Коко Шанель. Жизнь, рассказанная ею самой - Коко Шанель

Щедро финансированная фабрика действительно не сразу стала делать качественный товар. Бо, назначенный техническим директором, был в отчаянье:

— Мадемуазель, это кустарное производство флаконов и упаковки сведет на нет все достижения химии!

Жалоба была серьезной, ведь неплотная пробка позволяла духам терять свою прелесть довольно быстро. Парфюмерное товарищество «Ралле», с которым мы заключили договор, явно не отрабатывало вложенные деньги и грозило завалить дело.

Пришлось искать других.

Но сначала я должна была опробовать эти пусть изготовленные полукустарным способом духи на парижанках.

Кейпел не раз твердил, что любому товару нужна реклама. Он был абсолютно прав. Когда-то простая фотография Габриэль Дозиа в шляпке моего изготовления в спектакле «Милый друг» привела в мастерскую толпу желающих заказать себе такую же! А простое дефилирование Адриенны с Антуанеттой по набережной в нарядах «от Шанель» заставило многих в Довиле пожелать платье нового фасона.

Первую попытку я сделала прямо на глазах у изумленных Дмитрия и Эрнеста Бо. В ресторане осторожно брызнула духами на платья нескольких женщин. Немного погодя результат был налицо: половина ресторана откровенно принюхивалась им вслед.

Хотелось крикнуть: получилось!

Мы выпили шампанского за победу, и я увезла готовую продукцию в Париж.

— Ты отдашь их в «Галери Лафайет»? — Духи нас сблизили или просто отдых, но мы перешли на «ты».

— Дмитрий, ты смешон. Зачем я буду отдавать кому-то возможность заработать. Но именно эти я вовсе не собираюсь продавать. Я их подарю.

— Кому?

— Тем, кто разнесет слух о новых духах Шанель по всей Европе.

Я могла гордиться своим остроумным ходом: духи действительно были подарены самым шикарным дамам. Мися, с которой я в тот момент оказалась в ссоре, в их число не входила. Зато я подарила духи Катрин Стравинской и вдове Боя. Конечно, Мися получила свой флакон и регулярно получала впредь, но тогда мелкая месть доставила мне удовольствие.

Прошло всего два дня, а меня уже осаждали:

— Мадемуазель, когда же поступят в продажу ваши духи? В каком магазине они будут продаваться?

— Скоро и только у меня.

Цена поставлена высокая, но как тогда в Биарриц со шляпками, я не прогадала. Пусть Пуаре торгует своей «Лукрецией Борджиа» действительно с запахом распутницы дешево, мои духи будут дороги. Какая женщина не потратит последние деньги, чтобы пахнуть не хуже, чем ее подруги?

Так же, как еще недавно женщины кромсали свои кудри и локоны, потому что так сделала Мадемуазель Шанель, теперь стали пахнуть моим запахом. Улицы Парижа благоухали ароматом, придуманным Эрнестом Бо. Нашлись и проблемы, женщины, привыкшие выливать на себя по половине флакона, не сразу осознали, что получили в свое распоряжение нечто иное, что не нужно использовать каждые полчаса, достаточно несколько капель на вечер. А еще лучше, чтобы духами пахло все — от манто до постельного белья.

Определенно могу сказать: Париж 1921 года пах «Шанель № 5»!

Сами флаконы разбирали так быстро, что фирма «Ралле» перестала справляться окончательно.

На помощь пришел Теофиль Баде, у которого я держала запасы своей продукции на складе. Баде был основателем «Галери Лафайет», он посоветовал профессионалов, которые могли взять на себя выпуск моей продукции.

— Я хочу познакомить вас с людьми, профессионализм и деловую хватку которых способны оценить только вы.

Нечто похожее я уже слышала и смогла оценить талант Эрнеста Бо. Если и теперь у меня будут помощники такого же уровня, то мы свернем горы и завоюем мир.

Мир мы завоевали, но очень много лет воевали между собой. Профессионалы, с которыми меня познакомил Баде, оказались Пьером и Полем Вертхаймерами. Их фирма «Буржуа» и по сей день производит «Шанель № 5». Но если вы думаете, что наше сотрудничество было настолько же легким, насколько плодотворным, то сильно ошибаетесь. С Мисей и с Вертхаймерами мы как прикованные одной цепью к галере — вместе никак, а врозь нельзя.

Я слышала об этих акулах еще в Довиле, они владели Эпинаром — одним из лучших жеребцов, кличку которого Бальсан произносил с придыханием. А еще у них была фабрика, производившая изначально театральный макияж. Сара Бернар очень любила продукцию этой фабрики.

Как мне был нужен совет Боя! Но Кейпела не было рядом. Вот он всегда так: когда нужно, его никогда нет!

Дома я достала рукопись книги Кейпела и попыталась читать. Это не удалось, но не потому что я не понимала написанное, я даже не вдумывалась в слова, рукопись пахла Боем, этих страниц касались его руки… Вместо того чтобы вчитываться, я просто гладила листы, прижимала к щеке, раз и навсегда решив для себя, что никому никогда рукопись не отдам и никому не покажу. Неважно, о чем писал Бой, важно, что это писал он. Хоть такая память…

Пьер и Поль Вертхаймеры действительно оказались профессионалами. Они ничего не смыслили в химии и всяких альдегидах, мало смыслили в самом изготовлении духов, хотя совсем недавно выпустили собственные, зато прекрасно разбирались в организации парфюмерного производства.

— Я уже наслышан о ваших духах, Мадемуазель.

— Тем лучше. Я хотела бы воспользоваться вашим производством, чтобы наладить свое.

Пьер хмыкнул:

— У вас хорошая деловая хватка, только боюсь, что просто запустить производство достаточно большого количества флаконов при необходимом качестве мало.

— При высшем качестве! Я отказываюсь от услуг Ралле не только потому, что они не успевают изготовить нужное количество, но и потому, что меня не устраивает качество. У Шанель оно должно быть всегда только высшим.

— Согласен. Однако надо наладить еще и сбыт. К тому же необходимо расширить поставки сырья.

— Разве это проблема? Запросим, и нам предоставят.

— Проблема. Не всякие розы дают хорошее розовое масло. Но это не все. Нужны более качественные флаконы.

— Я не намерена менять флакон!

— Никто не говорит о замене, просто стекло слегка мутное, нужно, чтобы оно было чище. И еще я бы посоветовал чуть огранить пробку, чтобы ее было удобней откручивать.

Ого! Похоже Вертхаймер знал все недостатки моей продукции и все проблемы ее выпуска. Ну что ж, профессионал.

— Хорошо, я согласна с вашими замечаниями.

Мы еще долго обсуждали возможности сбыта продукции, оказалось, что Вертхаймеры, выпускающие театральный грим (которым, кстати, пользовалась Сара Бернар), имели договора со многими магазинами парфюмерии по всей Европе и даже в Америке.

— Ну что ж, поскольку интерес мы проявили достаточный, я предлагаю создать новую фирму «Духи Шанель», которая и будет заниматься их производством.

Я удивилась:

— Но почему просто не разместить их выпуск на вашем производстве?

— Вы желаете разместить у нас заказ? Тогда не стоило так долго обсуждать. Мощности заняты и не скоро освободятся.

— А как же вы собирались их выпускать?

— Создать новые места, где рабочие будут заниматься только вашими духами.

Переговоры привели к организации новой фирмы. Ради моих духов создавалось целое производство. Рискованно, но Вертхаймеры верили в успех. Акции фирмы распределились несколько неравномерно. Я входила в нее только с рецептом и с именем, которое, правда, уже много значило, и получала всего 10 % акций. Теофиль Баде предоставлял склады и возможности своей «Галери Лафайет», у него, соответственно, было 20 %, а братья Вертхаймеры брали на себя все остальное и получали за это 70 %.

Позже я тысячу раз пожалела, что согласилась на такие условия, но тогда, только услышав объемы предполагаемого производства и соответственно продаж, хмыкнула: даже 10 % давали мне куда больше, чем все производство Ралле. Не вкладывая больше ничего, я получала финансовую независимость. Вот что значит удачно принюхаться!

Я прислушалась к советам Вертхаймеров и изменила пробку у флакона, только ее, все остальное они менять и не требовали.

Но довольно быстро я поняла, как ловко Вертхаймеры меня надули. Я имела всего лишь 10 % прибыли, но братья создавали и создавали производства за границей, оформляя их на подставные лица. От передачи прав этим липовым фирмам я получала и того меньше. Стоит сказать, что во время войны, когда Вертхаймеры подло «уступили» французскую фирму «Буржуа» Феликсу Амьо, я получала по 5000 долларов в год!

Можно ли не воевать с этими акулами?

Пока получала достойный доход от своей деятельности кутюрье, денег было достаточно, и я воевала вполсилы, но потом во время немецкой оккупации Дом моделей на рю Камбон был закрыт, а доход от активно продававшихся по всему миру духов вдруг оказался смехотворно маленьким, даже в оставшемся небольшом бутике в Париже я зарабатывала куда больше.