Поспорь на меня - Вера Эн

— Разумеется! — отрезала она. — Я два года практиковалась, прежде чем тебе советовать. На всех парнях, с которыми встречалась, такой способ опробовала.

— И все у тебя с рук ели? — припомнила Катя неприятную Сонькину фразу и почти увидела, как Сонька закатила глаза. Но и здесь ошиблась.

— Давыдов твой отказался, — с непонятной усмешкой ответила Сонька. — Я ж говорю, он на честности помешан и любой подвох за версту чует. Расколол меня на третьем свидании — на нем и расстались. Но общий счет один к двенадцати — согласись, неплохой процент для уверенности…

Однако Катя уловила из ее подсчетов другое.

— Ты что, с Ромкой встречалась, Бессонова? — с недоверием воскликнула она. — Когда? Почему я не знаю?

Сонька на том конце провода ненадолго замешкалась.

— Катюх, ну ты же всегда его немного «того» считала — с этими браслетами и помешанностью на видеоиграх, — наконец заговорила она. — А мне он, наоборот, как-то понравился сразу: серьезный такой парень, симпатичный, и к девушкам с уважением. Ну я и предложила ему в кино сходить. А он не отказался. Потом говорил, кстати, что его эта моя прямота и зацепила. Может, не реши я поэкспериментировать, и завязалось бы что серьезное. Но Давыдов не из тех, на ком можно ставить эксперименты. Он простой, как три копейки. Я, конечно, себя уговорила, что мне такой рубаха-парень даром не нужен, но, кажется, именно о нем чаще всего жалела. Какой-то он… настоящий, что ли. Впрочем, извини, к нашему делу это отношения не имеет, и Ромку как погрешность мы учитывать не будем.

— Тебе виднее, — насупленно буркнула Катя. — Ты у нас на психолога учишься.

В душе неожиданно появилась горечь. Разговор с Сонькой, и так-то не слишком приятный, перешел в разряд отталкивающих. Катя и подумать не могла, что подруга что-то от нее скрывала. Обычно она с охотой делилась своими победами и поражениями, и они вместе радовались одним и огорчались из-за других. Сонька меняла парней легко, весело, зная себе цену и не впадая из-за них в уныние, но никогда не предлагала подруге составить ей компанию. Знала, что Катя открестится, сославшись на дела, или… не хотела делиться? До сих пор Кате не приходила подобная мысль в голову, но известие об интересе Бессоновой к Ромке резануло какой-то пока непонятной истиной. И истина была не в том, что ее обманывали, а в том, что в действительности она ничего не знала о людях, которые много лет были рядом с ней.

Например, о маме. Катя была уверена, что им хорошо вдвоем и что она никогда не примет в свою жизнь мужчину; тем более того, из-за которого в одиночку поднимала дочь. Но вот они со Строевым уже три года вместе, родили второго ребенка и счастливы так, что ни разу за эти три года не только не поссорились, но даже не повысили друг на друга голос. Смотрят один на другого влюбленными глазами, будто подростки, и радуются даже самым глупым нежностям. И Строев без единого упрека встает к Игорешке ночами, а мама оберегает мужа от неприятностей, даже когда они исходят от Кати.

Или Сонька вот. Катя почему-то думала, что они поступят в один университет, пусть и на разные факультеты, и будут по выходным отрываться в какой-нибудь кофейне, делясь новостями, ругая преподов и обсуждая парней, а вон как все вышло на самом деле. Как Катя пропустила тот момент, когда Сонька засобиралась в Питер? И оказалась совершенно не готова к расставанию? А теперь вот еще узнала, что в школе Сонька встречалась с Ромой.

Собственно, какую-то неделю назад ей было бы это совершенно безразлично, как был безразличен сам Давыдов, мелькающий пару раз в неделю в общем автобусе и знакомый ровно настолько, насколько позволяли дальнесоседские отношения. А ведь были два года в одном классе, в течение которых Катя смотрела сквозь Ромку, не думая, что он не просто часть окружающей ее бесформенной массы. Что у него, как и у любого другого, конечно, есть свои мысли, свои чувства, свои стремления, и они вовсе не крутятся вокруг Сорокиной, сколь бы ни считала она себя центром Вселенной. И даже та знаменательная встреча на лестнице, когда Катя решила Ромкину проблему с университетом, ничего для нее не изменила. Катя привычно разрулила чужие неприятности и не увидела повода узнать за ними человека.

Все изменилось, когда проблемы появились у самой Кати и когда Ромка не только не отвернулся от них, но и сумел их решить. Никто, кроме мамы сто лет назад, не утешал Катю, не брал на себя ее ответственности и не разгребал сделанные ею завалы. Она ведь и не просила ни о чем — и тем больше поражалась тому Ромкиному поведению, и тем сильнее испытывала к нему благодарность… и тем ближе он неожиданно становился. И кажется, именно из-за этой нечаянной близости Кате было так горько сейчас. Она потеряла маму и Соньку и знала, как это больно. И от Сониных слов о том, что она зацепила Давыдова, в душе стало ровно так же пусто и одиноко.

Его она тоже не удосужилась узнать.

— Сонь, а что ты делала, когда испытуемый требовал от тебя то, что ты не могла выполнить? — как-то апатично спросила Катя, вспомнив, с какой настойчивостью Олег добивался сегодня, чтобы она дала Ромке от ворот поворот, и неожиданно поняв, что ее упрямый отказ был вызван не только их спором. Она не хотела терять Ромку. Просто не могла.

В трубке послышался протяжный вдох.

— Бросала его, Сорокина, — не порадовала ее Сонька. — Но нам же это не подходит?

— Нет. Не подходит, — так же безразлично подтвердила Катя и тоже вздохнула. Нет, хватит, хватит! Пора брать себя в руки и выбрасывать из головы всякие глупости! Что Сонька, что Ромка, когда у нее будет Олег? Самый близкий и самый нужный человек. Однажды они по-настоящему будут вместе, и тогда уж Катя перестанет чувствовать себя одинокой. А для этого, пожалуй, можно и измениться. Хотя бы на время. Уж если у Соньки с ее характером получилось… — Спасибо за совет, Сонь, — улыбнулась она и