Каждому по делам его (СИ) - Злотников Роман Валерьевич

В Питере пришлось чуть задержаться. Мне позвонил Витя Цой и предложил попить пива. Так что мы засели в «Карле и Фридрихе», на Крестовском, где Витя, быстро накидавшись, принялся жаловаться мне на жизнь.

– Мне уже сорок один, Ром – а чего я добился в жизни? Семьи – нет. Дома – нет. Вот почему мне так не везёт? Что со мной не так, а?

Я окинул насмешливым взглядом всё так же сухощавую фигуру Виктора. Неделю назад он развёлся очередной раз, но не вследствие новой любви, как у него это регулярно случалось, а просто потому, что его очередная жена вконец его достала. Вот он и ушёл «в никуда», оставив ей большую квартиру на Петроградке.

– А почему не так-то, Вить? – пожал я плечами. – У каждого в жизни бывают трудные времена. Да и у тебя самого это – не первые. К тому же насчёт добился… сколько там у тебя платиновых дисков? Два? Три? Причём, один – американский. Что ещё там у тебя в копилке? Красно-чёрный пояс по тхеквондо. Семь персональных художественных выставок, из которых одна в Вене, а другая в Венеции. Книг сколько написал? Семь или восемь?

– Ну у тебя-то уже под сотню, – пробурчал Цой и сделал большой глоток.

– Так я ни тхеквондо не занимаюсь, ни картин не рисую.

– Зато кино снимал. И вообще – миллиардер, – он обвиняюще ткнул пальцем в мою сторону. А потом пьяно пожаловался:- Мне ведь твоя Алёнка всегда нравилась. Я себе всегда такую искал… а таких больше нет!

– Я знаю, – негромко усмехнулся я. Но Витя не останавливался:

– Я ведь всё время тебя обойти хотел. Стать круче. Известнее там. Богаче. Думал – может так она меня заметит? Но ты, сволочь такая, всё время меня обходил. Во всём! И всегда был для неё единственным. Она в мою сторону даже не смотрела… – он сокрушённо махнул рукой и пошатнулся, едва не свалившись с барного табурета. Так что пришлось поддержать его под локоть.

– Ты не прав, Вить, – вздохнул я. Эк человека развезло-то. – Она тебя любит. Но как друга. А может как брата. Младшего.

– На хрен такую любовь! – буркнул тот. Я пожал плечами.

– А другого не будет. Если это не устраивает – катись. И не звони нам больше.

Цой замолчал и некоторое время сидел, уставя взгляд в кружку с венским лагером. Потом шумно вздохнул и окинул меня взглядом побитой собаки.

– Ром, прости, пьяный я что-то совсем… – потом всхлипнул и попросил:- Не бросайте меня, а… а то я или сопьюсь или вообще – того.

Я качнулся к нему и, слегка приобняв, похлопал по плечу:

– Не бросим, не волнуйся. До сих пор же не бросили… вот и дальше не бросим. Только сам понимаешь…

– Понимаю, – кивнул Цой. – Только… можно я к вам в гости завалюсь. Ну как протрезвею… плохо мне, Ром. А у вас всегда так хорошо! Душевно.

– Так поехали сейчас, – предложил я. – Пока доберёмся – как раз протрезвеешь.

– А билеты?

Я усмехнулся.

– Погнали! Меня в Пулково бизнес-джет дожидается. Так что уже через три часа дома будем…

Через две недели я вылетел в Чикаго, на переговоры с «Skidmore, Owings Merrill». Это было одно из старейших и крупнейших архитектурных бюро в мире, существующее с 1936 года. За прошедшие десятилетия они осуществили почти десять тысяч различных архитектурных проектов в полусотне стран мира, включая такие как США, Великобритания, Китай, Австралия, Индия, Тайланд, ЮАР, Швейцария, Мексика, Бельгия, Кувейт, Сингапур и так далее. В том числе и множество небоскрёбов. То есть они умели работать как в развитых странах, так и в странах третьего мира… Да что там говорить, в моём прошлом будущем именно они построили здание, некоторое время считающееся самым высоким в мире – Бурдж-Халифу. Так что доверить возведение первого Питерского небоскрёба я решил именно им. Увы, даже в двадцатых в нашей стране не было архитекторов, способных спроектировать и построить небоскрёб без помощи иностранцев (даже газпромовский «Лахта-центр» проектировали британцы), чего уж говорить про сейчас, когда страна только-только начала отходить от пепелища девяностых.

