Мозг и его потребности 2.0. От питания до признания - Вячеслав Дубынин

При этом опять-таки выделяется дофамин, включаются покрышка среднего мозга и прилежащее ядро, и информация записывается нейросетями коры больших полушарий.

Первое отличие человеческого мозга от мозга животных – его называют количественным отличием – касается именно числа связанных с речью нейросетей.

Его можно принять условно равным числу слов в словарном запасе. В нашей ассоциативной теменной коре такие нейросети формируются многими тысячами, и еще никто не обнаружил какого-либо ограничения. Даже если представить, что слова в родном языке «закончились», есть же еще много иностранных.

Принципиальное качественное отличие мозга человека и животных – это способность Homo sapiens к многоуровневому речевому обобщению.

Речевое обобщение – это шаг, который сложный мозг делает вслед за обобщением зрительным и слуховым. При речевом обобщении мы объединяем относительно «простые» слова понятием более высокого уровня. Французский психолог Жан Пиаже отмечал, что стадии развития ребенка можно привести в соответствие с уровнями речевого обобщения. Примеры таких последовательных уровней:

1. Слова «зайчик», «кукла», «мяч», «кубики» можно обобщить понятием «игрушки».

2. Слова «игрушки», «мебель», «одежда» объединяет понятие «предметы».

3. Слова «предметы», «дома», «деревья» можно обобщить понятием «окружающий мир».

4. И так далее, причем мы очень быстро добираемся до ключевых философских, математических, физических понятий, таких как «материя», «дух», «Вселенная», «множество» и т. п.

Помимо простого накопления речевых центров, нейросетей, наш мозг формирует связи между этими центрами и с помощью понятий более высокого уровня способен обобщать другие слова (нейрон 6 на рис 3.3). Анатомически все это происходит в рамках ассоциативной теменной коры (или, как писал И. П. Павлов, второй сигнальной системы), базируясь на потребности в новой информации и чрезвычайно специфическом для человека компоненте любопытства, связанном с восприятием, анализом, употреблением новых слов.

Построение речевой модели внешнего мира

В человеческом мозге уже к трем годам, когда словарный запас достигает примерно 2000 слов, формируется довольно адекватное речевое (информационное) отражение внешней среды. В этом возрасте у маленького ребенка все основные объекты, действия, признаки предметов окружающего мира уже «записаны» в ассоциативной теменной коре. И не просто записаны, а соединены друг с другом в единую сеть. Связи при этом устанавливаются как за счет процедуры речевого обобщения, так и за счет простого формирования ассоциаций по принципу одновременности. Так, между одномоментно активирующими речевыми центрами образуются связи, например: «зайчик» – серенький, прыгает, ест морковку; «морковка» – оранжевая, вкусная, растет у бабушки в огороде; «бабушка» – живет в деревне, у нее седые волосы, а еще есть кот и корова.

Речевое отражение, или, как еще говорят, речевая модель внешнего мира, – основа процессов прогнозирования успешности возможной деятельности.

По Стивену Хокингу[7], речевое отражение – «моделезависимый реализм» (рис. 3.3, внизу).

Когда мы вводим в речевую модель мира новую информацию, создаем новые ассоциации, проводим дополнительные обобщения (через поясную извилину и покрышку среднего мозга), мы ощущаем положительные эмоции, в том числе связанные с мечтами, творчеством, юмором.

Понятие «модель» в таком контексте означает упрощенное отображение сложного объекта, процесса, явления. Речевая модель мира – это слепок, отпечаток, который окружающая среда накладывает на наш мозг. Мы мыслим, по сути, «подталкивая» нервное возбуждение двигаться по этой модели. Вспомнили что-то приятное, и – раз! – появилась положительная эмоция. Например, каково это – гостить летом у бабушки в деревне, есть морковку прямо с грядки и пить парное молоко. Провели новое речевое обобщение или установили новые ассоциации – и вновь позитив. Все это происходит на фоне выделения дофамина.

Творческие удачи и озарения, та радость, которая возникает, когда мы решили математическую задачу или подобрали удачную рифму, – это тоже «дофаминовые» эмоции. Они могут появляться без какой-либо непосредственной связи с текущими событиями во внешнем мире. То есть наш мозг способен работать не только с речевой моделью мира, которая образовалась у нас, но и с более частными ее версиями: моделью собственного «я», моделями личностей других людей. Работать как с особыми информационными сущностями и извлекать (майнить) при этом положительные эмоции.

Это уникальное и замечательное свойство нервной системы Homo sapiens, которое позволяет отдельным представителям нашего биологического вида быть счастливыми даже в самых тяжелых условиях, когда на бытовом уровне, казалось бы, сплошные лишения и страдания: в тюремном заключении, при совершении религиозного подвижничества. За решеткой тоже можно читать книжки и сочинять стихи и находить в этом утешение, «добывая» свою дозу дофамина. Что уж говорить о радости творчества в комфортной среде научных лабораторий, художественных мастерских и писательских кабинетов. А если еще и вкусный чай или кофе под рукой – да там жить можно!

Понятие «речевая модель мира» явно несколько у́же, чем «информационная модель мира». Последняя включает в себя еще и образное мышление, которое, очевидно, возникло раньше вербального, ведь его признаки есть у многих высших позвоночных. В ходе эволюции такие модели формировались прежде всего для того, чтобы прогнозировать успех предстоящего поведения. При этом сенсорные системы вводят в модель некие исходные данные, и дальше такая «информационная сущность» дает оценку тому, хорошая или нет идея – действовать «вот так». Получается, что с помощью такой «вычислительной технологии» организмы могут заглянуть в будущее, оценить, стоит ли тратить силы на достижение некой цели и каков риск получения отрицательного подкрепления. Или все же «овчинка выделки не стоит».

Когда собака смотрит, не мигая, на жареную курицу на столе, она истекает слюной, облизывается, но все-таки мордой в тарелку не лезет: у нее явно работает простая, но серьезная модель мира, возникшая в результате воспитания и блокирующая импульсивное пожирание пищи. Ну хорошо, не всякая собака имеет такую железную выдержку, и случаются инциденты. Но будем считать, что собака в нашем примере очень воспитанная. И. П. Павлов связывал подобный контроль поведения с тем, что он называл «условный тормоз».

Чем адекватнее миру речевая модель, тем лучше человек прогнозирует результаты поведения и тем более весомых успехов (а точнее, уровня личного счастья) достигает в своей жизни. Необязательно, чтобы в модели присутствовало много центров. Важно, чтобы они были правильно связаны. Есть огромная разница между понятиями «информированный» и «мудрый». Модель «информированного» индивида содержит множество слов, но связи между ними, а также между ними и реальными стимулами не очень качественные. Есть в современности даже такая присказка: «Сейчас все выучили так много умных слов, что стало труднее определять дураков». А «мудрый» – например, мудрый старец из какой-нибудь глухой деревни или монастыря, – пусть у него этих центров не очень много, но они так замечательно сконфигурированы и обобщены, что в этих связях раскрывается сама суть жизни. Для того чтобы такие правильные связи сформировать, нужно, как правило, прожить долгие десятилетия и многое испытать.

Ярчайшим примером работы дофаминовой системы и связанной с ней генерации положительных эмоций можно считать историю про открытие Архимедом его замечательного закона о телах, погруженных в воду. Помните, ее всем