Игры скучающих купидонов (СИ) - Абалова Татьяна Геннадьевна "taty ana"

— Не поможете девушке с больной ногой доскакать до третьего этажа? У меня что-то спину прихватило, — Кирюсик весь сморщился и натурально так застонал.

Мужчина, больше напоминающий гопника, чем добропорядочного соседа (опять жильцы с четвертого этажа квартиру сдали), вернулся к внедорожнику и молча открыл дверь. Убедившись, что больная нога с привязанным к ней тапочком действительно имеется в наличии, легко вытащил меня из машины, и не торопясь донес до нужной квартиры. Сзади, не переставая стенать и хвататься за спину, громыхал сумкой с пустыми банками Кирюсик.

— Спасибо, товарис-ч! — поблагодарил он и, позвенев ключами, открыл замок.

— Дальше я сама, — сказала я обоим мужчинам.

Как только переступила порог, уселась прямо на пол. Отчего так сильно бьется сердце?

Нога к вечеру совсем разболелась, и я, чтобы не пить лекарство на пустой желудок, допрыгала до кухни, где достала консервную банку.

Разогретая тушенка не предел мечтаний, но все же это быстрое и сытное блюдо.

Пошурудив в ящике, нашла консервный нож, приладила острие к кромке банки и только хотела стукнуть по деревянной ручке, как услышала голоса моих соседок.

«Я не закрыла входную дверь?»

— Быстро, быстро в постель! — произнесла Надежда Романовна, входя на кухню и ставя на стол контейнеры с едой. — Разве можно подобно аисту стоять на одной ноге и открывать банку? Так и порезаться можно.

Она мягко забрала консервный нож.

Появившаяся следом Вера Романовна взяла меня под локоток и вывела из кухни.

Доскакав до дивана, я открыла было рот, чтобы задать несколько вопросов, но не смогла по объективным причинам: мне сунули что-то хрустящее и определенно мясное.

— Это чучвара. Жареные пельмени, — пояснила темноглазая старушка. — Традиционное азиатское блюдо. Вкусно?

Я кивнула.

— Простите, а вчера вы тоже ко мне приходили? — настал час Икс. Сейчас я получу все ответы.

— Надя, у девочки температура! — Вера Романовна приложила свою прохладную ладонь к моему лбу.

— Сейчас, сейчас! — откликнулась та и погремела чайной ложкой о стекло. Мгновение спустя передо мной появилась чашка с горячим отваром. Запах мяты приятно резанул обонятельные рецепторы. — Пей, детка!

Я сделал несколько глотков, чувствуя, как приятное тепло разливается по телу.

— А теперь съешь вот этот кусочек.

На протянутом блюдце лежал небольшой кубик цвета топленого молока с вкраплениями орехов.

— Что это?

— Щербет. Попробуй, тебе понравится.

— А завтра вы мне принесете ухо слона? — как-то я смотрела передачу об американских индейцах и их пристрастиях в еде. Никаких безе и бланманже. Кукуруза, тыква и бобы. Все просто и сурово.

— Вера, девочка бредит…

— Нет. Я в полном сознании, — я перевела взгляд с одной соседки на другую. — «Ухо слона» — это традиционное блюдо индейцев. Жареная лепешка, политая медом. Ее наверняка любит Чингачгук…

— Ну, если тебе так хочется… — растерянно ответила сероглазая сестра.

— Кто такой Чингачгук? — спросила у нее темноглазая. — «Последний из Могикан»?

На диван запрыгнул Лямур и посмотрел на меня осуждающе.

Мне стало стыдно. Они стараются, ухаживают за мной, а я сижу и язвлю.

Я взяла с блюдца кусочек щербета и положила его на язык.

М-м-м, какая вкуснотища! Просто тает во рту.

— А-а-а-а-а!

— Ты чего кричишь?

— Падаю в зиндан.

— Все, уже прилетела. 

Глава 17. Шеф, все пропало!

Я твердо знаю: в мире должен быть порядок…

Я на это надеюсь. Робко. Иногда.

Авессалом Подводный. Отдельные мысли

Я обнимала за шею спасителя. Того самого халифа. Его загадочная улыбка волновала и заставляла чаще биться сердце.

— Почему ты меня спас?

— Я не люблю убивать женщин.

