Обещай мне рай - Конни Брокуэй

— Ну да, да, конечно, — пробормотал смущенный принц Георг. — Монтроуз, нас не предупредили, что ты прибудешь вместе с леди Монтень Уайт. Это большая оплошность со стороны нашего секретаря. Зато какой приятный сюрприз!

Однако по его виду нельзя было этого сказать. Принц-регент явно испытывал неловкость под жестким взглядом старой дамы.

— Леди Монтень Уайт, позвольте представить вам мадам Дафну Бернар.

— Как поживаете? — сказала та, в то время как француженка, смущенная явным волнением его высочества, приветствовала старуху полупоклоном.

Принц-регент слегка подтолкнул француженку поближе.

— Мы счастливы, что вы посетили нас. Думаю, скоро начнется обед. Продолжим беседу позднее, Монтроуз. Леди Монтень Уайт. Леди Кэтрин. — Принц Георг поспешно удалился.

Томас, повернувшись, широко улыбнулся.

— Чем ты так смутила его, бабушка? — спросила заинтересованная Кэт, подходя к Гекубе.

— Даже не знаю. Принц-регент сам наделал много ошибок, приблизив к себе друзей с сомнительной репутацией. Укоры совести для грешника — самое худшее наказание, Кэтрин.

— Как вы можете так говорить о будущем короле? — спросил Томас с притворным ужасом.

— Мы все грешники, мистер Монтроуз. Каждый из нас — будь то принц или простой человек. И мы сами выбираем свою линию поведения в этой жизни. — Гекуба посмотрела на Томаса таким пронзительным взглядом, что тот невольно поежился.

Кэт взглянула на часы. Обед должен начаться в шесть, то есть через пятьдесят минут. А Томас куда-то исчез. И Дафны Бернар нет поблизости. Гекуба была занята жаркими дебатами с пожилой леди Брент. Они обе бесцеремонно отмахнулись от Кэт, когда та вызвалась принести им прохладительные напитки.

— Как поживаете, леди Кэт? — Она сразу узнала этот вкрадчивый голос.

— Прекрасно, милорд.

Хеллсгейт Бэрримор сделал недовольную гримасу.

— Ну зачем так официально? Так сухо? Так высокомерно? Я нахожу вас чрезвычайно… возбуждающей особой. Особенно в этом прелестном платье. — Он протянул руку к довольно открытому декольте, его пальцы заколебались на минимальном расстоянии от ее груди.

Кэт быстро отступила назад. Бэрримор с похотливой улыбкой снова приблизился к ней.

— Моя дорогая, — сказал он низким голосом, — теперь вы в моей власти. Рядом нет закоснелых матрон, блюстительниц нравственности. — Он жестом указал на комнату. Затем, наклонившись вперед, провел указательным пальцем по ее обнаженной ключице.

Кэт хотела резко отшатнуться от этого оскорбительного прикосновения и влепить Бэрримору пощечину, но она понимала, что тем самым спровоцирует скандал, слухи о нем непременно дойдут до ушей лорда Стрэнда, и ее разумный, практичный и в то же время все-таки вызывающий сомнение план потерпит крах.

— Здесь нет высокомерных защитников скучной морали! — продолжил Хеллсгейт и облизал свои полные, блестящие губы. — Вы можете удовлетворять все свои желания, ни в чем не отказывая себе. Мы все здесь грешники, и потому никто никого не будет обвинять. В окружении принца-регента все дозволено, уверяю вас. И никто не беспокоится о последствиях, — прошептал он, интимно склонившись к девушке.

— К сожалению, Бэрримор, вероятно, возраст и старческие недуги лишили вас разума, которым вы когда-то обладали, — раздался протяжный голос Томаса позади Кэт. — И с вашей стороны слишком самонадеянно полагать, что все остальные разделяют ваши взгляды и ваши манеры.

Он протянул руку и схватил Хеллсгейта за запястье. Кровь отхлынула от лица Бэрримора, он побледнел как полотно. Томас улыбнулся, обнажив крепкие зубы, и оттолкнул похотливого сластолюбца.

— Я все слышу и вижу. И уверяю вас, мне не безразлично, что творится вокруг! — Он был вне себя от гнева.

— Монтроуз, что ты себе позволяешь? — прошипел Бэрримор, потирая запястье. — Стало быть, лопоухий щенок превратился в огромную собаку. Я полагал, ты по-прежнему пребываешь на французской псарне. Не думал, что ты снова примешься за старое и начнешь волочиться за женщинами.

Он сузил глаза, глядя на Кэт, и презрительно скривил рот.

— Девица, похоже, не совсем в твоем вкусе. Однако надеюсь, ты научил ее кое-чему…

Томас резко приблизился к Бэрримору; глаза его угрожающе сверкали. Кэт сделала шаг в сторону.

— Мистер Монтроуз, благодарю вас за ваше предложение сопровождать, меня во время осмотра зверинца принца-регента, — сказала она спокойным, невозмутимым голосом. — Но должна сказать, что созерцание обветшалого помещения с голодными животными едва ли доставит мне удовольствие. Может быть, мы лучше пойдем на обед?

Приподняв подол своего платья, Кэт окинула взором собравшихся в зале, глядя при этом сквозь Хеллсгейта Бэрримора так, словно его не было. Томас внезапно громко рассмеялся. Несколько человек, находящихся поблизости, повернулись, заинтересовавшись, что так развеселило высокого элегантного мужчину, и увидели разгневанного графа. Тот весь трясся от злобы; его мстительный характер был хорошо известен в свете и даже внушал страх.

Томас предложил Кэт свою руку, и они оставили графа в совершенно униженном состоянии.

— Ты правильно поступила, дорогая, — сказал Томас, когда они достигли обеденного зала. Гекуба, соблюдая соответствующий ее титулу этикет, отправилась туда ранее, держа под руку некоего герцога, который явно испытывал неловкость, сопровождая такую известную особу.

— Думаешь? — спросила Кэт, когда Томас усадил ее. — Этот человек пугает меня. Он ужасно противный и испорченный.

— Типичный представитель своего круга — довольно опасный, но, в сущности, предсказуемый. Я сомневаюсь, что он снова побеспокоит тебя. Его положение не позволяет ему еще раз получить резкий отпор. Приятели и без того будут смаковать этот эпизод в течение нескольких месяцев.

— Но вероятно, граф Бэрримор попытается получить сатисфакцию за причиненный моральный ущерб?

— Если только представится удобный случай. Он и подобные ему типы не могут открыто добиваться отмщения. Не беспокойся, Кэт. — Он нагнулся к ней. — Я не позволю этому вонючему козлу приблизиться к тебе.

Обещание свидетельствовало о том, что Томас продолжал заботиться о ней. Сердце Кэт сжалось в груди, когда она наблюдала, как он занимает предназначенное ему место. Его слова возродили в ней слабую надежду. Возможно, их поцелуй ничего не значил для него, но беспокойство о ней было очевидным, и его внимание выглядело искренним. Она готова поклясться в этом. Может быть, все это со временем перерастет в привязанность и даже в любовь. Кто знает…

Обед длился довольно долго, как это обычно бывало в Павильоне. К счастью, Бэрримор сидел достаточно далеко от Кэт, между изящной блондинкой и грациозной Дафной Бернар. В какой-то момент девушка обнаружила, что француженка внимательно смотрит на нее, в то время как граф шептал ей что-то на ухо.