Где восходят звезды (ЛП) - Коллектив авторов

— И куда ты ходила так рано? В школу?

— Нет.

— Смотрела бейсбольный матч?

— Нет.

— Или… — сказал он. Кресло скрипнуло, он посмотрел на нее. — Может, ты ходила к доктору Траску.

Ее глаза расширились. Он знал. Откуда?

— Нет. Я… папа, я могу объяснить…

— Хватит, — его голос громыхал. Он встал с кресла и навис над ней. — Я ходил в Маикаву за соевыми бобами, и миссис Хасегава сказала, что видела, как ты вошла в его кабинет. В кабинет хакуджина. Чем ты думала?

— Я думала, что он мог помочь. Он предложил…

— Что? Что ты надеялась получить? Работу?

— Нет, я…

Он взглянул на ее правую сторону, где должна была находиться рука.

— Рука. Ты хотела руку как у него.

Роза кивнула.

— Да. Для нас. Для тебя. С рукой я смогу получить работу. Я смогу помогать тебе делать тофу. Мы сможем есть.

— Сколько? — сказал он. — Хакуджин ничего не делает бесплатно.

— Не важно.

— Сколько?

Роза вздрогнула. Голос папы всегда гудел в ее ушах, даже если он желал спокойной ночи, а не ругал ее. Но он никогда не повышал голос так. Наверное, его вопль было слышно у рельсов дальше по переулку.

— Мои глаза. Если я дам ему глаза, он даст мне руку.

— И ты будешь слепой? Бред.

Роза покачала головой.

— Нет. Доктор Траск заменит их механическими. Я все еще смогу видеть.

— Придется платить, чтобы видеть, когда механические глаза сломаются.

Как Манг. Роза тоже будет просить милостыню, чтобы видеть сломанными глазами?

— Бедняки платят телами, — папа покачал головой. — Я не допущу такое.

Нет. Таким был его ответ. Таким всегда был его ответ. Даже до случившегося, но особенно после этого. Сколько она сможет принимать такой ответ? Они уже были на грани.

Роза фыркнула.

— Папа, нам нужна эта рука сейчас, не через пять лет…

— Хватит.

Роза скрипнула зубами. Все говорили, что у нее были темно-карие глаза матери. Красивые. Она не хотела расставаться с ними. Она всегда будет гадать, пройдет ли по улице навстречу ей кто-то с ее глазами. До этого она не знала, смогла бы жить с таким решением. Теперь все было понятным.

Роза повернулась к двери.

— Куда ты идешь?

— Наружу, — сказала она, сбросила тапочки.

Мозолистая ладонь схватила ее за левое предплечье, оттащила, чуть не вывернув ей руку. Роза повернулась. Папа вел ее в спальню.

— Ты не получишь ту руку, — сказал он.

Роза впилась пятками в пол, махала правым обрубком, пытаясь уцепиться за что-то. Но папа за секунды бросил ее на кровать и закрыл дверь. Ключ щелкнул в замке, он запер дверь.

Роза вскочила с кровати и потянула за ручку двери. Она думала, что дверь была старой и хлипкой, готовой слететь с петель. Но она тянула изо всех сил, а дверь не поддавалась.

Роза заколотила в дверь.

— Папа, выпусти меня. Папа.

— Я положу конец этому бреду с рукой раз и навсегда, — сказал он.

И входная дверь захлопнулась.

Роза проснулась от щелчка ключа в замке. Она открыла глаза, еще красные и опухшие от слез, с которыми она уснула. Она вяло посмотрела на яркий свет солнца, льющийся в грязные заколоченные окна. Птицы пели. Было уже утро. Папа должен был вернуться часы назад.

Дверь спальни открылась. Приземистый полный мистер Хасегава стоял на пороге.

Роза не хотела показаться грубой, села на кровать, поправила одежду и поздоровалась.

— Где папа? — спросила она.

— В тюрьме, — сказал мистер Хасегава.

Роза вскочила с кровати.

— Что случилось? Он ранен?

— Полиция сказала, он напал на доктора Траска, — сказал он.

Роза охнула. Папа ворчал, но не лез в драки.

— Доктор Траск выдвигает обвинения из-за тебя, — сказал он и поманил ее толстыми пальцами. — Идем со мной. Твой папа попросил меня позаботиться о тебе, пока он не вернется.

— Нет, — сказала она. — Мне нужно его увидеть.

— Ладно, — он повернулся и пошел к входной двери. — Я буду в своем магазине, если буду нужен.

