Дьяволы судного дня - Грэхэм Мастертон

— Почему он прекратил это? — спросила Мадлен.

Тейлор задумался.

— Однажды он проезжал по Нормандии. Думаю, он не хотел, чтобы потом когда— либо прочли в военных хрониках, что его танки оставляли после себя горы трупов.

Я сделал глубокую затяжку.

— Одного не могу понять, почему церковь оказалась в этом замешана? Ведь дьяволы — враги церкви, разве не так?

— Привычные оценки во время войны меняются, — ответил викарий. — Мне кажется, что Бишоп чувствовал свою правоту. Да и американцы согласились забрать дьяволов после того, как заваруха окончится. И мы были рады этому.

Я тяжело вздохнул.

— Но имеете ли вы хотя: бы малейшее понятие, куда увезли дьяволов? Кто этим занимался?

— Я знаю, что ими одно время занимался Спаркс, когда их отправляли обратно в Англию. Но куда он их дел потом и каким образом спрятал, я этого не знаю, — ответил викарий. — Это была чрезвычайно секретная операция. Если хоть какая— то информация просочилась бы наружу — это было бы ужасно.

— Они были возвращены в Англию? — спросила Мадлен. — Разве их не отправили из Франции прямо в Америку?

— Нет, не отправили. Последний раз я их видел в Саутхемптоне, когда их сгружали с корабля. Рабочих порта попросили держаться подальше.

— Что же заставляет вас думать, что их забрали в Америку? Не могут они до сих пор находиться здесь?

Тейлор встряхнул головой:

— Предполагаю такое. Есть только один способ выяснить правду.

— Какой?

— Думаю, что вы должны поговорить со Спарксом лично. Он всегда присылает мне рождественскую открытку, каждый год, хотя мы с ним не виделись после войны ни разу. У меня где— то лежит его адрес.

Тейлор подошел к своему столу и начал рыться в стопках бумаг в поисках поздравительных открыток из Америки. Сейчас было уже двадцать минут девятого, и у меня появилось ужасное предчувствие, что Элмек не собирается нам давать больше времени.

Тейлор сказал:

— Уверен, что они здесь. Я никогда ничего не выбрасываю.

Я взял еще одну сигарету и поднес к губам, и вдруг Мадлен произнесла:

— Дан, смотри, твоя рука.

Я сначала не мог взять в толк, о чем она говорит, но когда взглянул на сигарету, которую держал между пальцев, то увидел на ней пятна крови. На кончике моего пальца появился небольшой порез.

— Это Элмек, — проговорила Мадлен хриплым голосом. Он предупреждает нас.

Вытащив носовой платок, Я, как мог, замотал им палец, но очень быстро тонкий хлопок пропитался кровью.

— Мистер Тейлор, буду очень вам обязан, если вы поспешите, — попросил я.

— Извините, вы что— то сказали? — спросил викарий, роясь в бумагах.

— Пожалуйста, поспешите. Мне кажется, Элмек начинает терять терпение.

Тейлор просмотрел еще одну стопку бумаг, прежде чем воскликнул:

— Да вот же она! Это прошлогодняя открытка, наверняка он еще живет по этому адресу!

Он отдал нам рождественскую открытку, и Мадлен открыла ее. И тут же, совершенно незаметно, мой палец перестал кровоточить, и рана затянулась. Только на матке остались пятна крови.

— Вы порезались, дорогой друг? — спросил Тейлор.

Трансатлантическая линия в Мериленд: в трубке постоянно что— то щелкало, свистело. В Штатах сейчас послеобеденное время, и мистер Спаркс, бывший полковник, отсутствовал в своем кабинете. Его секретарша после долгих уговоров согласилась соединиться с ним. Я обрадовался, что счет за этот переговоры вышлют Тейлору.

Наконец хриплый голос спросил:

— Алло, кто это?

Мадлен не сводила с меня глаз, пока я разговаривал.

— Извините, что беспокою вас. Мое имя Дан Мак Кук, сейчас я нахожусь в доме Тейлора.

— Правда? Вот это сюрприз! Я не видел мистера Тейлора с сорок пятого года. Как он? Надеюсь, вы не хотите сообщить мне, что он ушел от нас?

— Нет, нет, ничего подобного. Мистер Тейлор в отличной форме. Я звоню вам по поводу одного дела, которое свело вас во время войны.

Последовала тишина.

— Вы меня хорошо слышите? — спросил я.

— Да, я слышу вас. Что вам известно об этом?

— Я полагаю, мне известно почти все.

— Но это секрет Пентагона, надеюсь, вы это осознаете?

— Да, я осознаю, но сейчас мне нужна помощь.

— Помощь? Какая?

Моя рука, сжимавшая трубку, сильно болела. Она вновь кровоточила, из порезов по всей руке кровь стекала по рукаву.

— Дан, скорее, — умоляла Мадлен. — Элмек убьет тебя!

— Хорошо, хорошо, — шептал я. — Ничего страшного. Просто он торопит меня.

— Вы еще там, вы слышите меня? — спросил мистер Спаркс.

— Да, мистер Спаркс, извините. Мне необходимо знать, где остальные двенадцать мешков. Один вы оставили в Нормандии, а где остальные? Они были переправлены в Штаты? или они остались в Англии?

Последовала вторая пауза. Потом мистер Спаркс проговорил:

— Знаете… Я не уверен, что могу дать вам эту информацию.

— Мистер Спаркс, прошу вас, это дело жизни или смерти. Дьявол, который был оставлен вами в Нормандии, выбрался из танка. Мы должны найти остальных.

— Мистер Мак Кук, мы называли их НСП, что расшифровывается как Невоенные Содействующие Персоны. Мы никогда не знали их как… дьяволов. Они были НСП!

— Хорошо, мистер Спаркс, НСП. Но куда их дели? Они спрятаны в Штатах?

— Нет, — медленно проговорил Спаркс. — Они были возвращены в Англию и помещены, по словам военных, в холодильник. Я знаю, что генерал Эйзенхауэр хотел доставить их в Штаты, но возникло много проблем. Мы знали о них очень мало, поэтому решили оставить их на месте.

— Где это — на месте?

— Мы хотели вернуть их туда, где они были раньше, — склеп Святого Таддеуша, но Бишоп с этим не согласился, поэтому мы отправили их в Лондон, где они были помещены в здание, принадлежащее Британскому Военному Департаменту.

— Вы думаете, они до сих пор там?

— Вроде. Никаких других новостей я не слышал.

Кровь начала высыхать. Мадлен с ужасом смотрела на меня, а через дверь я видел Тейлора, вновь наливающего себе виски.

Я громко спросил:

— Мистер Спаркс, вы не знаете, где находится этот дом? Хотя бы приблизительно?

— По дороге Кромвеля, Хантингтон, улица Плейс, 18.

— Точно?

— Говорю вам — точно. Я был там раз пять— шесть.

Я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

— Мистер Спаркс, не знаю, как и благодарить вас.

— Не беспокойтесь, я вообще не должен был вам ничего говорить.

— Если мы останемся живы, — сказал я, — то обязательно заедем к вам и выпьем вместе бутылочку бренди.

Последовало долгое молчание. Я слышал еще чей— то голос среди шума на линии. Потом Спаркс спросил:

— Что вы имеете в виду — «если останемся живы»?

Я не знал, что на это ответить. Просто повесил трубку и сказал Мадлен: