Мозг и его потребности 2.0. От питания до признания - Вячеслав Дубынин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лекарства-нейролептики являются антагонистами рецепторов дофамина, мешают дофамину проявлять свою активность в ходе синаптической передачи. Нейролептиками эффективно купируются даже самые тяжелые мании и шизофрения, но есть и серьезные побочные эффекты: могут страдать эмоции и даже мышление. При тяжелых психопатологиях выбирать не приходится, потому что, если не использовать вовремя нейролептики, пациент становится опасен как для себя, так и для окружающих. Здесь уже не до позитивных эмоций, к сожалению.
Если же дофаминовая система функционирует плохо, можно использовать антидепрессанты, часть из которых усиливает работу дофаминовых синапсов. Известен и запрещенный, «темный» путь – использование агонистов дофамина, то есть веществ, похожих на этот нейромедиатор. Их относят к категории психомоторных стимуляторов.
В небольших количествах психомоторные стимуляторы иногда используются в психиатрии как антидепрессанты, но средние и большие их количества вызывают наркотические эффекты. Наряду с ростом любопытства, активности в отношении окружающего мира эти вещества вызывают еще и прилив «незаслуженных» положительных эмоций, эйфорию.
Амфетамины – одна из давно известных групп психомоторных стимуляторов, которая за XX век прошла долгую историю. Они были и средством для похудения, и спортивными допингами, а сейчас являются запрещенными наркотиками.
Важно запомнить: получение новой информации связано с дофаминовым подкреплением, которое подталкивает мозг к поиску новизны и создает основу для обучения. Смысл происходящего – в успешной адаптации организма к меняющемуся окружающему миру.
Развитие речи у человека
Итак, дофамин подталкивает нас к новизне. Конечная задача этого процесса – создать в нашей памяти такую картину внешнего мира, которая позволила бы выстроить адекватное поведение. В случае мозга человека важнейшим компонентом этой картины мира является формирование речи, мышления, развитие речевых центров, построение вербальных ассоциаций.
В нашей нервной системе узнавание каких-то новых слов, образование ассоциаций между ними идет с помощью тех же механизмов, что и работа со свежей информацией. На дофаминовом подкрепляющем фоне нервные клетки в коре больших полушарий становятся речевыми нейронами, запоминающими те или иные слова.
Посмотрите на рис. 3.3, вверху. Нервные клетки, запоминающие речевую информацию, расположены в области, которая называется ассоциативная теменная кора. Когда маленький ребенок выучивает «мама», «папа» и «бабайка», основные процессы обучения происходят именно здесь. Рассмотрим, как это происходит.
По сути, большинство слов – это зрительно-слуховые ассоциации.
Например, я вижу стол и произношу слово «стол». В ассоциативной теменной коре есть нервные клетки, которые собирают «на себя» эти одновременно возникшие звуковой и зрительный сигналы. Образуется нейросеть, которая отвечает за узнавание этого предмета мебели на визуальном уровне и слуховую детекцию соответствующего слова. Если вы тщательно ощупаете сам стол, то к этому добавятся сигналы от тактильных рецепторов: гладкая фактура поверхности, четыре квадратных ножки, столешница с закругленными углами.
Рис. 3.3. Вверху: формирование речевой ассоциации в теменной коре ребенка.
1 – зрительный образ;
2 – слуховой образ;
3 – речевой нейрон.
В середине: процедуры слухового (4), зрительного (5) и речевого (6) обобщения.
Внизу: формирование речевой (информационной) модели внешнего мира, которая служит основой нашего мышления, прогнозирования успешности будущей деятельности, а также речедвигательной активности (сигнал передается в зону Брока[5]). В ходе работы этой модели генерируются положительные эмоции, обусловленные речевой (вербальной) новизной и творческими процессами
Когда мы учим маленького ребенка словам, мы показываем ему, например, плюшевого зайчика – активируется зрительный нейрон 1. Произносим: «Зайчик» – активируется слуховой нейрон 2. При этом клетка ассоциативной теменной коры, нейрон 3, устанавливает соответствующую ассоциацию, а положительным эмоциональным фоном, необходимым для обучения, является любопытство. Что это за зверь такой с ушками? Ага, зайчик. Дофамин выделяется покрышкой среднего мозга, и на фоне его подкрепляющего действия происходит запоминание параметров слов. Процесс вербального обучения длится всю жизнь, в нем выделяют значительное число фаз.
Одна из начальных фаз, после первичного запоминания, – стадия зрительного и слухового обобщения. Как это происходит? Например, сегодня вы показали ребенку белого плюшевого зайчика, завтра – красного пластмассового, а послезавтра – картинку зайца в книге. И все это зайчики. Однако детский мозг очень гибок: во всех упомянутых вариантах его зрительные центры ищут некий общий признак, который позволит обобщить визуальную информацию. Как вы думаете, что у разных зайчиков будет общим? Уши, конечно! Получается, что, если мы видим у зверюшки два длинных уха, мы относим его к зайчикам. Иногда достаточно пошевелить двумя пальцами, будто ушами, и становится понятно: подразумевается заяц.
Всем этим занимается третичная зрительная кора, которая находится недалеко от ассоциативной теменной коры. Кстати, примерно так же учатся компьютерные нейросети ИИ, которые прекрасно способны настроиться на определение самых разных зрительных образов (например, различать марки автомобилей).
Аналогичный процесс происходит в слуховой коре. Ведь ребенок должен научиться узнавать слово «зайчик» – неважно, сказано оно мамой или папой, громко или тихо, спешно или медленно, осипшим голосом или звонким. Это очень непростые обобщающие процедуры, которые требуют быстрых и сложных вычислений. В височной коре область слухового обобщения (рис. 3.3 (5)) носит название по фамилии первооткрывателя, немецкого невропатолога Карла Вернике[6] – зона Вернике.
Перейдем от зайчиков к собачкам. Интеллектуальные возможности четвероногих друзей таковы, что их мозг может реализовать описанные выше процедуры. Собаки способны обобщенно узнавать некоторое количество объектов, на слух и визуально. «Мячик» – значит, будем играть! «Тапочки» – хозяину они нужны. «Кошка» – где это отвратительное создание??? Но количество таких слов невелико – буквально несколько десятков.
Если обратиться к экспериментам с нашими ближайшими родственниками – гориллами и шимпанзе, то окажется, что счет узнаваемых слов у них идет уже на сотни. Конечно, для таких работ нужны ученые-энтузиасты, которые годами обучают обезьяньего детеныша языку жестов, языку символов и иероглифов. Человекообразных обезьян не учат по-настоящему говорить, как мы, потому что их голосовые связки не приспособлены к речи. Максимум, что они способны воспроизвести, это короткие фонемы со звуком «а». То есть «ма», «па», «да», «кап». Человеческий детеныш тоже начинает свой детский лепет с «ма», или «па», или «да». А дальше родители спорят: «Какое же слово детка сказала первым – “мама”, “папа” или “дай?”».
Человекообразные обезьяны способны выучить несколько сотен слов, до 500–700. И они не просто понимают их значение, но последовательностью жестов могут построить осмысленные предложения. Например: «Я хочу пить, дай мне сока, апельсинового». Им доступен примерно такой же уровень языка, как у двухлетнего человеческого малыша.
Для нас словарный запас в 500 слов – самое начало развития речи. В три года у маленького человека он обогащен уже в среднем до 2000 слов, а потом будет и 5000, 7000, 10000. Чем больше вы узнаете, тем больше слов в вашей речевой системе. У взрослых запас пополняется в основном терминами, относящимися к разным областям знаний, по специфике их учебы в институте или профессии.
