Главные преступления 21 века. Узнаем ли мы правду - Юрий Мухин

Для случая описания того, что на самом деле происходит в Ливии, что представляет из себя ООН, эта монотонно повторяющаяся информация — не просто тенденциозная информация, это ложь. ООН, видите ли, признала «Переходной совет» правительством Ливии. А Южную Осетию и Абхазию, имеющие избранные народом правительства, ООН признала?

Но с точки зрения профессиональных приемов войны, в данном случае войны против своего народа, эти СМИ действуют правильно: выводы, заказанные журналистам для внушения народу, нужно повторять и повторять. Соответственно, тем журналистам, кто пытается сообщать народу правду о Ливии, также полезно действовать профессионально и заканчивать любое сообщение о Ливии, своей правдой. Примерно такой:

«С целью ограбить Ливию НАТО в середине февраля 2011 года инициировала в Ливии мятеж, обворовала заграничные счета Ливийского государства, на эти деньги нанимает бандитов по всему миру для войны с законным правительством Ливии. Одновременно военно-воздушные силы НАТО, с согласия преступного большинства в ООН, бомбежками убивают граждан Ливии с целью принудить их к согласию отдать собственность Ливии странам НАТО».

Такое сообщение не будет занимать много места, но будет напоминать читателю, о чем идет речь.

Не повторять ошибки Миличевича и Хусейна!

Когда в 1999 году НАТО стало бомбить Югославию, то меня, конечно, как и любого человека, взяла злость и одолели мысли о том, как бы сербам помочь.

Сначала я поставил себя на место командующего сербской армией и стал думать, что бы я сделал, если натовский сброд решится вторгнуться в Косово сухопутными силами. У сербов было около 2000 танков Т-62 и экипажи к ним. Но пускать их на силы НАТО было бессмысленно: эти силы мощно вооружены кумулятивными противотанковыми средствами — гранатометами, управляемыми и неуправляемыми ракетами. Пехота НАТО и вертолеты сожгут сербские танки, даже если они уклонятся от боя с танками НАТО.

А местность там довольно пересеченная при хорошо развитой дорожной сети. Есть где танкам укрыться и есть возможность сделать бросок на 100–200 км к тому участку фронта, где нет танков НАТО, либо выйти во фланг в тыл и атаковать натовцев на марше. Но!.. Это только в том случае, если бы сербские танки были защищены от кумулятивных боеприпасов.

Следовательно, их надо защитить, но никакая экзотика не годилась: Сербия была в блокаде. Осталось одно — навесить на танки экраны. Но тут такая проблема: если экраны сделать из тонкой стали, то они при взрыве на экране кумулятивного боеприпаса будут воспринимать взрывную волну всей своей площадью и не будут ее выдерживать. Тонкие экраны будут рваться и коробиться, в результате они могут закрыть танкистам обзор и сделать танк беспомощным. Если сделать их прочными из толстого листа, то тогда экраны будут тяжелыми и танк их не потащит. Да и есть ли в Сербии необходимый лист? Есть ли заводы, на которых можно было бы выполнить эту модернизацию, причем в 2–3 недели?

И мне пришла в голову мысль: экраны надо делать в виде решетки. Тогда, если снаряд попадет прямо в прут решетки взрывателем и взорвется, то ударная волна пройдет сквозь экран. А если кумулятивная боевая часть попадет между прутьями, либо застрянет в решетке, либо при прохождении сквозь нее сожмется и сожмет кумулятивную воронку. Танк будет защищен от оружия пехоты НАТО, и вот тут бы ему с ней и встретиться!

Решетку, конечно, надо бы делать из стальной полосы, чтобы она резала боевые части гранат и ракет, но есть ли подходящая полоса в Сербии? Зато, без сомнений, в Сербии есть строительная сталь на складах строительных фирм — арматура для бетона. Это, конечно, не совсем то, но эта сталь уже относится к классу легированных — она очень прочная. И главное, эта сталь легко сваривается. Следовательно, экраны на танки можно изготовить и навесить в любой мастерской, в которой есть сварочный аппарат, а они есть везде.

