Стихотворения и поэмы - Вадим Шершеневич

Художник

Послушайте! Это, в конце концов, невыносимо:Каждый день машины, моторы и водосточный контрабас.

Невеста

Это так оглушительно!

Лирик

Но это необходимо,Как то, чтобы корью захворало сердце хоть раз.

Газетчик

Вечерняя почта! Не угодно ль купить!

Разносчик

Идеальные подтяжки! Прочнейшая нить!

Газетчик

Синтез целого дня! Кровавое сражение!

Лирик

Перепутайте все имена нежданно!Надо именитьЛилией — АннуИ Еленой — Евгению.Пространство и время умерли вчера!Любовь умирает, как голубь под крышей!А ваше настроение —Это биржевая игра:Я закричу — и оно, как акции, поднимается выше.

Из I-го этажа

Какой огромный человек!

Разносчик

Чудодейственный лик!

Из II-го этажа

Он расклеивает свои интонации на сердца, как на столбы!

Из бельэтажа

Почему народ вокруг него изнемог, и измяк,И перестал держаться за нижнюю юбку судьбы.

Издалека раздается голос Любимого Поэта. Он приближается и входит.

Любимый Поэт

Я хотел вам прочесть отрывок величавыйИз новой поэмы: «Серенада в восемь».

Голоса

Браво, браво! Просим! Просим!

Любимый Поэт

Я нервно шляпу коверкаюИ слушаю звуки голоса…Вы стоите пред этажеркою,Заплетая волосы.

О, милая! Как жалко,Что Вы далеко там.Влажный запах фиалкиМеж телом и Вашим капотом.

Озираюсь на вечер душный,Улыбаюсь с тоскою.Вам шлю поцелуй воздушныйТонкой рукою.

Ваши черные косы, как рамы,Овал лица обрамляют…Неужели не жалко Вам, Дама,Что мой поцелуй пропадает?..

Крики

Браво, браво! Чудесно!

Критик

Ваше имя и так нам известно;Вы слывете утонченнейшим стилистомИ поэтом влюбленным.Мы любим внимать вашим истовым,Горделивым звонам,Вы улыбаетесь в стихах благородно, хотя фривольно!Прочтите еще нам!

Мотор

Довольно!

Лирик

Слушайте, кретины…

Голоса

Так с нами не говорит никто!Нас обычно величают: «Милостивые государыни и государи!»

Лирик

Так ведь в моей душе сотни карманов, как в пальто.У моего мозга почтительные лица и свиные хари!Я выну из правого кармана: «Слушайте, братья!»,А из левого лезет: «Слушай, кретин!»Всё равно! Я швыряю стоглавые объятья,Незапачканные в помойке привычек и рутин.Ведь если даже церковь привстала на цыпочкиИ склонила внимательно свой купол ко мне,Так это потому, что я новою правдою выпачкан,А мои удары не канифоль на струне,Не канифоль, которую можно стряхнуть.Даже мостовые встают на дыбы мне навстречу,Целуются рябым лицом, мне падают на грудь.Я дымами, домами и громадами искалечен,Вы не видали…

Мужчина

Мы ничего не видали!

Лирик

Вы не видали, как вчера, привязанного к трамваю,Грохоты проволокли отдых в гранитном канале.

Мужчина

Я всё вижу — и забываю.

Лирик

У отдыха было измученное лицо, как у дня,Он хотел спрятать голову под крыло моего биплана,Но биплан рванулся, над отдыхом, тр…

Биплан

рррр…

Лирик

уня, И завор…

Биплан

рррр…

Лирик

чал, зар…

Биплан

ррррр…

Лирик

ычал тигр…

Биплан

ррррр…

Лирик

ом из тумана.Я вчера встретил — верьте мне —В переулке тишинуИ закрутил ее на вертеле,Как цыпленка.А теперь, смотрите: я этаж восьмойК мостовойПригну,Чтоб были игрушкиУ вашего ребенка,Оттопырившего губки и ушки.А он, как мышь, вползет в библиотеки.Как мышь, будет грызть книги чужие и мои,Сделает из Данта воздушного змея!Накройте-каСтальной чешуей город, чтоб рай не лил слезы свои!

Пр. — доцент

Он грозит указательным пальцем культуре,Он не понимает, что культура, как таковая,Есть вещь в себе, что тридцать первый сонет к ЛауреЗначительнее лаяТрамвая.

Лирик

Так ведь трамвай родился со мною;Я помню, как он в первый бросил молокоЛошадей, закусил женщиной нагоюИ поскакал по дроби площадей далеко.Пролетая пассажи,ГаражиИ темноту матовую,Блестя электроногтями, перевертывая все нельзя,Он расколов прямой пробор улицы надвое,По стальным знакам равенства скользя.

Пр. — доцент

Если сгорят библиотеки, сгорят и мои диссертации«Об эстетике в древней Америке у инков и омков»,И с ними сгорят овации,Которые мне пролили бы ладоши потомков.Сгорят мои примечания к опискам Пушкина!Дайте мне насладится ими хоть!

Лирик

Исчерпалось лунное пиво в небесной кружке,Завтра на аэро трясет свою бурую иноходь.

Пр. — доцент

Этот человек сумасшедший! Клянусь великим поэтом,Он не понимает того, что говорит.

Лирик

А он, как чернильная клякса, высох над кабинетом,Он величавымОктавамИ перепетымСонетамИ триолетамТакую же протухшую будущность сулит.Он только считает опечатки в сто двадцать третьем издании Конта,Пережевывает недомыслие Руссо и других.Да взгляните: под юбкой синего горизонтаКопошатся руки аэропланов тугих.

Художник

Но декольтированная улица спокойна в снежной балете…

Лирик

Забеременели огнями животы витрин,У тебя из ушей вылезают дети,С крыш свисают ноги сосулек-балерин.Вот смотрите: стою я, зрячий и вещий,Презирая ваш гнусный, бумажный суд.Я зову к восстанью предметы и вещи,Им велю сказать, что они живут.И огромной ордою, с криком «Свобода»,Ринутся в ваш кабинет и будуарКрыши и зданья, столы и комоды,Вывески и машины, и даже писсуар.И там, где флюгера встали на страже,Чтоб возвестить о полчищах новых ветров,Уже падают в битве, испачканные сажей,Полки домов.И на вашу культуру с криком и воем,На ваш мир святынь и книжных мощейОгромным разливом, бессменным прибоемОбрушится новая культура вещей.Как флаги, заблещут красные светыЭлектротеатров, и вскрикнет вождь-граммофон,Нам порохом будет сок из котлеты,И всё сольется в зловещем «Вон!»

Шум взвизгивает. Всё сильнее. Нельзя ничего разобрать. Предметы окружают Лирика. Башенные часы сорвались с места, и стрелки крутятся по воздуху. С полного хода срывается мотор и врывается в небо. Один дом обрушивается на Лирика, и он стоит среди груды обломков, размахивая дымовою трубой. Мотоциклы кашляют без перерыва. Крики, вопли. Суетится Армия Спасения. Над всем хаосом щупальцами тянутся красные огни кинемо. И грозно трубою басит Лирик.