Дьяволы судного дня - Грэхэм Мастертон

— Вы правы, — кивнул викарий. — Тринадцать дьяволов, подчиненных Адрамелеху. Если верить словам, начертанным на каменной плите, они были перевезены через пролив Уильямом де Уореном, как дьяволы войны одетые в странные доспехи. Он развязал их у Се— Лака, выпустил на поле, где предполагалась битва, и они набросились на англичан так свирепо, что выиграли битву в считанные часы.

Тейлор повернулся ко мне, его старческое лицо раскраснелось от жара камина.

— Думаю, вы знаете историю, как лучники Уильяма пустили свои стрелы в воздух так, что они упали среди англичан. Конечно, это были не стрелы, а дьяволы.

Я достал сигарету, первую за целый день. Потом спросил у Тейлора:

— Но ведь все это происходило девятьсот лет назад! Как вы с этим связаны?

— Старейшие церковные книги гласят, что Уильям де Уорен вступил в сделку с дьяволами. Если дьяволы помогут нормандцам завоевать Англию, то он принесет свою жену Гандраду в жертву Адрамелеху. Вот поэтому дьяволы появились в Левисе, поэтому Гандрада умерла. Но в соборе был сильнейший экзорцист, который справился со злыми духами и вновь зашил их в мешки. Спустя много лет инженеры наткнулись на них и дьяволы вновь увидели дневной свет.

— Что с ними стало?

Тейлор допил виски.

— Ночью их забрали из этой каменной комнаты, которая нынче называется склепом Святого Таддеуша. Семь римских католических священников занимались этим.

Я прошептал:

— Отец Антуан пытался удержать дьявола на месте. О Господи, если бы мы знали все это раньше.

— Один священник не обладает достаточной для этого силой, — ответил Тейлор, — их должно быть семеро, и они должны призвать на помощь Серафима. Тогда только тринадцать дьяволов Адрамелеха не смогут им противостоять.

— И что дальше? — спросила Мадлен. — Как узнали о них американцы?

— Понятия не имею, дорогая, — ответил викарий. — Я сам нашел эти записки и опубликовал небольшую статью об этом в моем приходском журнале в 1938 году. Я и представить себе не мог, что статью занесет в Вашингтон, но один очень таинственный американский джентльмен нашел меня в сорок третьем и задал много вопросов о дьяволах в склепе и о том, как их контролировать.

— И вы рассказали ему? — спросил я.

— Я сообщил все, что знаю, но этого было не так уж много. Потом я на некоторое время забыл об этом, но в январе сорок четвертого я получил письмо от Бишопа Ангмеринга, в котором говорилось, что силы союзников имеют особый интерес к дьяволам Руана, и мне предлагалось объединиться с ними.

Тейлор был явно взволнован своими воспоминаниями. Он отодвинул кресло и расхаживал взад и вперед по гостиной, его руки были сложены за спиной.

— Они пришли в тот самый день, как и католические священники, и забрали тринадцать мешков. Я их предупреждал, что дьяволы не в свое дело не суются, но они ответили, что их это совершенно устраивает и именно поэтому они им и нужны.

Он вновь уселся и прищурил глаза.

— Затем мне предписывалось поехать в Саутхемптон и отчитаться во всем перед американским служащим по фамилии Спаркс. Это был очень крупный мужчина, я помню, и очень сильный. Он говорил, что мои дьяволы будут использованы американскими силами для секретной миссии специальной дивизии. Им было обещано большое вознаграждение, если они будут сражаться на стороне союзников. Я так никогда и не узнал, что за вознаграждение, но предполагал, что им может быть… ну, человеческое жертвоприношение. Я спросил об этом одного из американских должностных лиц, но в ответ получил лишь улыбку и слова, что все это делается для свободы Запада.

— И вы прошли по Франции с этой дивизией? — спросил я у Тейлора.

— Да, несмотря на то, что все время боялся. Возить с собой семерых священников не так просто, это было моей обязанностью — следить, чтобы дьяволы оставались в танках. Я выполнял ее с помощью серебряного креста, благословленного семерыми священниками, и пользовался также книгой, посвященной святому экзорцизму. Однажды я применил это, когда у одного из танков порвалась гусеница и оказалось, что он больше не может двигаться.

Мадлен медленно покачала головой:

— И вас не волновало, мистер Тейлор, что дьявол, оставленный в танке, может приносить несчастье людям, живущим в округе?

Тейлор смутился:

— Но я же заварил его… И они приказали его оставить.

— Похоже, что из всех тринадцати дьяволов только этот не был вознагражден, так? — спросил я у него.

— Полагаю, что так.

— И поэтому он всех беспокоил?

— Вероятно, да.

Я откинулся на спинку кресла и запустил пальцы в волосы.

— Вам удалось сделать только одно, мистер Тейлор, — наслать тридцатилетнее бедствие на людей, живущих рядом. Молоко скисало, яйца тухли, а теперь дьявол выбрался, и два человека уже мертвы. Три, если учесть мать этой молодой леди.

Викарий облизал губы, потом тихо произнес:

— Могу ли я что— нибудь сделать для вас? Что— нибудь, что защитит вас?

— Вы можете сказать, где остальные двенадцать?

Тейлор уставился на меня:

— Остальные двенадцать? После войны их забрали, а что было с ними дальше — я не знаю. Думаю, их отправили в Америку после того, как они получили свое вознаграждение.

— В Америку? Вы шутите, с нами дьявол, который…

Глаза Тейлора сузились.

— С вами дьявол? Вы привезли Элмека? Он рядом с моим домом?

Я глубоко вздохнул. Я совсем не хотел ему говорить об этом напрямую, но раз уж так случилось, я как можно спокойнее сказал:

— Я запер его в железный сундук, он в багажнике моей машины. Он заставил нас привезти его в Англию под страхом смерти, угрожая разрезать нас на куски. Его цель — соединиться с остальными двенадцатью.

Викарий разволновался так, что вскочил с кресла и вновь упал в него.

— Мой дорогой человек, — задыхаясь, произнес он. Имеешь ли ты понятие, насколько опасно это существо?

— На моих глазах он убил экономку отца Антуана, и я видел, что он сделал с отцом Антуаном.

— Мой Бог, — вздохнул Тейлор. — Вот для этого они и были нужны американцам эти дьяволы войны и ненависти. Тринадцать дьяволов в танковой колонне были свирепы и ужасны и столь же сильны, как три дивизии. Они прошли через холмы Южной Нормандии за несколько дней. Немцы просто не могли их остановить. Я не был на линии огня и никогда сам не видел, как они сражались, но я слышал полные ужаса истории от немецких пленных. Некоторые из них умерли от чумы и лихорадки. Подумайте только — тропическое заболевание во Франции! Многие сгорели как факелы. А иные просто утопали в луже собственной крови, хотя на теле не было никаких ранений. Это страшное дело, и я был рад, когда Паттон прекратил его.