Она видела, что он уже принял решение.

Мистер Хасегава подобрал конверт у двери.

— Это тебе, — он вручил ей конверт, помахал рукой и ушел.

Роза открыла конверт и прочла записку. Ее сердце сжалось, она опустилась в вытертое бархатное кресло. Уведомление о выселении. Через два дня они еще и потеряют дом. Она была теперь одна, без денег и работы. Механическая рука стала мечтой.

Она бросила письмо и сжалась в комок в старом кресле, пружины впивались в ее бок сквозь ткань. Что еще она могла? Может, убежать и присоединиться к китайцам, строящим порты для дирижаблей у Келоуны или Врат Ада. Лучше было бы улететь с экипажем дирижабля на юг, в Сан-Франциско или на Гавайи. Куда угодно отсюда.

Но тогда она бросит папу тут.

Роза посмотрела на свой обрубок. Кого она обманывала? Ее не наймут на дирижабль, не пустят помогать в строительстве порта. Что-то блестело в свете солнца. Она повернула голову к плите и посмотрела на любимый медный котелок мамы.

Сбежать на дирижабле вряд ли выйдет, но, может, она еще могла помочь папе.

Роза встала и прошла к печи. Она растопила ее, а потом вышла наружу с котелком мамы, чтобы набрать воды. Было сложно поднять полный котелок на плиту, не пролив воды, а потом схватила горсть соевых бобов и бросила в воду. Она хотя бы могла навестить папу в тюрьме и дать ему тофу. У них осталось только это.

Сердце Розы сжалось, она прошла в серую комнатку, и стальная дверь захлопнулась за ней. Ее отец сидел неподвижно на стальной койке за железными прутьями. Его плечи были опущены, он смотрел на холодный серый пол. Только его руки в крови и синяках не давали ему рухнуть на тонкий матрац. Даже его майка, обычно белая, была теперь изорвана и в грязи, свисала с плеч.

Полиция сказала, что он сопротивлялся при задержании. Судя по виду, он серьезно отбивался.

— Папа?

Он чуть повернул голову. Опухший подбитый глаз посмотрел на нее.

— Оставь меня.

— Но, папа…

— Я сказал тебе остаться с Хасегавой-саном. Ты можешь хоть раз послушать?

Роза стиснула зубы, ее щеки пылали, как плита. Он не хотел ее тут. Почему она переживала? Она открыла рот, чтобы накричать на него. Но с губ не сорвалось ни звука.

— Я подумала, что ты проголодался, — сказала Роза.

Она просунула фарфоровую миску тофу через прутья, стараясь не пролить тофу, посыпанный щепоткой шалота, который она нашла в шкафу, и приправленный соевым соусом для вкуса. Но она гордилась тофу. Твердым, нарезанным идеальными кубиками в дюйм, сложенным пирамидкой. Ей повезло, что полицейский участок был в паре улиц от дома.

Роза полезла в сумку и вытащила палочки. Она опустила их на край миски со стуком.

Она повернулась уйти, когда услышала стон и скрип старых пружин. Она оглянулась. Ее отец все еще сидел на краю кровати, поднял миску тофу дрожащими руками, смотрел голодно на белые кубики.

Сжимая миску в одной руке, он поднял палочками кубик тофу с кусочком шалота на краю, поднес к сухим потрескавшимся губам. Его глаза расширились, он съел кусочек, поднес миску ко рту и съел еще.

— От Танаки? — спросил папа, жуя.

Роза покачала головой.

— Я его сделала.

Ее отец напрягся. Он повернулся и посмотрел на нее с ошеломленным видом.

— Как?

— Больше щелочи, — сказала она. — Мама меня научила.

Роза отвернулась и пошла к белой стальной двери. У нее оставалось лишь одно дело. Тут она закончила.

— Роза? Роза?

Она игнорировала дрожащий голос папы, покинула кирпичное здание полицейского участка, пошла на улицу Кордова к кабинету доктора Траска в Западном конце Ванкувера.

Когда она прибыла к дому доктора Траска в стиле королевы Анны на улице Комокс, медсестра попыталась прогнать ее, но доктор Траск вмешался и позволил ей пройти в его кабинет.

— Я хочу договориться, — сказала Роза. — Я прошу лишь снять обвинения с моего отца.

— Мисс Роза, — сказал доктор Траск, указывая на синяк на своем лице. — Ваш отец выразился ясно. Вы не получите ту руку.