Истина о мастерстве и героизме - Виталий Гурин

Работая за компьютером из своего дома, он даже мог неплохо заработать денег. Вот, только, на что?

Тратить ему было почти и некуда.

Нахлынувшие воспоминания и осознания факта своего существования в изуродованном теле, заставили Паука потянуться к шкафчику у себя за спиной.

Там уже ждала заботливо приготовленная бутылка коньяка. Напиться и забыться. И так каждый день. Он бы хотел что–то изменить, но даже не знал как.

Вот, если бы кто–нибудь подал ему знак?

Взяв в руки пульт от своего телевизора, Паук включил какой–то канал. Расположившись поудобнее в кресле–каталке он налил себе стакан алкоголя.

Передавали какую–то псевдонаучную ерунду. Могила какого–то нового святого, спасшего каких–то детей–инвалидов, которые потом исцелились. Будто бы исцеляет верующих. Короче, какая–то чушь.

Чушь, но Паук заинтересовался. Он опять включил компьютер и забил в поисковике искомую фразу.

Удивительно. Да. Все как и говорил диктор по телевизору. Какой–то пацан сгорел в огне, спасая безнадежных детей. Теперь у его могилы на местном кладбище собираются паломники.

Паук решил тоже попросить и за себя.

Возможно это знак, которого он так давно искал. Возможно с того самого момента как он потерял ноги. Возможно, все что ему было нужно — всего лишь вера в чудо.

6878

Вид на уездное кладбище был совершенно обыденный и удручающий. Ранее на территории районного города располагалось другое кладбище. Более старое. Однако, по причине точечной застройки и, может быть, просто из–за времени здесь уже давно не хоронили. Оно было уныло и заброшено. Старые надгробия покосились и остовы склепов утопали в зарослях бурьяна и сорняка.

Никто за ним не ухаживал, по причине того, что родственники умерших давно уже забыли о своих предках или попросту умерли.

В связи с этим в городе теперь никого не хоронили. Однако, все это способствовало появлению нового кладбища.

Как бы это каламбурно не звучало, но, новое кладбище в отличие от старого разрасталось и жило.

Пищей ему служил нескончаемый поток умерших, которым, словно тихий огромный зверь, кладбище все никак не могло насытиться.

Оно располагалось на окраине города. На высоком обрыве какой–то некогда полноводной реки.

Теперь же — сливной ямы какого–то промышленного предприятия. В этой речке–вонючке праздно валялись разорванные автомобильные покрышки и ржавые остовы машин.

Впрочем, Лену и Славика эти вопросы мало волновали. Их цель была внутри. Лена осматривала с близлежащего холма окрестности через оптический прицел, снятый со снайперской винтовке.

— Да, — протянул Славик, — угораздило нечистая связаться с бандиткой.

— Чья бы корова мычала, — резко ответила девушка.

Потом, подумав немного, сказала:

— Итак, задача сложная. Если этого второго, про которого говорил Тихон, достать будет не очень сложно. Все–таки он есть никто и звать его никак, то с моим братцем будут проблемы.

— В смысле? — Славик не понял.

— В том смысле, что его могила теперь не просто кусок метр на два, а там целый алтарь. И целая куча всяких убогих богомольцев с иконами и в рясах.

— А юродивые?

— И юродивые.

— Вот, незадача.

— Не то слово, — подтвердила девушка. — Но любая задача решаема, если её решать.

Славик пожал плечами.

06025

Находясь в своем роскошном и мрачном кабинете, Лонгин просматривал текущие сводки событий из Хаоса.

Беглецы–то понавытворяли всяких дел. Убито два высших демона. Взбаламучены грешники. И ещё этот Харон. Подлец. Все–таки перевёз этих троих унылых через Стикс.

От грешников, положим, сбежать труда не составит, ибо они прикованы эфемерными нитями своей ненависти к Одиуму. То есть на границе преследование прекратилось.

Вот, куда же смотрели остальные демоны? Хотя, потеряв руководство, скорее всего, все пустились в разврат.

А Харон — знатный подлец! С чего, стало быть, он их повез? Как ни крути на лицо — бюрократия и разгильдяйство.

Еще этот инженер не отвечает. Опять, наверное, напился. Может доложить Темному?

С другой стороны — ну и что? Куда они идут? Все втроем? Что они задумали? Попасть к выходу? Но там же ничего нет. Или есть? К сожалению, эту головоломку Лонгин решить не мог сейчас.

У него были насущные задачи здесь и сейчас.

