Принцесса на одну ночь (СИ) - Иконникова Ольга

— А однажды ночью я долго не могла уснуть и отправилась в столовую выпить молока. Горничные всегда оставляют там кувшин с молоком. И вдруг вижу — кто-то вывернул из бокового коридора. Мужчина! Мужчина в нашем крыле.

Мне даже не требовалось подбадривать ее или задавать вопросы — она прекрасно сама справлялась с рассказом. Глаза ее лихорадочно блестели. Она так спешила поделиться своим секретом, что проглатывала окончания слов.

— Конечно, это мужчина явно благородный. Но я не разглядела его лица, — это она произнесла с явным сожалением. — С тех пор я видела его еще два раза. Но каждый раз в сумерках и с большого расстояния.

— А с этой девушкой вы не пробовали поговорить? И, кстати, я всё еще не услышала от вас ее имени.

Мадемуазель Бланш покраснела.

— Это Вероник де Камбер, ваша светлость, — пролепетала она. — Нет, я не решилась с ней поговорить. Ведь она могла подумать, что я за ней шпионю. Кроме того, я не знаю, кто ее возлюбленный. Быть может, это важная особа. Я думаю, Вероник не стала бы заводить шашни с каким-нибудь пажом — для этого не стоило приезжать в столицу из такой глуши.

Я с досадой кусала губы. Если бы она знала, что за важная особа приходит к мадемуазель де Камбер!

— Вы правильно сделали, что всё мне рассказали, — кивнула я. — Моя фрейлина не может вести себя подобным образом.

— Вы пресечете это, ваша светлость? — с надеждой спросила Бланш.

— Непременно, — уверенно заявила я. — Только у нас должны быть доказательства. Нам нужно застать этого мужчину в ее комнате.

— О! — с восторгом выдохнула девушка. — Я предупрежу вас, ваша светлость, когда он снова придет. Я заметила, что его пускает во дворец один и тот же лакей — Дидье. Должно быть, лакей подкуплен. А вы ее прогоните, ваша светлость?

А вот это был хороший вопрос. И ответить на него я пока не могла.

Что случится, если я застану принца в комнате своей фрейлины? Если это — всего лишь временное увлечение, то его высочество, конечно, не станет упорствовать и вышлет уже, возможно, надоевшую фаворитку из дворца и даже из столицы. А если нет? Если это более глубокое чувство?

Я отогнала от себя эту мысль. Нет, не может быть! Ведь его высочество влюблен в Ану.

Но эта мысль была столь же неприятной, как и предыдущая.

Мадемуазель Бланш удалилась, пообещав сообщить мне, как только незнакомец снова появится во дворце.

Что она и сделала уже следующей ночью.

Я проснулась от того, что она негромко позвала меня:

— Ваша светлость! Ваша светлость! Он пришел!

Я встала, надела платье, попыталась привести волосы в порядок.

— Вы уверены, мадемуазель?

— Не сомневайтесь, ваша светлость. Дидье, как обычно, впустил его. Он поднялся по боковой лестнице и тихонько постучал в ее дверь.

Я чувствовала сильное волнение. Как я должна вести себя в подобной ситуации? Устроить скандал? Нет, это недостойно герцогини и невесты его высочества. Даже если он обманывает нас с Аной.

Мне было горько думать о том, что для особ королевской крови иметь фавориток — в порядке вещей. Спать в отдельных спальнях с законной супругой и по ночам уходить к другим.

Я попробовала придать своим мыслям другое направление. Поведение его высочества не должно меня волновать. Пусть об этом заботится Ана. Я буду всего лишь его временной женой, и мы расстанемся с ним раньше, чем он начнет мне изменять.

И вообще — я думаю о нём слишком много!

— Оставайтесь здесь! — велела я мадемуазель Бланш.

— Но, ваша светлость! — запротестовала она. — Вы не должны идти туда одна. Это может быть опасным.

— Не беспокойтесь, они не решатся причинить вред невесте его высочества, — как можно спокойнее ответила я. — Вы же понимаете, Бланш, мы не должны поднимать шум. Скандал нанесет непоправимый ущерб репутации всех моих фрейлин.

Она поклонилась, принимая мое решение, но на ее лице было написано разочарование.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Я шла по коридорам, освещаемым неярким светом редких фонарей. Я всё еще колебалась. Быть может, стоило оставить всё как есть? Сделать вид, что я не узнала принца, не догадалась, к кому он ходит по ночам?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но это показалось мне трусостью. Нет, я должна вывести этих обманщиков на чистую воду. А какой овечкой прикидывалась эта мадемуазель Вероник! Я еще жалела ее и пыталась ей помочь! Полагала, что она глубоко несчастна во дворце и в столице.

