меню. Зелёный чай, пирожное «карамболь»… Чёрт! У меня же ни копейки! Всё менту отдал!

– Извините, мне пора…

Снова брожу по переулкам. Звонит телефон. На экране определился Машин номер.

– Алло… Ну как вы?

– Ваня пропал…

Я словно в забытьи. Бегу. Вот оно. Случилось. Ваня исчез. Чего переживать, я же этого ждал… Обуза свалилась с плеч…

Я бегу. Как можно было его потерять?!. Что за дура эта Маша!.. Нет, я не хочу, чтобы Ваня теперь исчез… Потом, может быть… но не теперь… У нас ещё дела всякие незаконченные… премьера… Я не извинился перед ним после последней ссоры…

Маша ждёт на Тверской.

– Что случилось?!

– Мы постриглись… пошли по магазинам… всё купили, джинсы, рубашку… очень красивую, сели в кафе отпраздновать… я в туалет пошла, возвращаюсь – его нет… что делать, а?

Маша смотрит на меня со страхом и беспомощностью. Как нашкодившая собачка.

– Куда он мог пойти? – Маша пытается говорить бодро, чтобы скрыть отчаяние.

– А я знаю?..

– Где он может быть? Что его интересует?

– Он непредсказуем, твою мать!

– Он после стрижки волосы зачем-то собрал в пакетик и в карман положил. Может, это что-то значит?

– Это он всегда делает.

– А зачем?

– Да какая разница! – раздражаюсь я. Нашла время любопытничать.

– Может, это поможет его найти… – виновато говорит Маша.

– Он волосы собирает, потому что считает, что если волосы попадут к чужим, то его сглазят.

– Сглазят? – переспрашивает Маша.

– Порча, плохой взгляд.

– Поняла.

– Или поломойка в парикмахерской будет ругаться, убирая волосы, и таким образом наведёт на него плохую энергию. Или птички совьют гнёзда из его волос и будут там какать. Тогда получится, что они срут ему на голову.

Маша улыбнулась. Я поневоле тоже.

– Ну что, помогла информация?

– А может, он просто домой пошёл?

– Домой?.. – Странно, что эта простая мысль сразу не пришла нам в голову.

– У него ключи есть?

– Да, он их на шее носит…

Мы с Машей бросились в метро.

Дверь квартиры заперта. Внутри никого. Проверяю Ванин тайник. В большом кармане пусто. Картины нет…

– Видимо, он её взял и куда-то пошёл…

– Может, захотел вернуть?

– Бессмыслица какая-то… Он вообще-то очень не хочет её возвращать… зачем же он её забрал?..

– Решил её перепрятать? – предположила Маша.

– Да, но где?!

– Ну где… на даче, на кладбище…

Через полчаса мы вбежали в ворота кладбища. Уже смеркается. Под ногами мокрая листва. Вокруг старые плиты, новые памятники, замшелые ограды. Участок 49 Б, поворот, колодец… Ну слава богу!

– Ваня, что ты тут делаешь?!

Протискиваемся вдоль лётчиковской решётки. Ваня орудует лопатой. Урны с моими родителями лежат у его ног, как миномётные мины. Могила наполовину разрыта.

– Вань, ты что, с ума сошёл?! Что ты творишь?! – восклицаю я, вырывая у него лопату.

Маша молчит.

– Папа, не ругайся, я решил выкопать художника, – ответил Ваня спокойно и уверенно.

– Боже, на хрена тебе это?!

– Мне Ангел сказал, что он там в гробу воскрес. Его надо отпустить.

– Как тебе такое вообще в голову пришло! Могилу раскопать! Это же преступление! Это… это полная херня, Ваня!

Он выслушал меня, не перебивая.

– Мне Ангел сказал.

– Ангел ё… – Я сдерживаю ругательство, так и норовящее сорваться с губ. – Слава богу, никто не заметил, а то бы искали тебя сейчас по психушкам вместе с твоим Ангелом!

Ваня стоит по колено в могиле. Новые тёмно-синие вельветовые брюки перепачканы глиной. Брусничная рубашка расстёгнута. Стрижка броская – виски выбриты, волосы торчат гребнем.

– А где ты лопату взял?

– Там. – Ваня машет рукой в неопределённом направлении. – Там дорогу ремонтируют, и лопата стояла.

– Ты, оказывается, серьёзно склонен к воровству.

– Я верну.

Вспомнилась «Венера».

– Ты решил его выкопать и спрятать здесь картину?

Ваня посмотрел на меня с каким-то осуждением. Будто понял, что я рылся в его тайнике без спроса. Лицо у него стало надменным и царственным. Хоть он и стоит в яме и смотрит снизу вверх, ощущение такое, будто я у его ног. Он гордо изрёк:

– Картина в надёжном месте.

Слышно, как ветер шелестит в ветвях деревьев. Далеко за забором кладбища гудит город.

– Как тебе новый Ванин имидж? – нарушила тишину Маша. – По-моему, цвета подходящие. И причёска…

Ваня в яме приосанился. Ни дать ни взять модель, можно для модного журнала фотографировать.

– В надёжном месте… То есть у тебя её нет?

– Нет. – Ваня кокетливо улыбнулся.

Кое-как закидав могилу землёй, мы отправились восвояси. Лопату пришлось просто прислонить к сторожке. Ваня забыл, где именно и у кого её позаимствовал.

В день премьеры, двадцать четвёртого декабря, я опомнился и решил постирать одежду, чтобы предстать во всём блеске. Ваня, традиционно занимающийся стиркой, загрузил бельё в машину, а потом понёс его на балкон развешивать. Здесь кое-что и произошло. Ваня уронил мои любимые джинсы. Я бы сбегал во двор, поднял бы джинсы с асфальта, и дело с концом, но не тут-то было. Спланировав на ветви осины, растущей поблизости, джинсы повисли на уровне четвёртого этажа. Точно слетели с незадачливого пилота пролетающего дирижабля. Тут уж я пожалел, что балкон выходит не на ту сторону дома, которая завешана рекламой. Так бы джинсы по крайней мере не оказались на дереве.

Мы с Ваней молча постояли на балконе. Точно моряки, смотрящие на волны, куда только что сбросили гробы с их товарищами. Я мысленно попрощался с джинсами навсегда. Осина растёт слишком далеко от дома, чтобы дотянуться до неё палкой из окна. Лезть на неё опасно, наверху ветки тонкие, договориться с подъёмником дорого. Придётся любоваться на джинсы до скончания века, а пока надеть другие. Кстати, эти были последние дорогие и модные.

Воспользовавшись тем, что Ваня провинился, я решил снова спросить его, куда он перепрятал картину.

– Это секрет, – коротко ответил Ваня.

– Вань, я не буду обижаться из-за джинсов, если ты мне расскажешь, идёт?

– Прости меня, пожалуйста, но я не могу рассказать.

Если вернуть картину Лене, может, удастся подружиться с ней заново. Мне бы этого очень хотелось… Ничего уже не вернуть, но…

– Не пытайся уговорить меня, папа. Я буду непреклонен.

Прорычав что-то невнятное, я ухожу с балкона.

Прихорашиваясь перед зеркалом, замечаю, что на уровне Ваниного роста оно кривое, из-за чего его физиономия смешно расплывается. Он надел подаренную Машей рубашку с арбузным фраком и теперь оправляет складки.

– Ты приглашения взял?

Ваня роется в карманах:

– Нет.

– Где они? Я возьму.

– Не знаю…

– Как не знаешь? Я же тебе их дал…