Спустя какое–то время после происшествия в приюте, мир, практически сошел с ума. Масла в огонь подливали серые ангелы со светлыми, которые враз ополчились друг на друга. Мир закипал. Фитиль пороховой бочки уже зажегся и подбирался к своей цели. По всему свету вспыхивали восстания, бунты, войны и прочие конфликты.

А смертные даже не знали, кто за всем этим стоит.

Такая мысль успокаивала демона.

Ну, а беглецы в Хаосе? Да по большому счету — шут с ними. Мастер Лонгин теперь заказывает музыку на земле. Все остальное — слишком далеко, чтобы походить на правду.

7000

Харон плавно перебирал веслами. Воды реки Стикс небрежно касались бортов.

— Я, вот, сначала не хотел вас перевозить, — говорил перевозчик, — с другой стороны, думаю — а что тут делать–то ещё. Новые лица, новые истории. И как оказалось был прав.

Алексей, вот уже на протяжении нескольких часов, во время плавания не переставал рассказывать Харону пошлые анекдоты. Впрочем, исходя из их текущего положения, это было самой малой платой, которую перевозчик мог взять за помощь.

— Харон, скажи, — обратился к перевозчику Виталик, — ты нас привезёшь в седьмой мир?

— Почти. Высажу на берег, а там дорогу найдете.

— А если выпить воды из Стикса, то умрешь?

— Что за глупый вопрос? — Возмутился Харон. — Конечно умрешь.

Алексей вставил слово:

— А меня тут мучила жажда, после того, как мы убежали, — парень поправился, — ну, в смысле выбрались из пустыни. И я выпил воды и ничего.

— Конечно, ничего. Ты же того, — удивился тупости парня перевозчик, — помер. Мертвый умереть не может.

— Так, если мертвый умереть не может, а тут в аду, все мертвые или демоны, то кто же тогда может умереть, испив воды Стикса? Это же абсурд!

— Не абсурд, а недоработка. — Хитро ответил перевозчик.

Впереди замаячил берег. Уже издали спутники увидели, какую–то величественную конструкцию из металла. Сначала разобрать что–то было нереально, потом, когда берег стал ближе начала вырисовываться картина.

Огромный корпус космического корабля, был размером с небоскреб, только лежал, как бы, набоку. Из него, словно спички, торчали посадочные опоры. В трех местах из корпуса торчали трапы.

— Нам, что опять лететь в космос? — поинтересовался Алексей!

— Конечно, — ответил Харон.

— Этот корабль нас отвезет на седьмой круг?

— Нет. Этот корабль и есть седьмой круг. Просто он как бы здесь, и как бы уже нет. То есть зайти вы в него сможете, а вот выйти с него можно будет только в конце маршрута.

— Скажи, Харон, — ещё раз спросил Виталик у Харона, — а какой грех представляет собой седьмой круг?

— Страх, — подумав немного перевозчик добавил, — страх — это грех.

XI В пустоте

Under the world is only dead and cold

And you still think that you can save your soul…

Петрович, уже в который день никак не мог оторвать свой зад от дивана, который был установлен напротив телевизора.

Изначально, когда, по мнению, Петровича вся эта кутерьма с кредитами якобы закончилась, капитан решил, что, наконец, спустя многие месяцы сможет вздохнуть свободно.

Первые дни так и было. Потом все стало по–другому. Возможность отдохнуть ещё один день перед суровыми трудовыми буднями сначала сменилась апатией и безразличием к своему будущему, а может быть и ленью.

Петрович находил любой предлог, чтобы не заниматься своими делами. Бывало он вставал рано утром, чистил зубы и принимал душ, затем обедал. А, вот после он брал мобильник и названивал своим директорам или продавцам — в зависимости от того, какого размера была торговая точка. Петрович укорял этих людей за то, что продажи упали, а вместе с этим и прибыль. Что товар привозят неходовой, а какой–то, вообще, не ликвидный. Дополнительно Петрович орал на подчиненных и угрожал тем, что сегодня, сию же минуту он выезжает из дома и приедет. И все непременно узнает сам, и устроит дикий нагоняй.

Затем он бросал трубку и….

… и его гнев моментально проходил. Он попросту понимал, что не может покинуть своё жилище, которое стало для него больше, чем домом. Это была скорлупа яйца, а он — не вылупившийся птенец, боявшийся окружающего мира.

Все–таки, прошедшие события оставили свои шрамы. Разум перестал контролировать душу. А душа боялась не только начать что–то сначала, но и банально, продолжить жизнь.