Третий источник - Дмитрий Кравцов

Возвращались с ветерком, девчонки дули прямо из горла шампанское и махали в окна редким встречным машинам. Уже знакомый гаишник слегка обалдел от открывшейся картины: Светки, болтая в открытые окна ногами и уже окосев донельзя, стали зазывать его в машину, обещая неземные удовольствия. Особенно усердствовала Малышка, зараза такая…

— Может, ты тогда здесь останешься? Развлечешь старшину? — Спросил озлившийся вдруг Толяныч. Шампанского он не пил, отсюда, стало быть, и злость.

Она отказалась, искоса бросив на него откровенно плотоядный взгляд. Можно сказать, положила глаз, и скорее всего чипы, обилие которых Толяныч неосторожно продемонстрировал, сыграли явно не последнюю роль.

«Ни хрена у нее не выгорит!» — решил про себя он, зная малышкино любвеобилие и пролазность. Фантик же решил быть настороже и не допустить морального падения. Да и Ольга есть. Глянул — вон смеется, расплескав шампанское на руки…

— Весело живете, ребята. — Сказал гаишник, беря пачку CAMEL. В глазах его были зависть и оголтелый солнечный жар. — Полегче на поворотах.

Вечером жарили шашлык, топили баню, парились и все такое.

Толянычу все стало окончательно по барабану. Он отдыхал так, будто завтра ему по крайней мере предстоит отчалить на зимовку в Антарктиду. А может действительно ощущал что-то похожее? Может быть…

Оставалось только постараться соблюсти моногамию, хотя в угаре расслабления процесс грозил стать неуправляемым. Это было делом «соседа» блюсти нравственность, но Фантик неожиданно занял созерцательную позицию.

И все же напряженность нет-нет, да и напоминала о себе, прорываясь вновь и вновь, но он глушил ее водкой, Ольгой и вообще… Делал все возможное, пока белый свет не завертелся вокруг, сливаясь в жадную огромно-многоцветную спираль, словно смерч над побережьем.

Светки тоже пытались поочередно совратить его, особенно усердствовала Малышка, что и ожидалось с самого начала. Толяныч не уступал, хоть и не мог себе объяснить — почему. Он просто был пьян Ольгой и собственной разгульностью по самое дальше некуда. Фантикова заслуга в подобной моральной устойчивости была минимальна — «сосед» все более мускулисто наливался духовной составляющей, пока не переполнился под завязку.

Было уже около трех утра, когда Толяныч открыл глаза, пребывая в состоянии довольно среднего, как ему показалось, опьянения. Луна светила точнехонько в правый глаз, и он его лениво прижмурил.

За окном надрывались коты. Матрена шлялась в данный момент по своим кошачьим делам черт знает где. С ее появлением процентное соотношение котов на душу населения на окрестных участках, постепенно превращавшихся в этакий кошачий рай, повысилось раз в пятьдесят а может и больше. Рядом уютно посапывала Пичка (так теперь звали Ольгу) — что-то среднее между птичкой и пичугой. Прозвище явилось само собой, просто в самые ответственные моменты, когда другие склонны издавать всевозможные и по большей части нечленораздельные звуки, она напротив имела забавный обычай щебетать всякую забавную чушь про сиськи-письки.

Кстати сказать, это слово имело еще одно и довольно скабрезное значение в одном из братских славянских языков. Как-то Толяныч подрабатывал с югославскими рабочими на стройке, и как обычно бывает, сразу же выучил наиболее часто употребимые их словечки. А что чаще употребляют на стройке это же не вопрос, к тому же процесс заимствования всегда взаимообразный. Так вот, «Пичка» гремела по-над стройплощадкой залпами майского салюта, иногда снисходя до шершаво-нежного «Пичечка». Толяныч старался избегать мыслей о конкретно нецензурном значении, а если уж думал — то с уважительным восхищением, а то и с обожанием. И не мог не признать, что Ольга отдавалась ему и процессу самозабвенно.

Да еще очень нравится, что она уже после, когда обмякший член уже вот-вот готов покинуть уютное пристанище, чуть сдавливает его напряжением каких-то внутренних мышц. Словно прощальное рукопожатие друзей, довольных друг другом и готовых в ближайшее время встретиться снова. Тепло, крепко и доброжелательно…

«Уф, замутил!» — пробормотал Фантик в полусне, но не мог не признать, что Пичка импонирует и ему тоже, и с каждой совместной минутой все больше и больше. Не такое уж частое, а от того вдвойне приятное единение с собственным «соседом».

Мысли съехали на тему последних событий, и оказались подлыми, как полуразложившаяся змея: «А вдруг никто не собирался тебя мочить? А просто подвернулась Кроту маза срубить денег на том, что умеет и может, да еще и Мурзику подмогнуть, и все. Все!»

Сон мгновенно испарился.

«Все? А вот и не все! Это ты, братан, детективов переел. Что ж ты думаешь, если так все в елочку легло, так это все Мурзик с Кротом подстроили? А как же этот мудак одноглазый? А девчонка с таким вот свинорезом? А людоедство? Слюнтяй ядовитый? Может это все конечно по пьяни поблазнилось, но если станешь так на закадычного друга думать, то жить-то как дальше, а?!! Есть и другое «но», поменьше: стоило ли так круто браться за рога, чтоб сразу валить первых попавшихся… Нет, ну ладно, пусть не первых, конечно, не первых отморозков. Ведь был еще этот «Полтинник» и засада прямо у подъезда, они же знали даже — когда и куда ты пойдешь. Все это было! Ждали? Ждали. Если бы не Крот… Все же прав, кругом прав Серега это жизнь.»

И опять же очередное «но» образуется, вот ведь лажа какая: Толяныч с удивлением обнаружил, что моральный аспект имеет для него немалое значение. Когда личные дела — это одно, но брать деньги за чью-то кровь…

«Хватит ерундой заниматься, а то крыша протечет…» — решил он, но сначала прошлепал на кухню и жахнул водки где-то примерно треть стакана просто так, на всякий случай. Посидел-покурил, желание обнулить эти нехорошие и совсем не нужные мысли вызревало медленно, но верно. Вздохнул, посмотрел на початую бутылку и от греха подальше убрал ее в холодильник, а сам на цыпочках прокрался мимо кровати к покетбуку.

Очки погрузили мир в привычный мутный пруд виртуалки, в котором камешками на дне мерцали доступные софты. Эм-дюк Лешего Толяныч не вынимал с самого начала и тут же устремился к нему, но в последний момент перед входом в директорию он вдруг передумал и нырнул в софт, обозначенный просто четырьмя нулями. Это оказался эмулятор реального боя. Веер путей не внушал особого желания бросаться в него очертя голову. «Штурм жилых помещений», «Разблокировка», «Устранение блокпоста» и тому подобное, чего Толяныч достаточно наелся на действительной, и что в общем-то и довело его до коррекции. Но соблазн вспомнить давно забытые ощущения щекотал нервишки. «А, потом все равно обнулю!» — и с этой залихватской мыслью Толяныч смело нырнул под указатель «Ночная охота».