Поспорь на меня - Вера Эн

— И не забудь рассказать, что получилось! — потребовала Сонька, и Катя дала и такое обещание. Только почему вдруг захотелось включить телевизор и поискать хоккейный матч?

Глава 10

С командой Роме повезло. Пусть в большинстве своем на каток приходили взрослые состоявшиеся мужики, желающие отвести душу после тяжелой трудовой недели, на студента-первокурсника Давыдова они свысока не смотрели и судили о нем по игре, а не по возрасту. А уж в игре Рома отрывался, не жалея себя, не замечая усталости и не боясь неудач. Эти самые неудачи оставались в другой жизни, которой не было места на катке, на расчерченном лезвиями льду, в свете прожекторов, в окружении дышащих с ним одним воздухом людей, в соперничестве за шайбу и в стремлении поразить чужие ворота. Когда черный плоский снаряд оказывался на крюке, Рома словно сливался с клюшкой и видел лишь вратаря и тот путь, что до него надо было проделать. Парни после игры смеялись, что в Давыдова у чужих ворот вселялся дьявол и того даже видно в его лице и его глазах, а Роме нечем было крыть. Действительно, вселялся, словно мстя за те годы, что Рома был лишен игры. Пять лет прошло с тех пор, как он в последний раз стоял на коньках, — но не забыл, нет, ничего не забыл. Только злее стал — ну да это игре на пользу. А какое удовольствие, на самом деле, после шести дней в университетских аудиториях и шести ночей — в лабиринтах чужих программ оторваться на льду, сбросив скопившееся напряжение и зарядившись энергией на новую неделю! И какая светлая мысль пару месяцев назад загнала его в соседний двор ровно тогда, когда здесь была игра. Рома оказался одним из немногих зрителей и так увлекся матчем, что сам не заметил, как стал подсказывать, какой партнер сейчас открыт и как лучше нанести удар. Мужики в хоккейных свитерах сначала усмехались, потом бросали на него далекие от восхищения взгляды, а после игры двое из них подъехали к бортику и предложили Роме, коли он такой умный, самому выйти на лед.

Наверное, это был сарказм, но Рома, вместо того чтобы оскорбиться, пообещал прийти в следующее воскресенье и подтвердить советы на практике.

Вряд ли парни ждали, что он сдержит слово, но Рома бухнул всю выручку за месяц на коньки и клюшку и заявился на каток с непробиваемым намерением сыграть матч.

На его счастье, в тот самый день у одного из нападающих родился ребенок и его место на ближайшие пару месяцев оказалось вакантным, и Рома не преминул воспользоваться такой удачей. Поначалу, конечно, пришлось непросто, и новые смешки сопровождали его почти весь первый период, но Роме было плевать на них. Руки вспоминали, и ноги вспоминали, и вот он уже на эффектном повороте лихо загнал шайбу прямо под перекладину, а потом, обведя двух защитников, отправил ее между вратарскими щитками.

Но и раздавшиеся аплодисменты не имели особого значения — лишь игра, ее пыл, ее азарт, ее скорость и ощущение бесконечной свободы. Как же Рома скучал по ним! И почти уверился, что расстался с ними навсегда.

Сегодня они были особенно ценны. Отвратительная неделя, в которой оказалось слишком много богоподобного Карпоноса, требовала своей жертвы, и Рома носился по льду, как заведенный, отбирая, нападая, подсекая, не чураясь столкновений и чувствуя, как с потом выходит отвращение к самому себе и мерзкое ощущение грязи. Не раз и не два парни одергивали его, советуя поберечь силы на следующие периоды, но Рома знал, что силы будут. Не вся еще злость выдавилась из легких, она поможет, не даст сдуться раньше времени. И Рома жалел только, что игра закончится слишком быстро, а следующая будет лишь в следующее воскресенье. Тоскливая неделя на нелюбимой специальности под зорким оком декана всея естественных наук Строева. Субботу Рома прогулял, решив посвятить ее новому заказу и дать Константину Витальевичу переварить визит к нему Карпоноса, но завтра на матане за это явно придется расплачиваться. Не простит ему Строев прогула, прокатит на всю аудиторию, еще и не постесняется поинтересоваться, по какой причине Роман не может подняться субботним утром с кровати. И Роме придется терпеть в отсутствие другого выхода. Терпеть еще три месяца. Черт, да тут никакого хоккея не хватит!

Он размахнулся и с такой силой послал шайбу в ворота, что едва не порвал сетку. Счет стал 7:2 в пользу их команды, и только тут Рома заметил у бортика знакомый зеленый пуховик и зеленую же шапку на огненно-рыжих волосах. Катюха Сорокина. Стояла и смотрела на Рому, и даже рот, кажется, приоткрыла от удивления. Вот уж кого он не ждал. И вот кого, признаться, совсем не хотел сейчас видеть.

Как назло, именно в этот момент прозвучал свисток арбитра, возвещающий конец второго периода. Можно было несколько минут передохнуть, и у Ромы не оставалось никаких шансов пройти мимо Сорокиной и хотя бы не поздороваться.

Усталость навалилась из неоткуда, и Рома практически доковылял до бортика, чтобы очутиться лицом к лицу с восторженной Катюхой.

— Привет, — глухо проговорил он, но она и не думала отвечать. Вместо этого обвела руками корт и с потрясением выдохнула:

— Я не знала, что ты так умеешь!

Рома пожал плечами: спасибо хоть об этом матушка не вытрепала.

— Это хоккей, — глупо сообщил он. Катя кивнула.

— Ты не говорил, что играешь в хоккей, — тем же тоном сказала она, и у Ромы загорелось между лопатками. Смотреть в ее восхищенное лицо равнодушно было совершенно невозможно.

— Ты не спрашивала, — снова повел плечами он. Катя виновато улыбнулась, как будто это было ее обязанностью, и, подняв руку, вытерла ему бровь.

— Снег, — завороженно проговорила она, и Рома ни в жизнь бы не сказал, откуда он там взялся. Но какая, черт возьми, разница, если в груди застучало сильнее, чем во время игры, а Катя как будто и не думала опускать руку, привлекая ближе и…

Отрывистый кашель откуда-то из-за бортика