Глава 8

– Расплескалась синева, расплескалась По тельняшкам разлилась, по беретам. Даже в сердце синева затерялась Разлилась своим заманчивым светом…

Я пел. Пел песню, которая считалась неофициальным гимном десантуры. А может уже и официальным… Я пел стоя на сцене, устроенной на Пушкинской набережной в парке Горького. А передо мной бушевало море разливанное голубых беретов и маек-тельняшек… Ну да – мы сегодня праздновали День ВДВ. И не просто День, а Юбилей! В этом году исполнилось ровно семьдесят пять лет с того момента как на опытно-показательных учениях ВВС Московского военного округа впервые в нашей стране было десантировано подразделение из двенадцати десантников. Это произошло 2 августа 1930 года. Именно поэтому второе августа и стало Днём десантника…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Проорав «Синеву» я отдал микрофон и, поправив слегка сбившийся берет, сиганул со сцены в толпу, что было встречено восторженным рёвом… а затем подхватил Алёнку, стоявшую здесь, же у края сцены, под мышки и, под лёгкий взвизг, закинул её себе на шею. Так же как это делали молодые парни со своими подругами. Что было встречено ещё большим рёвом… Ну захотелось мне слегка оторваться. Я и в фонтан днём нырнул! Здесь же, в парке Горького… вместе с детьми, кстати. Алёнка отказалась. Подождала нас у бортика. Причём, за те пять минут, что мы с детьми плескались в фонтане, с ней три раза попытались познакомиться…

Прошлым летом я похоронил деда. В июне. Он ушёл тихо. Во сне. Под капельницей. В этой жизни он прожил на четыре года дольше, но всё равно мне было тяжело. Я его любил. И вся моя семья тоже – Алёнка, дети… И сейчас люблю. Несмотря на то, что он ушёл. Так что его смерть ударила по мне довольно чувствительно. Поэтому, когда ко мне подошёл мой бывший ротный, который являлся председателем нашей небольшой ветеранской организации, и сообщил, что к нему обратились из «Союза десантников России» и попросили помощи в организации встречи со мной на предмет спонсортства в проведении юбилея моих родных войск, я не просто согласился на встречу, а ринулся в этот процесс с головой. Мне надо было отвлечься, заняться чем-то, что займёт всё моё время, не оставляя его на тоску. Так что праздник у нас получился грандиозным – рекордный прыжок над Москвой, ради которого пришлось арендовать «Мрию», потому что ни в один другой самолёт 600 парашютистов просто не влезало, парад ветеранов по московским улицам, концерт, фейерверк…

– …Аврил Лавин! – дикий вопль сотен тысяч глоток взорвал небеса. Ну да, кроме самых крутых русских исполнителей на юбилейном концерте, посвящённом 75-летию русских ВДВ выступили ещё и Аврил Лавин, Шакира и Кайли Миноуг. А ещё пока не очень-то известный здесь «Рамштайн». Они мне ещё в прошлой жизни нравились… А всё это благодаря кому? Дык члену Центрального совета Союза десантников России Роме Маркову. Той ещё продувной бестии… Нет, наших артистов тоже было немало – «Любе», «Алиса», «Браво», опять же Глюкоза, «Фабрика», «Виагра» – пацанам же на девочек посмотреть хочется. Ну и, естественно, «Голубые береты»! Как же без них… Так что концерт планировался большой – часа на четыре.

Моя Алёнка поерзала и, наклонившись, прошептала на ухо:

– Тебе не тяжело?

Я усмехнулся.

– Не-а, моя стройняшечка…

– Да ну тебя! – фыркнула она и развернулась, окидывая взглядом огромную толпу. Здесь собралось минимум тысяч сто человек и, хотя подавляющее большинство оказалось одето в майки-тельняшки и голубые береты, здесь были и другие люди. С детьми. Потому что, несмотря на то, что десантный народ отрывался по полной, особенных беспорядков здесь не было. И потому, что «Союз» выделил людей в помощь милиции (ещё не переименованной в полицию), причём, мы выделили лучших – авторитетных парней, по большей части награждённых орденами и медалями. Так что при попытке переть буром перепивших дебоширов чаще всего останавливали свои же… И потому что перед самым праздником мы провели массовую смс и интернет-рассылку по базе собранных данных о ветеранах ВДВ. Едва ли не первую в стране. Во всяком случае первую настолько массовую… И в ней, кроме программы праздника, было и жёсткое предупреждение потенциальным буянам насчёт того что буйное поведение будет расценено как «позорящее честь и достоинство бойца воздушно-десантных войск» и «подлая и предательская попытка сорвать праздник» вследствие чего будет пресекаться максимально жёстко. Подобные меры принесли результат. Конечно, совсем без инцидентов не обошлось, но более девяноста процентов таковых были купированы самими бывшими десантниками без привлечения полиции.