В ледовитое море. Поиски следов Баренца на Новой Земле в российcко-голландских экспедициях с 1991 по 2000 годы - Япъян Зеберг

в последний раз – вероятно, совсем расплавился. Думаю, нам не удастся снова починить его – придется полагаться исключительно на радиосвязь.

31 августа 1993 года, вторник

Предполагалось, что вертолет прилетит за нами около полудня, но он появился в 10 часов, когда мы еще только разбирали лагерь. Как и в тот раз, когда мы летели сюда, вертолет был полностью забит: он вез грузы и персонал для полярной станции на Мысе Желания. Хенри, Хенк, Вадим и я забираемся на борт, чтобы искать с воздуха возможные места захоронений. Кто знает, может быть, нам повезет! После несчастья, случившегося на прошлой неделе, кому-то в голову пришла идея оснастить полярную станцию промышленным огнетушителем, который едва уместился в грузовом отсеке. Сверху и по бокам были составлены ящики с провизией и инструментами. Если люди на Мысе Желания полностью зависят от того, летит ли кто-нибудь на север Новой Земли, или нет, то я им глубоко сочувствую.

Пассажиры вертолета никак не отреагировали на наше появление и не спешили вступать в беседу. Они вели себя так, словно привыкли к тому, что на Новой Земле на борт вертолета заходят какие-то люди и садятся на стопки книг и ящики c яйцами. Когда мы взлетели, обстановка разрядилась, и я разговорился с невысоким, монгольского вида парнем, который устроился в хвосте вертолета. Мы с ним нашли общий язык, и это дело надо было обмыть. Он вытащил из сумки пол-литровую бутылку водки и открыл жестяную крышку зубами. Потом он налил мне полную кружку, а сам допил то, что оставалось в бутылке. После выпивки захотелось закусить, и из той же сумки появилась сырая рыба, от которой мой новый приятель отрывал тупым ножом большие куски. Когда он спросил, понравилась ли мне рыба, я мог только утвердительно кивнуть – рот у меня был набит рыбьими костями. Он засунул вторую рыбину мне в карман на обратную дорогу. Конечно, этот жест благородного великодушия не мог остаться без ответа. Пошарив по карманам, я обнаружил пару хозяйственных резиновых перчаток, маленький ластик и механический карандаш. Эти дары были с благодарностью приняты, и я, расчувствовавшись, щедрой рукой добавил к ним еще две карточки для описи находок.

Мы летели над Карским морем, заваленные нашими пожитками. Наклонившись вперед, вертолет скользил в 10–20 метрах над поверхностью, отчаянно трясясь и вибрируя в турбулентном воздухе. Мы сидели прямо под двигателями и чувствовали, как сильно нагрелась кабина. Учуяв запах водки, светловолосый парень по имени Алекс ползком пробрался в наш угол и на ломаном английском поведал нам, что они вдвоем едут на Землю Франца-Иосифа, где будут два месяца работать на полярной станции. Алекс сказал, что он воевал в Афганистане, был там офицером, а теперь живет в Москве. В передней части вертолета рядом с Хенком и Хенри сидел большеголовый мужчина с волосами странноватого рыжего цвета и такими же рыжими усами. Я было подумал, что это тот самый, который пострадал на пожаре на прошлой неделе, но наш сосед был гораздо старше. Хенри из вежливости пытался поддержать разговор при помощи нескольких известных ему русских слов. Мужчина же, сильно навеселе, навалился на Хенри всем телом и говорил не переставая. Наконец вертолет приземлился рядом с заправочной станцией на мысе Желания. С воздуха были видны тысячи пустых бочек из-под горючего, разбросанных вокруг полярной станции, которые, вероятно, останутся здесь навсегда. В наш первый приезд мы обратили внимание на кучи мусора, валявшиеся между домами. Теперь, когда мы вернулись, я понял, как местное население справляется с этим беспорядком: всё вокруг было укрыто слоем снега высотой 1,5 метра.

Пока вертолет заправляли, мы выяснили, что обследование северного побережья Новой Земли не входило в планы экипажа. На самом деле заниматься поиском могил сейчас не имеет смысла, поскольку уже лег снег. Тем временем начали выгружать огнетушитель. Мужчина с рыжими усами оказался ответственным за эту операцию. В одном пиджаке поверх рубашки, он широко шагал по снегу, раздавая указания рабочим, которые не обращали на него никакого внимания. Последним доставали большой дизельный насос. После безуспешных попыток выгрузить тяжелый предмет вручную несколько человек решили притащить бочку из-под солярки, очевидно, собираясь положить на нее насос и откатить от вертолета. Я еще немного посмотрел на этот бардак и затем пошел к полярной станции.

Памятный знак на Оранских островах, установленный экипажем исследовательской шхуны «Виллем Баренц» 23 августа 1881 года. Съемку ведет Хенри Хогевауд, объяснения дает Вадим Старков, наблюдает справа Виктор Державин. Фото: Рене Герритсен /Фонд имени Оливера ван Норта

Рене спросил, буду ли я фотографировать сгоревшие здания, где пострадал тот русский парнишка. На берегу валяется маленький катер с пробитым дном. На небольшом откосе мы увидели два надгробных камня – печальные и одинокие могилы на самом краю света. Машинное отделение, где уже работало несколько генераторов, находилось в самом удаленном от жилых помещений здании. Между домами стояло бесчисленное количество развороченных грузовиков и гусеничных вездеходов, а между этими грудами металлолома бродили пугливые арктические собаки.

На обратном пути к вертолету я встретил Хенка, который сообщил мне, что один из наших попутчиков скончался. Это был тот самый человек с рыжими усами: он потерял сознание, когда вместе с другими выгружал дизельный насос. Его перенесли в кабину грузовика, где он вскоре и умер. Подойдя к грузовику, я увидел мужчину в сидячей позе, наклонившимся вперед, с лицом пепельно-серого цвета. Хенри был очень расстроен. Он успел подхватить его, когда тот стал оседать на колени, но не знал, что делать дальше, и не осознал всей серьезности ситуации. Теперь он переживал, что сразу не догадался, как ему помочь. Экипаж вертолета смотрел на всё безучастно. Казалось, никто из них не испытывал никаких эмоций по поводу трупа. Начальник полярной станции попросил Хенка ван Вейна доставить тело в Диксон. По закону в такой ситуации нужно проводить вскрытие. Хенк нехотя согласился. К Спорому Наволоку мы летели в подавленном настроении. Особенно огорчался Хенк. Мужчина с рыжими усами лежал в хвостовом отделении на деревянных досках, укрытый маленьким одеялом. Однако, когда мы вернулись в лагерь, нас встретили с совершенно иным настроением, поскольку оставшиеся члены экспедиции организовали прощальную церемонию с шампанским. Наш рассказ о смерти человека был как ушат холодной воды, но мы тем не менее подняли тост за успешное