Я сделал эскиз экрана, написал пояснительную записку и через нашего автора Предрага Миличевича связался с военным атташе посольства Югославии полковником Петровичем. Мы с ним договорились встретиться в воскресенье, я, конечно, не говорил, зачем. А уже в посольстве, в его кабинете я передал ему документы, эскиз и растолковал, как мог, что к чему, поскольку полковник был авиатором. Я ничего не просил у него, даже не просил сообщать мне решение, которое примут по моему предложению генералы в Югославии. Полковник пообещал отправить документы в Белград немедленно, на том мы и расстались. Я не знаю, был ли толк от моего предложения или не был, ведь когда посмотришь на наших генералов, то склоняешься к мысли, что генерал — это уже не звание, это диагноз. Кто сказал, что в Сербии они должны быть другими — не такими, как в Ираке?

НАТО побоялось войти в Косово силой, я не увидел сербские танки в бою и так и не узнал, какое решение принято по моему изобретению. И только спустя несколько лет увидел это свое изобретение на американских БМП в Ираке, а еще позже — на российских танках на Кавказе.

Но одновременно я думал и о том, что бы я делал на месте Милошевича, и написал статью с предложением Милошевичу объявить Югославию в состоянии войны со странами НАТО. Юридически это очень сильно меняло ситуацию, хотя бы в том, что войны заканчиваются миром. И этот мир или капитуляцию Югославии страны НАТО обязаны были бы подписать именно с Милошевичем или его преемниками. С объявлением себя в состоянии войны Югославия получила бы законное право действовать оружием по территориям стран НАТО, а это заставило бы задуматься народы этих стран о том, кто дал право их правительствам втягивать эти народы в войну? Результат войны для Югославии был бы не хуже, чем он был, но правительства стран НАТО обязаны бы были объясниться, какого черта они начали агрессивную войну с Югославией? Появились бы все оговоренные правилами войны преимущества — пленные, диверсии, союзники, нейтральные страны, запреты на сознательные действия против мирного населения. Скажем, в экономике Европы уже тогда жили и работали миллионы югославов, причем часто на высоких должностях. С признанием Югославии в состоянии войны эти люди подлежали интернированию — заключению в лагеря до окончания войны. Мало того, что НАТО сразу же понесло бы денежные потери на интернирование, но это бы и вызвало потери в экономике от ареста югославских специалистов.

Кстати, позже обвиняли Милошевича в нерешительности даже либералы, скажем, Е. Гильбо писал: «Если бы в ответ на агрессию он не делал вид, что ничего не произошло, а только объявил бы состояние войны со странами НАТО, общественное мнение этих стран не дало бы их правительствам продолжать войну. Если бы он ответил на бомбардировки сухопутными операциями — против Македонии, Боснии, Хорватии, Венгрии, война неизбежно бы закончилась компромиссом, ибо у НАТО не было возможности увязнуть в этой кампании, сохранив стабильность европейских правительств. Достаточно было бы угрозы терактов, чтобы слабое недовольство европейцев вылилось в жесткие протесты против политики НАТО. Достаточно было бы хоть чуть-чуть обозначить сопротивление агрессору, чтобы нашлось множество весьма разноплановых сил в Европе и мире, которые поддержали бы Югославию».

Кроме того, что, может, и не принципиально, но после официальной войны даже сверхподлому трибуналу в Гааге не ясно было бы, кого судить, — правительство Югославии или правительства стран НАТО, поскольку, как и в Нюрнберге, первым был бы вопрос: кто войну начал?

Сейчас войны выигрываются не оружием, а СМИ, а в СМИ оружием является слово — очень часто лживое или туманное. Вот и надо было ввести в бой слово правды — объявить ясным словом то, что происходило, словом «война», влекущим за собою юридические последствия. Подчеркну, это не Югославия должна была объявить войну, она обязана была признать себя находящейся в состоянии войны, то есть официально принять то, что уже было, — вызов НАТО, официально признать начало войны этим блоком против себя. Тут надо понять, что европейскому и американскому обывателю от осознания того, что в начавшейся войне его могут убить даже дома на законных основаниях, гораздо неуютнее, чем от мысли, что его правительство где-то ведет победную авантюру, не имеющую к обывателю отношения.

Милошевич побоялся этого грозного слова «война» — результат известен, как он известен и по Ираку. И в Ираке Садам Хусейн или боялся, или перемудрил, но не решился сделать то, что обязан был сделать, — признать Ирак в состоянии войны с бандитской коалицией.

Теперь о Ливии, но сначала о юридической правоте действий Каддафи[5].

Статья 2 Европейской конвенции по правам человека «Право на жизнь» запрещает государственным органам убивать кого-либо (сейчас даже преступников), но эта статья имеет действующие отступления: