Когда ты исчез - Джон Маррс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– С праздником, приятель! – крикнул Брэдли, звякнув своим бокалом о мой.
– И тебя.
– Какие планы на новый год?
– Так, есть кое-какие идеи… – ушел я от ответа.
– И?..
– Что «и»?
– Какие идеи?
– Не могу сказать, тогда не сбудется.
– Не сбудется? Странный вы все-таки в Британии народ…
Брэдли тряхнул головой и побрел к стройной официантке, которая весь день строила ему глазки.
Я остался сидеть под голым вишневым деревом, глядя на поющую и танцующую толпу. Поставил недопитый бокал на подножье статуи, затушил сигарету о булыжник и медленно зашагал к отелю «Пре де ля Кот». Встал напротив него, через дорогу любуясь зданием, которое радикально изменило облик за последние несколько месяцев. Моя задумка удалась, и это не могло не радовать.
Я отпер входную дверь. Внутри стояла теплая тишина. Я прошел по коридору в свою комнату, достал из шкафа недавно купленный зеленый брезентовый рюкзак. В нем хранилась моя скудная коллекция мирских вещей: одежда, пара книжек, карты и деньги, которые я припрятал в свернутый носок. Все это я упаковал заранее. И, конечно же, паспорт Даррена.
Не только отелю предстояло встретить год в новом обличье.
Я закрыл комнату, вернулся в фойе; задержался на минуту, чтобы глянуть фотографию, которую Брэдли приколол к пробковой доске объявлений. Там, на снимке, во дворе сидели несколько человек, включая нас с Дарреном, и протягивали к объективу пивные бутылки. Я невольно улыбнулся им в ответ.
Последние полгода я провел бок о бок с людьми, которые не имели ни малейшего представления о том, кто я такой на самом деле. Никто не осуждал меня, ни в чем не обвинял и не пытался исподтишка ударить. Меня это устраивало. Я мог бы прожить здесь еще год, или два… или даже пять. Но в конце концов этот город меня предаст. Все, что делает тебя счастливым, рано или поздно приносит разочарование.
Нет никакого смысла в том, чтобы строить новую жизнь, если я не собираюсь прожить ее до конца. Куда лучше просто взять и исчезнуть на своих собственных условиях, пока не успел обзавестись лишними привязанностями и из багажа за спиной только приятные воспоминания.
Итак, с тяжелым сердцем, однако полный волнения, я приготовился к бегству. Зажег три свечи – по одной за каждого из оставленных детей и еще одну за себя – и поставил их в столовой, на стойке регистрации, в своей комнате и у задней двери. Через минуту пламя выросло, лизнуло край занавески и взвилось в небо, сжирая все на своем пути.
Я запер входную дверь, надел на спину рюкзак и пошел по длинной крутой улочке к железнодорожной станции. На полпути обернулся и бросил последний сентиментальный взгляд на здание, которое помогло мне возродиться. В окнах мерцало красное зарево. Вскоре огонь охватит весь отель.
Как и в случае с моей семьей, я сотворил нечто идеальное. Увы, совершенство не вечно. Так было с Кэтрин – так будет и с «Пре де ля Кот». Никто не полюбил бы это место сильнее меня. Никто не услышал бы его призывы о помощи и не сумел бы вернуть ему былое величие. Я никому не позволил бы его разрушить и сам выбрал единственно достойный финал.
Через пятнадцать минут я сидел перед пустым вокзалом и в последний раз втягивал в легкие морской воздух. Затем, кинув рюкзак под голову, лег на тротуар и задремал под звуки криков и громких хлопков.
Нортхэмптон, наши дни
12:30
– Ничего не понимаю… – заговорила Кэтрин, совершенно сбитая с толку. – Ты столько сил и души вложил в это здание – а потом просто взял и спалил его дотла?
Саймон кивнул, постучав ботинком по полу.
– Вот, значит, как ты развлекался? Пахал как проклятый, создавал шедевры, а потом уничтожал их – и все из-за давней обиды на меня?
На этот раз Саймон кивать не стал, но Кэтрин не унималась.
– Саймон, что не так? Мы были идеальной семьей, о которой ты всегда мечтал, и вдруг ты решил, что мы тебе больше не нужны…
– Не вдруг, – решительно ответил он.
Их семья стараниями Кэтрин оказалась неидеальной – но об этом он скажет ей позднее.
Кэтрин протяжно выдохнула, вместо былой злости испытывая разочарование. Кажется, Саймон решил попотчевать ее избранными историями из своего прошлого, но в его рассказах было слишком много пробелов, не позволявших правильно трактовать их значение, и Кэтрин, естественно, хотела знать больше. Однако Саймон постоянно замолкал, замыкаясь в себе, как устрица, или менял тему. Зря она позволила втянуть себя в разговор. И все же она вытащит из него правду!
– У тебя были там друзья. Пока я тянула на себе дом и распродавала наше имущество, ты развлекался в компании юных бездельников!
– Ничто не может дарить радость вечно, Кэтрин, – произнес Саймон с улыбкой, в которой сквозила печаль. – Ни отель, ни люди, ни моя жизнь что здесь, что там… Лучше уйти на своих условиях, чем жить по чужим правилам.
– Значит, у тебя была депрессия? Я могу это понять: помню, через что мы прошли. Но можно же было просто поговорить со мной, попросить о помощи, о поддержке… Зачем сбега́ть?
– Кэтрин, у меня не было никакой депрессии. Не надо гадать.
Кэтрин в отчаянии развела руками.
– Тогда я ничего не понимаю. Почему ты ушел? Хватит ломать комедию, скажи, наконец! Что такого плохого я тебе сделала, отчего ты сбежал?
Она не представляла, что за игру затеял Саймон. Он уходил от ответов ловчее любого политика.
Как ее ни бесила роль бестолковой марионетки, придется, видимо, какое-то время подыгрывать.
Глава 8
КЭТРИН
Нортхэмптон, двадцать четыре года назад
4 января
Так странно я не чувствовала бы себя даже в костюме клоуна с накладными кроличьими ушами.
Колокольчик над дверью звякнул; я вошла в бутик «Фабьен» – и словно угодила на страницы журнала «Вог». Стены внутри были оклеены ржаво-рыжими обоями с золотом, на вешалках из красного дерева висели наряды. С потолка свисала хрустальная люстра. Магазин больше походил на гардеробную Джоан Коллинз[13].
Я украдкой взглянула на этикетку – цены не было. Здешние покупательницы о деньгах не думают. В шкафу обычной женщины одежда из «Фабьен» не будет висеть никогда – как материны платья.
– Сногсшибательные вещи, правда? –
