Игры скучающих купидонов (СИ) - Абалова Татьяна Геннадьевна "taty ana"

— Клик-клик, — неторопливо переключались какие-то части троллейбусного механизма, а мы с Галкой плясали у двери, в надежде вылететь сразу, как только нам позволят обрести свободу.

Люди шарахались от бегущей парочки. Галка держалась за край моего шарфа, чтобы не упустить меня, словно я воздушный шарик, рвущийся в небо.

«Куда летим мы с Пятачком большой-большой секрет!»

И не беда, что Пятачок был с носом вороны, а его упитанность стремилась к отрицательным величинам, а флагман, хоть и напоминал в дутой куртке Винни, но отличался особой миловидностью и дурацкой улыбкой, цветущей на его лице, и черт с ним, что сводило от холода зубы, улыбку я не прятала, ведь впереди маячила четкая цель, до которой осталось рукой подать. И никаких ошибок!

На углу перекрестка стоял Замков.

Когда осталось всего лишь дождаться, когда погаснет красный свет и позволит нам перебежать дорогу, светофор, сговорившись с злодейкой судьбой, предоставил свободный доступ к телу моего короля другой девушке, спешащей к нему с противоположной стороны перекрестка с не меньшим рвением и с едва ли менее широкой улыбкой на хорошеньком лице.

— Павел! — крикнула она и помахала ладошкой в варежке, выделяя себя из толпы людей, переходящих дорогу.

Король обернулся и широко раскинул руки, куда и прыгнула блондинка, чьи волосы за секунду до того красиво развевались на бегу. Блондинка! В объятиях короля другая блондинка. Не я, которая потратила чуть ли не полмесяца ночной жизни, чтобы доказать, что блондинок любить можно и нужно…

— Красивая пара, — кисло заметила Галка.

Король как всегда был великолепен. Никакого трико, как у того братка из нашего подъезда,

Никакой бесформенной куртки.

«Острижен по последней моде,

Как dandy лондонский одет».

И на нем висит юная нимфетка. Сашенька Винт.

Красный переключился на зеленый, потом вновь на красный, а мы все стояли с вытянутыми лицами. На излучающих счастье смотреть было невозможно. Резало глаза. Холодный ветер торопился превратить слезы в льдинки.

— Не мучай себя, пошли! — Галка потянула за рукав.

Шевельнув помпонами вязанных шапок, мы развернулись и поплелись на остановку. Теперь Пятачок с упорством ледокола вел грустного Вини, который утратил способность летать.

Мы почти не разговаривали.

На выставке было тихо. Красиво. И холодно.

Ледяное шампанское обожгло пузырьками.

Эти пузырьки по известному только им пути добрались до головы и как следует ударили в мозг. Вторая пузырьковая атака довершила катастрофические разрушения, и речь Галки, не отстающей от меня в поглощении шампанского, стала невнятной. Я особо не расстроилась, потому как пойму подругу в любом состоянии, но речь была презентационной, и гости выставки знатно повеселились.

Чуть позже, сразу после показательного выступления лучшего мастера по керамике, третья порция пузырьков заставила и меня включиться в праздник, и мир вновь стал красочным. Теплым и уютным.

Из окна такси даже показался сказочным. По улицам бегали единороги, а над городской елкой дугой раскинулась радуга.

Ближайший магазин одарил нас бутылкой рома и мешком льда, а супермаркет кустиком мяты, лаймом и банкой Швепса. Мохито — это то, что требует душа! Сладко и вкусненько.

— Коричневый сахар забыли! — напомнила Галка у самой кассы.

До дома дошли поддерживая друг друга, на всякий случай постучались, а потом попинали дверь соседок и, не дождавшись ответа, пошли к себе.

В полночь, когда бутылка рома опустела, а лед в хрустальной вазе (гулять так гулять!) растекся в лужу, пошли еще раз навестить соседок. Если они ведьмы, то обязательно должны участвовать в нашем шабаше. Вышедшая на грохот Наташа призналась, что она самая настоящая ведьма. А какой еще может быть женщина, если к ней приперся бывший муж со своей молоденькой пассией? Типа навестить сына. Месть была страшна — она отдала сына отцу на все выходные, испортив пассии не только романтический ужин, но и пару ночей с завтраком в постель. Димка даст им жару. За него можно не переживать, он сможет за себя постоять. И потом отцу ведь отдала, а не незнакомому дядьке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

«Все под контролем!» — уверенно заявила Ната, показывая нам литровую бутылку текилы. Попинав соседскую дверь (это стало традицией и членским взносом в клуб), новоиспеченная ведьма присоединилась к нашему шабашу.

