Чужие грехи - Валерий Георгиевич Шарапов

вышла слабенькой. Мужчины обменялись рукопожатием. От Крюгера несло перегаром – не устоял вчера вечером, снова поддался соблазну зеленого змия. Рассчитывать на его мозги в таком состоянии было наивно.

Вслед за опергруппой прибыли криминалисты. Борис Давыдович вышел из машины, потянулся, вдохнул полной грудью. «Наконец-то, – красноречиво говорило интеллигентное лицо, – хоть в приличном месте поработать». Он тоже поздоровался с Беликовым – всех этих людей объединяло прошлое. Фамилия была на слуху, но по долгу службы сталкиваться не приходилось – в те годы Алексей бегал еще зеленым опером.

– Рассказывайте, Тимофей Иванович, – попросил Варламов. – Что видели, что слышали, как вообще такое могло произойти? Вы же хорошо знали потерпевшую?

Часть истории Алексей с Лидой уже знали. Беликов – одинокий пенсионер, жена скончалась от инфаркта четыре года назад. По традиции первого мая переезжает на дачу и обитает на ней до конца сентября. Если что-то надо в городе, то личная «Нива» под боком – хотя и стала артачиться в последнее время. Выращивает овощи, увлекается спортивной рыбалкой, для чего имеется собственная весельная лодка. Можно и с берега закидывать, но это неинтересно. Крупные караси обитают на глубине.

Соседей знает более-менее. В принципе молодые. Анне Семеновне двадцать девять, супруг Вадим Александрович – старше на пару лет. Работает следователем в следственном отделе прокуратуры Дзержинского района. Проживают на левом берегу Оби, и дача тоже на левом. Люди как люди, приветливые, хотя супруг немного замкнутый – и не рыбак, к сожалению, любит грибы собирать. Детей пока не завели, не спешили с этим делом. Оба – члены партии. Соседка взяла отгулы, накопившиеся за несколько лет, решила пожить на даче. У Вадима Александровича отгулов нет, вынужден работать. Рабочий день не нормирован, переработки – рядовое дело. Вечером приезжает на дачу к жене, чуть свет – в город на своих белых «Жигулях». Вчера приехал довольно рано, но и уехал рано, ночевать не стал – поведал Тимофею Ивановичу, что дела выстраиваются стопкой на столе, вечером – срочная поездка в Бердск с ночевкой в местной ведомственной гостинице. Анна Семеновна осталась на ночь одна, поговорила с соседом через ограду. Нормальная была, хотя и какая-то рассеянная.

Тимофей Иванович проснулся в начале восьмого – немного проспал, обычно на утренней зорьке рыбачит. Собрал рюкзак – и на причал. Соседи еще спали, народ в этой местности не больно активный. Прошел по террасе, свернул за бугорок – и наткнулся на труп у воды. В панику не впал, все же «боевое» прошлое за плечами, близко не подходил, но осмотрел тело. Часть лица была на виду, понял, что это соседка Анна. Явно мертвая – помощь уже не требуется. Тело лежало напротив ее участка. Тимофей Иванович припустил обратно, благо сила в ногах еще осталась, добежал до правления, вспомнил, что связка ключей осталась на даче, побежал обратно, потом опять в правление. Потерял минут пятнадцать. Сделал звонок в дежурную часть, потом в прокуратуру Бердска – чтобы нашли командированного по фамилии Лучинский. Попросил приехать, назвать причину язык не повернулся. Патрульные прибыли быстро, а Вадиму Александровичу – долгий крюк…

Тело перевернули. Оно принадлежало молодой женщине – брюнетке. Кровь залила лицо, запеклась.

– Ну, что ж, примите поздравления, Виктор Павлович, – сказал Колкер. – Ваше юное дарование, похоже, не ошиблось, – он отыскал глазами практиканта. Тот время даром не терял – разговаривал в стороне с молодой дачницей – та зябко ежилась, обнимала себя за плечи. Виталик частил, как печатная машинка, и непонятно было, кто кого опрашивает. – Соловей – птица певчая, Виктор Павлович? – Колкер засмеялся. – Пусть работает юнец, лишь бы не мешался… Прислушайтесь к его спорному мнению, в нем есть зерно. Не вижу связи между работницей прокуратуры, учителем в средней школе и сотрудницей ГПНТБ. Но могу ошибаться, работайте. Время смерти традиционно – от десяти вечера до полуночи. Проведем вскрытие – временные рамки сузятся. Почерк тот же, удар и орудие убийства – такие же, 99 процентов, что мы имеем дело с одним убийцей. Посмотрите насчет следов, но вряд ли что-то найдете. Место истоптано, травянистый покров тянется почти до воды. Хорошее местечко, живописное… – эксперт мечтательно вздохнул. – Тимофей Иванович, вы не в курсе, дачки в округе продаются? Отработаю еще год – и к вам, на рыбалку…

– Поздно вечером ничего необычного не слышали, Тимофей Иванович? – спросил Разин.

– Ничем не помогу, молодые люди, – развел руками бывший прокурор. – Знать бы, что такое случится… Встать хотел пораньше, оттого и лег в половине одиннадцатого. До этого все тихо было. А сон у меня такой, что пушкой не добудишься. Еще покойная супруга со мной намучилась: мол, вставай, топай на работу, а то уволят тебя из прокуроров… Безумие какое-то, – посетовал Беликов, – так жалко Аннушку, такая молодая была, кому понадобилось ее убивать, да еще и с особой жестокостью? Это не местные, поверьте. В нашем поселке люди добрые, мухи не обидят…

– Видим, как у вас тут свирепствует доброта, – проворчал похмельный Крюгер.

– А где же наша доблестная милиция? – парировал Беликов. – С каждым годом все труднее объяснять людям, почему милиция их не бережет. При мне такого не было, – вынес вердикт Беликов, – и с запахом сотрудники на работу не приходили.

Крюгер обиделся.

– Надо дом осмотреть, – подал гениальную идею Островой. – Может, пропало что.

– Осмотрели уже, – оживился старший милицейского наряда. – Пока вас ждали, сходили в дом с Тимофеем Ивановичем. Не следили, разулись, чего так смотрите? Все там чисто, беспорядка нет, посторонние в дом не заходили. Мы не спецы, конечно, сами решайте…

Послышался шум мотора – подъехала белая «Лада». Вышел молодой мужчина. Он казался спокойным, если не замечать бледный цвет кожи. У прибывшего было тонкое холеное лицо, коротко стриженные русые волосы. Он носил костюм, светлую рубашку. Верхняя пуговица ее была расстегнута, видимо, в дороге стащил с себя галстук. Он стоял у открытой машины, не решался захлопнуть дверцу и подойти. Но пересилил себя, приблизился – словно на ходулях. Машинально кивнул Беликову, остальных не замечал. Взгляд застыл на мертвой женщине. Он подошел – по-прежнему спокойный, только нижняя губа подрагивала, опустился на корточки. В таком положении он просидел не меньше минуты, присутствующие стали недоуменно переглядываться. Мужчина поднялся.

– Как это случилось? – У него был негромкий вибрирующий голос. Начинались трудности с дыханием, но он не хотел это демонстрировать, сохранял хладнокровие.

– Пока не знаем, – учтиво сказал Варламов, – обстоятельства будут выясняться. Вы Лучинский Вадим Александрович?

– Да, это я, – сухо кивнул мужчина, – муж Ани… Подождите… – он начал растирать ладонью лоб. Прекратил это делать, снова посмотрел на