Тринадцать - Стив Кавана

пробить схожие случаи по их базе данных. ФБР ведет учет ритуальных убийств; там есть специальная группа, которая отслеживает различные модели преступного поведения. Не исключено, что выплывет схожий «модус операнди»[13].

Холтен тем временем отсчитал несколько купюр, держа их перед собой веером. Чемоданчик с лэптопом лежал у него на коленях; длинная цепочка позвякивала, когда он перебирал их в руках.

– Руди уже пытался это сделать. Вся его команда убила несколько дней, тычась в разные места в поисках схожего «почерка». В ФБР нам дали от ворот поворот, поэтому мы провели собственное расследование, основываясь на материалах СМИ и разговорах со знакомыми копами. Так по-прежнему и ничего. Может, хотя бы вам с вашей подругой повезет, – произнес Холтен.

Официантка убрала тарелки и оставила счет.

– Угощаю, – сказал я, кладя на стол несколько банкнот.

Харпер и Холтен оба принялись возражать. Особенно Холтен. Даже у бывших копов остается привычка не залезать в карманы адвокатов защиты. Конечно, не считая тех случаев, когда они прикормленные.

– Давайте-ка лучше я, – безапелляционно заявил Холтен, возвращая Харпер двадцатку. – Завтрак – за счет фирмы Карпа. Я потом спишу на расходы.

Подхватив мою стопочку наличных, он вернул ее мне и бросил на стол свою. И тут мое внимание привлекла долларовая бумажка на самом верху кучки купюр, оставленной Холтеном. Лежала она портретом Джорджа Вашингтона вниз. С обратной ее стороны на меня смотрела Большая печать Соединенных Штатов – орел, частично прикрытый звездно-полосатым щитом, с оливковой ветвью в одной лапе и пучком стрел, зажатым в другой, а с противоположной стороны – известная всем пирамида со всевидящим оком на вершине. И в этот момент что-то вдруг щелкнуло у меня где-то в самой глубине головы. Чисто интуитивное подозрение, что долларовая купюра во рту у Карла Тозера и есть ключ ко всему этому чертову делу.

Свернув за угол, вся наша троица оказалась на Западной Восемьдесят восьмой улице. Тянулась она до самой реки, но нам не пришлось переться в такую даль. Миновав церковь, пару хозяйственных магазинов и гостиницу на противоположной стороне улицы, мы углядели искомый дом – трехэтажный особняк из бурого камня. На фоне двери ярко выделялась полицейская лента, обозначающая место преступления. На крыльце прохлаждался полицейский в форме, поставленный присматривать за домом, – чутка помельче Холтена, но все равно здоровенный детина с бритой головой и толстой шеей. На улице толклось с десяток человек, все одетые в черное. Кто-то обернул вокруг шеи черную футболку, другие держали в руках цветы и увеличенные фотографии Ариэллы. Непромокаемые плащи, складные стульчики – наверняка проторчали здесь весь день, а то и являлись сюда ежедневно. У подножия дерева напротив дома мерцали язычки пламени поминальных свечей. Над ними я приметил еще один полноразмерный плакат с изображением Ариэллы, примотанный к дереву веревкой и скотчем.

Когда мы стали подниматься по ступенькам, дежурный коп встал, кивнул и прижал палец к губам. Взгляд его метнулся куда-то над моим плечом, после чего он подмигнул мне и сказал:

– Проходите, господа офицеры.

Я кивнул. Фанаты у меня за спиной поминали исключительно Ариэллу. Ни футболок, ни постеров с Бобби я не приметил. Если б коп дал толпе понять, что мы представляем Роберта Соломона, дело могло кончиться плохо. Полицейский отодвинул ленту и на пару футов приоткрыл входную дверь – ровно настолько, чтобы мы могли протиснуться внутрь по одному. Я услышал за собой топот ног, когда фанаты дружно рванули к крыльцу, надеясь хоть мельком заглянуть внутрь.

– А ну назад! – рявкнул коп, после чего протиснулся вслед за нами и закрыл за собой дверь. – Блин, да эти малолетки совсем с ума посходили, – буркнул он.

Харпер подошла к нему, протягивая руку.

– Здравствуйте, моя фамилия Харпер, – начала она с улыбкой. Бывший федерал – тот же бывший коп. При всех своих нередких терках представители различных правоохранительных структур все-таки уважают друг друга. Ощущают определенное родство.

Детина в форме демонстративно засунул руки в карманы.

– Осади, овца. Ничего здесь не трогать. Полчаса – и чтоб духу вашего здесь не было!

– Милости просим в мир защиты по уголовным делам, Харпер, – сказал я.

Глава 17

С утра, прежде чем покинуть квартиру, Кейн сорвал брезент, прикрывающий ванну. Наклонился, выдернул затычку и включил душ. Где-то с минуту промывал им хрупкие белые кости. Осторожно собрав остатки костей и зубы, завернул их в полотенце и расколотил молотком в пыль. Высыпал эту пыль в коробку со стиральным порошком и закрыл ее. Пулю убрал в карман – скоро ей предстояло оказаться в реке или ливневой канализации. Дело сделано. Потом он принял душ, наложил на рану на ноге свежую повязку, оделся, обновил грим, убедился, что пакет со льдом достаточно уменьшил отек на лице, натянул куртку и вышел на улицу.

Вскоре после этого Кейн уже стоял к очереди ожидающих досмотра перед входом в здание уголовного суда на Сентер-стрит. Очередей было две. Все стоящие в той же, что и он, держали в руках конверты с красной полоской – повестки с вызовом в суд в качестве присяжного заседателя.

Обе очереди продвигались достаточно быстро, и вскоре Кейн уже укрылся от холода внутри. Несмотря на колотую рану на ноге, он не хромал. Вчерашнее происшествие никак не сказалось на его походке, ведь никакой боли он не испытывал. Его обыскали, а куртку пришлось пропустить через багажный рентгеновский сканер. Сумку в этот день он с собой не взял. Оружие тоже. Слишком рискованно. После досмотра службой безопасности его направили к лифтам, объяснив, что нужно явиться к судебному приставу, который будет ждать его на этаже. Переполненные лифты всегда вызывали у Кейна чувство дискомфорта. Люди в них дурно пахли. Лосьон после бритья, дезодорант, сигареты, прокисший пот… Опустив голову, он уткнулся носом в свой толстый шарф.

Где-то в животе узлом закручивалось волнение, и Кейн всячески старался подавить его.

Двери лифта открылись в фойе, выложенное светлой мраморной плиткой, и он двинулся за вывалившей из него толпой к круглолицей даме – судебному приставу, стоящей за регистрационной стойкой. Стал дожидаться своей очереди, изобразив на лице легкое замешательство. Вертел в руках повестку и удостоверение личности. С деланым любопытством озирался по сторонам, постукивая пальцами по пряжке ремня. Наконец пристав отправила стоявшую перед ним женщину в небольшой зал справа от регистрационной стойки. По затылку Кейна словно пробежал электрический разряд. Как будто кто-то прижал к нему горячую лампочку. Это восхитительное чувство тревоги было для Кейна приятным бонусом. Ему нравилось это ощущение.

– Вашу