Ниточка к сердцу - Эрик Фрэнк Рассел

и отправился. На скамьях сидели в основном старики. Молодые предпочитали кучковаться в других местах, чтобы полиция не цеплялась лишний раз с глупыми вопросами: чего это, мол, вы не на работе?

Сев рядом с громко сопящим стариком, Моури принялся разглядывать лохматую клумбу перед ними, пока сосед сам не повернулся, начиная разговор:

— Ну вот, еще двоих садовников забрали…

— Куда забрали-то?

— В армию, конечно. Скоро и остальных заберут. Не знаю тогда, что станет с парком. Надо же за ним ухаживать…

— Да, работы здесь немало, — согласился Моури. — Только и на фронте ведь нужны люди.

— Война прежде всего, — с легким неодобрением протянул старик. — Пора бы ее закончить. Все воюют и воюют… Когда только конец настанет, а?

— Хороший вопрос, — дружески поддакнул Моури.

— Наверное, дело обстоит не так радужно, как пишут в газетах, — ворчливо продолжил старик.

— Ну, лично я думаю, что все гораздо хуже. Точнее, не думаю, а знаю, — перешел на шепот Моури.

— Неужели? Откуда?!

— Не стоит, наверно, об этом рассказывать… Хотя рано или поздно все само выйдет наружу.

— Так что случилось-то? — Старик сгорал от любопытства.

— В Шугруме настоящий кошмар. Брат вернулся из тех краев сегодня утром, все рассказал.

— И что же там? Что он рассказал?

— В общем, он ездил туда по делам, только в город так и не попал. Дороги перекрыты, оцеплено все на сорок ден вокруг. Пускают только военных, спасателей и медиков, остальных разворачивают на месте и велят ехать обратно.

— Это еще почему? — поразился старик.

— Брат встретил по дороге одного парня. Тот бежал из города чуть ли не в чем мать родила. Спасся, говорит, сущим чудом. В общем, по его словам, Шугрума больше нет. Стерт с лица земли, камня на камне не осталось. Триста тысяч погибших. Вонища стоит: хочешь не хочешь, вывернет наизнанку. Короче, картинка та еще. Поэтому и в газетах писать запретили.

Старик потрясенно застыл.

Моури добавил еще кое-каких живописных подробностей, посидел немного рядом и ушел. Старик наверняка перескажет его слова приятелям, в этом можно не сомневаться. Полчаса спустя Моури подсек еще одного любителя скверных новостей — плюгавого типа с мелкими, точно бусины, глазами.

— … жуткий кошмар, — подытожил Моури. Его собеседник через силу сглотнул. — Если один спакумский корабль прорвался, значит, и другие тоже смогут. Разнесут тут все…

— Да, да, верно… Да и тот наверняка был начинен бомбами под завязку, только сбросил почему-то одну…

— Наверное, налет был пробным. Разведали тут все, поняли, что к чему, и отправились за новыми бомбами, чтоб взяться теперь за Пертан. — Моури дернул за мочку правого уха и цыкнул, на сирианский манер выражая крайнее неодобрение.

— Надо же что-то делать!

— Ну, лично я для себя давно решил: найду нору подальше от города и забьюсь в нее, — сообщил Моури.

Оставив собеседника трястись от ужаса, он прогулялся немного и нашел новую жертву — бледного типа, похожего на гробовщика в отставке.

— …Один мой приятель служит во флоте, — доверительно поделился с ним Моури, — командует эскадрой. Так вот, он рассказывал, что спакумы выжгли Гумму дотла. Одна пустыня осталась. А Джеймик они не трогают пока лишь потому, что он им зачем-то нужен. Как трофей, может быть.

— И вы верите в этот бред? — удивился гробовщик.

— Если б я только знал, во что верить! Правительство одно говорит, собственные глаза — другое… Мне приятель рассказал лишь то, что сам видел. Им там, во флоте, наверное, виднее из космоса…

— В новостях официально заявили, что флот спакумов уничтожен!

— Угу, а потом прилетел корабль и сбросил бомбу прямиком на Шугрум, — напомнил Моури.

— Да-а-а, тряхнуло так, что у меня в доме вылетели два окна и бутылка зита грохнулась на пол…

К полудню Моури раз тридцать поведал о трагедии в Шугруме и несчастной судьбе Гуммы, а еще по-дружески предупредил о новом бактериологическом оружии и прочих технологических разработках землян. Вся информация, мол, из первых рук, достовернее некуда. Теперь слухи не удержать, они смерчем разлетятся по городу, и уже к вечеру кровавые подробности будут смаковать тысячи человек. К утру их станет сто тысяч — и город захлестнет волна паники.

В оговоренное время Моури позвонил Скриве:

— Как успехи?

— Ордер у меня. Деньги готовы?

— Да.

— Заплатить надо к утру. Встречаемся в том же месте?

— Нет. Привычки вредят здоровью. Лучше выбрать другое.

— Например?

— Помнишь тот мост, где вы уже бывали? Отсчитай от него пятый указатель к югу.

— Ясно. Когда выезжаешь?

— Машину сперва заберу. Будь к семи вечера.

Приехал он вовремя. Скрива ждал.

Вручив ему деньги, Моури забрал бланк ордера. Даже на беглый взгляд стало понятно, что подделать его практически невозможно. Он был защищен не хуже банкноты высшего номинала. На Земле, может, и справились бы, но здесь, на Джеймике, Моури бессилен.

На документе стояла дата трехнедельной давности. Судя по всему, его выкрали из тюремного архива. Ордер предписывал выдать Кайтемпи заключенного Мабин Гаруд. Внизу оставалось место для еще десятка имен.

Дата, имя осужденного и номер ордера были впечатаны на машинке. Внизу красовалась размашистая подпись чернилами.

— Вот. Что теперь? — не выдержал молчания Скрива.

— Мне его не подделать, — признался Моури. — Слишком тонкая работа.

— То есть бумажкой нам только подтереться? — разочарованно рыкнул тот.

— Этого я не говорил.

— Так что? Мне отдать гаденышу двадцать тысяч или запихнуть ему бланк обратно в глотку, пусть подавится?

— Заплати. — Моури задумчиво крутил ордер в руках. — Думаю, я смогу вытравить дату, имя и номер. Подпись, само собой, оставлю.

— Слишком опасно. Они же увидят на бумаге затертые места.

— Не увидят. Я сумею восстановить поверхность листа. С вензелями, конечно, надо поработать… — Моури присмотрелся к бланку получше. — Хотя, может, и не придется. Их перекроет новый текст. Вряд ли в тюрьме станут разглядывать бланк под микроскопом.

— Пусть рассматривают, мы-то уже будем далеко, — философски заметил Скрива.

— Мне нужна пишущая машинка. Ладно, куплю утром.

— Я могу достать ее сегодня, — предложил вдруг Скрива.

— Да? И когда же?

— Да хоть сейчас.

— Рабочую?

— Почти новую.

Моури удивленно воззрился на него:

— Не мое дело, конечно… но откуда у такого типа, как ты, пишущая машинка?

— Я ими торгую. Я вообще много чем торгую.

— Товар, конечно же, сам под ногами валяется?

— А то, — безо всякого смущения кивнул Скрива.

— Ладно, не буду придираться. Тащи свою машинку. Жду тебя здесь к восьми.

Скрива уехал. Моури вслед за ним отправился в город, перекусил и к нужному часу вернулся на место встречи. Вскоре Скрива вручил ему пишущую машинку.

— Мне нужно полное имя Гурда и его сокамерников. И их тюремные