Теперь лайм улетал вместе с солью. На брудершафт вылизанные руки и пьяные объятия закончились в постели. Ничего такого там не случилось, хотя и могло. Все три девицы уже несколько лет жили без мужиков. Моего короля всеобщим голосованием было решено не засчитывать — мало ли кому что снится. Кому-то Депардье, а кому-то Стивен Сигал. Оба раза фу! Все мужики козлы. А к старости еще и толстые козлы.

Проснувшись среди ночи, и ощутив острую потребность выпить холодной воды, я поплелась на кухню. Доставая бутылку минералки, увидела совсем другую. «Любарум».

А что? Я сейчас как раз в том состоянии, чтобы не отвечать за свои поступки. Я смелая и дерзкая. Попадись мне в руки хоть какое Чудище, как пить дать останется без аленького цветочка.

Пять капель, и я… на берегу мрачного моря.

Волны накатывают самым зловещим образом, словно исподтишка готовясь лизнуть мои босые ноги. Дует холодный ветер. Я обхватываю себя за плечи и застываю словно могильный камень. Куда идти? Чего ждать?

Время тянется бесконечно. Сажусь на стылый песок и смотрю вдаль, откуда надвигаются тучи. Будет шторм. Ветер рвет мои волосы на пряди, больно хлещет ими по спине.

Хочется тепла.

Горячая рука ложится на мои плечи. Я оборачиваюсь. Улыбка медленно сползает с моего лица. Рядом садится Галка. Она тоже в пижаме.

— Я с тобой! — ее взгляд — смесь участия и душевного тепла. Она как никто другой понимает, что сейчас происходит.

— Он не пришел. И уже никогда не придет, — жалуюсь я. Подруга обнимает меня крепче и кладет голову на мое плечо.

Так и сидим, пока из странного сна не выдергивает Галкин телефон.

— Да? — отвечает она после минутного метания по квартире в поисках сумки. — Хорошо. К понедельнику будет готово.

Опять легла рядом и обняла. Наташа, сонно развернувшись, обняла с другой стороны:

— Привет?

Субботнее утро было хмурым, несмотря на впервые за неделю высунувшееся солнце.

— Мне пора домой, — завозилась Галка. Поднялась и кряхтя принялась собирать вещи. — Никто не видел мой второй носок?

Он почему-то оказался надетым на недопитую бутылку текилы. Видимо, так наше подсознание подсказало, что пора завязывать. Не вижу бутылки, не иду к цели.

— Я с тобой! — я решительно скрутила волосы в высокую фигу. А чего сидеть в городе? Работы нет, мой король-извращенец обнимает несовершеннолетнюю нимфетку, которую совсем недавно гнал от порога, старухи ушли в глубокое подполье…

— Кстати о соседках, — зевая, произнесла Наташа. — Они еще вчера попрощались со мной. Говорят, нашли новую квартиру. Поспокойнее.

— А чего ты тогда дверь пинала? — Галкины брови взлетели под челку.

— А почему бы не попинать, если в ответ ничего не прилетит?

Мое похмелье отяготилось обидой. Сестры не посчитали нужным попрощаться со мной.

— И что значит «квартира поспокойнее»? — с запозданием возмутилась я, смутно подозревая, что главная причина бегства старушек кроется во мне.

Наташа досадливо махнула рукой.

— Мой Димка им досаждал. Вы же знаете, какой он крикун. Как разыграется, не остановить, стены трясутся.

— Нормальный ребенок, — буркнула Галя, сунув в руки Наты недопитую бутылку текилы.

— Чего ты?

— Унеси, иначе меня стошнит. А мне к понедельнику первую партию кружек нужно сдать. Женька поможет. Глину месить будет. Ей сейчас все равно кого месить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я бы тоже с вами. Месить. Но мне надо в городе оставаться. Мало ли… Вдруг Димка позвонит?

Мама, папа! Я еду к вам! 

Глава 19. Из пункта «Любовь» в пункт «Ненависть» и обратно

Женская ненависть, собственно, та же любовь,

только переменившая направление.

Генрих Гейне