— Понятно. Кому-то халва, а кому-то… — я не успела закончить фразу, приготовившись произнести слово «секс», но может оно и к лучшему, потому что мой спаситель выбрал другое значение сладострастного искушения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Щербет? — подсказал он, неся меня по длинным переходам, где ветер раздувал парусами яркие ткани и доносил звуки тихой музыки. Искусный музыкант пощипывал струны неведомого инструмента, заставляя каждую нервную клеточку моего организма вибрировать в ответ.

— К чему эти игры с зинданом? Нельзя было не унижать меня при своих любовницах? Скрутили, поволокли…

— Бунт в гареме устроить хочешь, женщина? — улыбка подняла уголки его губ. Я смотрела и не могла насмотреться. На прямой нос, на красиво подстриженные усы и бороду. Ему очень шла эта густая, лишь обрамляющая четкую линию скул бородка. Как и кудри, что густой волной спускались на плечи. И плечи — такие широкие, мускулистые. — Во всем должен быть порядок, — его голос пленил и заставлял замирать. — Сегодня ночь Халимы, не надо ее расстраивать. Пусть думает, что меня отвлекли государственные дела, а не новая рабыня.

— Рабыня?

— Я твой господин. Забыла? Буду делать с тобой все, что захочу.

— А я буду отвечать «Слушаюсь и повинуюсь?», — улыбка предвкушения растянула мои губы. Ну, наконец-то! Долгожданная игра в доктора. Медицинские работники тоже не терпят возражений. Вам же не взбредет в голову сопротивляться, если ваш доктор скажет: «Раздевайтесь и ложитесь на кушетку».

Невысокое ложе остудило кожу прохладой шелка. Я сразу села, поджав под себя ноги. Халиф встал на колени и медленно, глядя мне в глаза, развязал узел своего халата, провел пальцами по моей скуле, отбросил влажные волосы, которые хлестнули спину холодными прядями, заставив поежиться.

Я почувствовала, как мои соски превратились в тугие горошины. Халиф опустил глаза и ласкающим взглядом прошелся по ним. Я выгнулась и втянула живот, чтобы предстать в лучшем свете.

— Ключева! А кто говорил, что не любит мужчин?

— Кирюсик?! — еще не обернулась, но уже знала, кому принадлежит этот голос.

— Кто такой Кирюсик? — халиф грозно блеснул очами.

Раздвигая шелковый занавес, с интересом разглядывая убранство в восточном стиле, в комнату вошел Кирилл Петрович. В штанах аdidas, в майке с трилистником и босиком.

Струна музыкального инструмента, оборвав мелодию, тонко дзынькнула.

— Э-э-э… познакомьтесь, — проблеяла я, натягивая на нагое тело халат халифа, — Мой босс. А это мой Господин, — я с любовью посмотрела на халифа. Но не увидела прежнего ласкового мужчину. Его лоб избороздили морщины недовольства, усы воинственно топорщились.

— Развратница?! — взревел халиф, переводя грозный взгляд с Кирюсика на меня. Он ничего не понимал. В принципе я тоже. Откуда здесь мой аптечный босс?

— Развратница, — как ни в чем небывало подтвердил Кирюсик. И тем же мягким голосом уточнил: — Бисексуалка и, судя по всему, еще и БДСМ-щица. «Мой господин», — передразнил он меня фальцетом.

— В мои сны с другим мужчиной? — халиф поднялся на ноги. Через штаны из прозрачной ткани были видны мускулистые ноги и густая поросль, тянувшаяся до самого пупка. Туда, где поросль брала начало я старалась не смотреть, но это место так и маячило у меня перед глазами.

— Ребят! Ну чего смущаться? — Кирюсик миролюбиво раскинул руки. — Во сне все можно. Во сне нет ограничений! И раз пошли такие танцы, почему бы нам не сообразить на троих? Ключева, снимай халат.

И не прекращая приближаться к нашему ложу, потянул за край своей майки, чтобы снять ее через голову. Обнажился приличный такой пресс и грудь без единого волоска.

Халиф силой схватил меня за подбородок, заставив отвести глаза от босса. Ясное дело, я глазела на него не из-за желания оценить качество тренажерных станков, на которых тот занимался построением фигуры, а в растерянности. Я просто не знала, что ответить на наглость Кирюсика.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Женщина, это твой мужчина?! Как ты смела явиться с ним ко мне?

— Я?! Мой?! — слова оправдания потонули в водовороте мятущихся мыслей. Кирюсик? Как такое возможно?