Я подошла к дверям ее комнаты и замерла на мгновение. А потом негромко постучала и сразу же распахнула дверь.

— Мадемуазель Вероник, надеюсь, вы еще не спите?

Да, именно так — я сделаю вид, что зашла к ней по какому-нибудь делу. Например, за книгой, которую она мне читала пару дней назад. Она как раз остановилась тогда на самом интересном месте.

Они сидели за сервированным для вечернего чая столом. Сидели на расстоянии друг от друга и были полностью одеты.

Вероник смотрела на меня с ужасом, а вот прочитать что-либо во взгляде его высочества было трудно.

— Ваша светлость! — фрейлина вскочила, едва не опрокинув столик. Лицо ее было красным как мак.

Я знала, кого увижу в ее комнате, и всё равно растерялась. Мы так и смотрели с принцем друг на друга, не произнося ни слова.

— Простите, ваша светлость, я…, — на глазах мадемуазель де Камбер появились слёзы.

— Не нужно, Вероник, — наконец, заговорил и принц, — я сам объясню всё ее светлости.

Быть может, он ждал, что я ретируюсь и сделаю вид, что ничего не произошло? Быть может, во дворце было принято закрывать глаза на такие шалости? Ну, что же, ему не повезло — де Лакруа к таким вещам относились серьезно.

— Прошу вас, Маргарита, присядьте, — его высочество, как ни странно, был почти спокоен. — Я даже рад, что вы пришли.

Ага, как же, рад он! Я даже не сразу поняла, что он впервые назвал меня просто по имени.

Но я всё-таки села в предложенное кресло. Так и быть, я выслушаю его.

— Я понимаю, что вы должны были подумать, застав меня здесь. Но, уверяю вас, всё совсем не так.

Он сделал паузу, но я не помогла ему. Я перевела взгляд на плачущую фрейлину. Нет, теперь мне было ее не жаль.

— Я объясню вам всё, ваша светлость, но простите, прежде я хочу попросить вас дать слово, что всё сказанное здесь, останется между нами.

Он что, издевается? Да как он смеет просить меня об этом?

Я только холодно усмехнулась в ответ.

— Ну, что же, — вздохнул он, — я буду надеяться на вашу доброту. Об этой тайне во дворце знают только три человека — я, мадемуазель де Камбер и мой отец.

Еще и его величество? Не думала, что король интересуется интрижками своего отпрыска.

И вдруг его высочество сказал то, от чего голова пошла кругом.

— Вероник — моя сестра!

Я даже сначала подумала, что ослышалась. Какая сестра? У их величеств только один ребенок, и все об этом знают.

Но девушка, заметив мое недоверие, сглотнула слёзы и прошептала:

— Да, ваша светлость, я — незаконнорожденная дочь короля.

И, еще гуще покраснев, закрыла лицо руками.

Глава сорок первая, в которой Марго понимает, что быть дочерью короля вовсе не значит быть принцессой

Но я всё еще не могла поверить в то, что услышала. Я плохо знала столичные нравы, но мне казалось, что даже рожденные вне брака дети короля должны быть знатны, богаты и счастливы. А Вероник отнюдь не выглядела таковой.

И еще одно противоречие не давало мне покоя.

— Но если вы — брат и сестра, пусть и только по отцу, то к чему эти тайные ночные встречи? Разве нельзя общаться днем, в большом дворце?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ах да, принц же сказал, что об их родственной связи, кроме них самих, знает только его величество!

— Ее величество ничего не знает о Вероник? — сообразила, наконец, я.

— Я сам узнал о Вероник только месяц назад, — грустно сказал принц. — Она же узнала эту тайну лишь ненамного раньше. Мои родители — любящие супруги, хоть вы, наверно, сейчас думаете совсем по-другому. Я знаю лишь об одной серьезной размолвке, которая случилась между ними. Тогда поссорились старшие братья матушки, и она хотела, чтобы отец вмешался в их распри и попытался их образумить. Он же полагал, что они должны разобраться сами, и вмешательство извне только еще больше их разозлит. Впоследствии матушка признала, что он был прав, но тогда она страшно обиделась на него за этот отказ. Дело дошло до того, что она уехала на родину и потребовала развода. Отец был в смятении.