Различия - Горан Петрович

— Да ну? Не больше чем на десять минут? — огрызнулся Исайлович. — А вдруг я что-то упущу, потеряю нить развития событий? Я регулярно все оплачиваю, так, наверное, имею право за свои деньги получить то, что мне полагается!

Уполномоченный представитель сервисной службы ушел не прощаясь, оскорбленный. После него для установления причин кратковременных пауз в трансляции никого не присылали. Так что Исайловичу пришлось смириться с этим обстоятельством. Но сейчас, похоже, прошло уже с полчаса, а то и больше. Нет, раньше такого не бывало. Должно быть, какая-то серьезная поломка. А вдруг его по ошибке отключили? Предоплату он вносит даже раньше срока, установленного договором. Это первое, что он делает, получив зарплату. Эти расходы он, как с самого начала и планировал, компенсирует за счет отказа от покупки газет и журналов. Ведь в новом телевизоре «Самсунг» имеется и такая опция, как телетекст. И там доступна вся необходимая человеку свежая информация. А именно, современная святая троица: подробная телепрограмма на неделю, ежедневный курс валют и прогноз погоды. Надо же, сейчас и телетекст не работает. Правда, если его активировать, там нет этого раздражающего снегопада, но весь экран зловеще черный, только в верхнем правом углу светится значок «Р100».

— Чтоб ему пусто было! — взорвался Исайлович. — И что теперь делать?

При этом он имел в виду вовсе не телевизор, который перестал работать. Этот полный отчаяния вопрос касался его самого. Что ему теперь делать без телевизора? Чем заняться? Он не знал другого способа проводить время. Ходил на работу, делал все необходимое в жизни одинокого мужчины, а остаток дня и все выходные проводил перед экраном. Расход времени был ясным и не менялся годами. Из полных 168 часов недели:

• 45, главным образом подневольных, часов отнимала должность служащего бухгалтерии в одной организации, включая дорогу до места работы, хотя во всем этом имелись и положительные моменты, в частности, 2 часа и 30 минут в целом за неделю составлял обеденный перерыв (всегда использовавшийся для необходимых покупок), а также как минимум столько же времени отводилось на допустимое неофициальное отсутствие на рабочем месте по непредвиденным обстоятельствам, если, например, в магазине придется стоять в очереди или столкнешься на улице с кем-то из смутно знакомых, утверждающих, что они знают тебя с детства;

• 14 часов в среднем Исайлович еженедельно терпеливо тратил на приготовление и прием пищи, уборку, стирку, глажку, мелкий ремонт и другие аналогичные обязанности, он давно уже приспособился все делать сам, без особой старательности, но в высшей степени аккуратно;

• 7 часов уходило на личную гигиену и другие занятия самого интимного характера, притом что последнее подразумевало час любви с некой незамужней дамой, всегда в пятницу и всегда ровно час, включая всякий раз новую версию знакомства (это уже многие годы невероятно возбуждало их и создавало атмосферу только что начатого любовного приключения); итак, не меньше и не больше, а ровно час по пятницам, именно столько было ему достаточно;

• 42 часа уходило на сон, считая то время, когда он разглядывал потолок, ворочался и вставал, чтобы натянуть съехавшую простыню, так как страдал хронической бессонницей, запущенной до такой степени, что не помогали никакие седативы;

• 35 минут, то есть по 5 минут в день, продолжалось регулярное телефонное общение с братом, проживавшим за границей, что казалось Исайловичу некоторым перебором, но тот, другой, Исайлович звонил каждый вечер, на чужбине он чувствовал себя очень одиноко (как будто отсюда это можно было как-то исправить), приходилось каждый раз выслушивать одно и то же, брат постоянно твердил, что хотел бы приехать и что обязательно приедет, как только оформит бумаги, гарантирующие ему беспрепятственное возвращение назад.

Можно проверить, это никогда нелишнее: 5, и 4, и 7, и 2 будет 18; 8 пишем, 1 в уме; а 4, и 1, и 4, да еще 1 в уме дают 10, что составляет 108 часов, к которым нужно добавить и 35 минут. Если отнять это от 168 часов, то получится, что на телевизор остается ровно 59 часов и 25 минут в неделю. Другими словами, если это время поделить на 7, получится в среднем 8 часов, 29 минут и примерно 20 секунд в день. Сейчас, однако, все в этой квартире на высоком первом этаже было на своих местах, домашними делами он развлечься не мог, разве что поправить подвернувшийся край вышитой салфетки на комоде и смахнуть с ковра пару соринок. Интимная пятница была вчера, он выступил в роли инкассатора и был, если уместно сообщить об этом вслух, более чем великолепен, что, содрогаясь в его объятиях, подтвердила и сама любовница: «Возьмите у меня всё!» Незадолго до возникновения неприятной ситуации с телевизором он перекусил, ровно столько, сколько нужно, не излишествуя, живот иногда мучил его целыми днями. Всего час назад поговорил с братом, недовольно отвечая на его патетические вопросы и в сотый раз повторяя, что здесь все по-старому, одновременно следя за чем-то интересным и снятым именно за границей. Бритьем и прочими вещами он занимался по утрам. А ложиться спать еще рано. Кроме того, в этот субботний вечер было так жарко, что он наверняка не смог бы заснуть, пока на улице не станет хоть немного прохладней. С другой стороны, он не мог никуда пойти. Отвык от прогулок. Да и надеялся, что сигнал вот-вот появится, что программа сама собой, словно ничего и не было, вернется, поэтому краем глаза то и дело поглядывал на экран...

Совершенно машинально он взял с полки одну из немногочисленных книг, какой-то сборник рассказов, открыл где попало и почти тотчас же закрыл. Отвык и от чтения. Книги такие замедленные, и так много всего нужно, чтобы читатель смог вписаться в действие. Книги так неправдоподобны, в них столько преувеличений, они кипят от слов, которые не используются в обычной жизни. Книги так далеки от реальности...

Действительно... Действительно, он понятия не имел, чем заняться. А так как электрический свет его раздражал, он погасил весь свет за исключением слабенького ночника, снова активировал телетекст, опять уселся в кресло, продолжая в полумраке своей квартиры на высоком первом этаже смотреть на экран телевизора. Гладкий черный экран... Со значком «Р100» в верхнем правом углу.

Программы

Но и это ему быстро надоело. Он снова начал нажимать пронумерованные кнопки на пульте. Раз не получается включить ни одну программу на самом деле, он сделает это в своем воображении. Бросив взгляд на стрелки часов, он вспоминал, что обычно смотрит в это время, и как бы выбирал каналы. То один, то другой. Кинофильм, теннисный турнир, советы фермерам, новости, реклама, мультфильм, баскетбол, политика, ситуация на дорогах, по праздникам сокращенная версия литургии, вечный дерби, народные танцы, большой слалом, викторина, покупки «на диване», интермеццо, сериал, случилось сегодня, новости, ваша реклама, объявления, политика, прыжки в воду, научно-познавательная программа, музыкальная программа, спектакль, кинофильм, скрытой камерой, фестиваль, программа передач, изменения в программе передач, документальный фильм, реклама, новости, политика, реклама, информация об уровне воды в реках, передача о кулинарии или о моде...

Вообще-то, Исайлович жадно поглощал все. Но еще больше ему нравилось переключать каналы. Легкое нажатие подушечкой большого пальца — и с экрана исчезает какая-нибудь неприятная ему физиономия. Нажатие подушечкой пальца — и вялый футбольный матч прекращается в середине первого тайма, намного раньше реального окончания встречи. Нажатие большого пальца — и какая-то слишком уж экзальтированная певица немеет на середине бессмысленного рефрена. Нажатие большого пальца — и... Новое начало. Должно быть, именно поэтому он и любил смотреть телевизор. Из-за того что мог переключаться. Поступать по собственному усмотрению, по настроению в данный момент, даже просто по прихоти. Выносить беспощадные решения без суда и следствия. И каждому говорить в лицо, что о нем думает. Именно так, комментарии были очень важны, они были главной составляющей ТВ-удовольствия.

— Какое мне дело, ты больше не существуешь! — так грубо он однажды прервал президента страны, который принялся было излагать всему народу что-то судьбоносное, даже не подозревая, что его судьбу решает правая рука Исайловича.

— Нет, нет, твое объяснение меня тоже не интересует! — беспощадно убрал он с экрана и президентского оппонента, лидера оппозиции, который был на его месте то ли до, то ли после, как тут запомнить, кто кого и когда сменил.

— Ха, ну что за бред! Ты, брат, ничего не понимаешь! — мог он открыто заявить прямо в лицо какому-нибудь велеречивому доктору наук, знавшему ту или иную проблему исключительно по книгам.

— Э-э, а вот с вами я задержусь на некоторое время... — иногда нежно обращался он к какой-нибудь ведущей, вообще-то не особенно умной, но симпатичной, наслаждаясь ее полным благодарности взглядом.