Д.В.Ж.Д. 2035 - Степан Тё

     Помню, какое-то время ещё были видны вспышки автомата, но как давно это было?

     Он что, остался там? А почему я иду? Почему ноги меня ведут к этому чёртовому составу? Я не хочу жить, если он отдал свою жизнь!

     - СЕРГЕЕВ, МАТЬ ТВОЮ! ПОЧЕМУ ТЫ ПОЗВОЛИЛ СЕБЕ УМЕРЕТЬ?! - кричу в темноту, расстреливая последний рожок наугад. Вряд ли хоть одна пуля попала в цель.

     Из недр глотки вырвался обречённый рёв, стон. Перед глазами летают белые мухи.

      Лоб уткнулся в шпалу, сознание отключилось.

     Зверь отошёл от состава. Он как любая кошка, ненавидел дождь, тем более сильный и холодный, на грани снегопада, и предпочёл спрятаться в лесу. Не знаю, найдёт ли он убежище среди голых весенних деревьев, но благодаря его отсутствию группа с ранеными и военспецы благополучно добрались до любимого розового вагончика.

     Я уже не видел, как Богдан с Таем и Ленка вернулись за мной и притащили к составу на носилках.

     Майора, к сожалению, найти не удалось. Умер как герой. Возможно, он увёл мутантов в лес, и они потеряли след или пронизывающий холод и ледяной дождь разогнал по норам не только Зверя.

     Ленка возилась с мальцом, мало обращая внимания на внешний мир после моего возвращения, а старший лейтенант Бессмертных, следующий по званию после неё, не стал терять времени даром. Едва мы все оказались в составе, Варяг тронулся с места по его приказу, увозя команду прочь от этого жуткого пригорода Уссурийска.

     Порядком облученного Таранова заперли в антирадиационной комнате. Если сдохнет до утра - судьба, если протянет чуть дольше - за всё ответит.

      Напрасно группа с ночными дежурными ожидала нападения чернокожих или белёсых тварей, «титанов» или самого Зверя, ночь несла состав по рельсам тихая, спокойная. Никто больше не дерзнул прервать наш отдых. Лимит неприятностей за день.

      Ближе к утру прекратился дождь, и счётчики уверенно показывали приемлемый уровень радиации. Но об этом я узнаю позже.

     Гудок девятый

     - Аномальный синдром -

     Мы можем прожить жизнь так,

     Как будто мы - машинисты поезда метро,

     Точно зная, куда мы движемся и каков наш путь.

     Или как сёрфингист: следуя за волной

     Хорхе Букай. «Любить с открытыми глазами»

      Открыл глаза от ощущения, что кто-то дёргает за щёку. Сфокусировав взгляд, увидел Брусова в медицинских перчатках. Освещение было искусственное, фонарями светил кто-то из-за спины доктора. Я ничего не чувствовал, но этот свет резал глаза.

      Руки не двигались, язык не ворочался, чтобы протестовать или хотя бы прошептать. Беспомощный больше, чем дитя, я мог лишь вертеть глазами. Новорожденные могут хотя бы кричать.

     Перед глазами меж тем мелькал пинцет и иголка с нитками. Иголка почему-то вгрызалась в щёку, но без боли. Посмотрев чуть в сторону и увидев верхнюю полку, я чётко понял, что нахожусь в купе. Рядом стояла капельница. Толстая бутыль висел, приделанная к верхнему лежаку. Мне что-то капали. Зачем? Я ранен?

     Сам доктор активно говорил. Его губы дергались, но для меня абсолютно беззвучно. Вначале всё показалось дикой шуткой, но лицо Брусова было серьёзным. Никаких подколов. И я понял, что контужен. Не слышу ни звука, как тогда - в бункере.

     По завершению манипуляций над щекой, доктор провёл пальцами перед глазами, пощёлкал теми же пальцами рядом с ушами. Я поводил глазами из стороны в сторону, пытаясь хоть как-то донести что - нет, не слышу! Ничего не слышу! Я оглох!!!

     Он нахмурился больше прежнего. В руке Алексея появился шприц с бесцветной жидкостью. Постукав по нему пальцем и изгнав пузырьки воздуха, доктор взял меня за руку. Прикосновение ощутилось. Тело ещё не совсем отказало. Едва шприц попал в вену, как я поплыл.

     Следующее пробуждение было в ореоле света. Дверь в купе была открыта и солнце светило сквозь окно под потолком в проходе. Значит, проклятый дождь прекратился.

     Это сколько времени я проспал? Всю ночь?

     - Эй… - Голос слабый, как у вылупившегося цыплёнка.

     Высушенные жаром губы растянулись в улыбке - слышу! Слух восстановился. К чёрту эту слабость во всём теле, надо вставать и идти. Что вокруг происходит?

     Голова Брусова свесилась с верхней полки, едва я попытался заворочаться. Оказалось, что повязка не только на щеке. Левая ладонь в бинтах и правое плечо. Это когда это я успел нахватать осколков?

      - Не дёргайся, Вася, - обронил доктор, спрыгивая с верхней полки. - Лежать тебе ещё и лежать.

      - Что…слу…чи…лось? - никогда бы не подумал, что произносить слова бывает так сложно.

      Доктор приблизил к губам кружку с водой, приподнял голову, после первого же глотка я закашлялся. Влага впиталась в иссушенный язык и горло не получило ничего, обиженно запершив.

     - Да хрен тебя знает, - честно признался доктор. - Взрывом костюм изодрало. Это знаю точно. Радиации ты хлебнул, но немного - фон за городом почти уже в норме был. Щёку я тебе зашил, вытащил из плеча осколки от гранаты. Да так по мелочи весь покоцанный был.

     Доктор снова позволил сделать глоток, после чего вернул голову подушке и убрал от губ кружку.

     - Тебя старлей притащил. Раненый в колено, между прочим, притащил! Мы потом только осколок Богдана заметили. Ты ста метров до состава не дошёл, свалился на шпалы с автоматом в обнимку. Предполагаю, что последняя мина взорвалась рядом с тобой или граната слишком близко упала. По итогу - контузия. Позавчера же не слышал ничего?

     Я ПРОСПАЛ ДВА ДНЯ?!

     - Не считая обезвоживания и полного исчерпания мышечных ресурсов тела, износа сердца и прочих внутренних органов, через пару дней придёшь в себя. Отлежись, отоспись. Всё будет в порядке. Связки растянуты, мышцы перетруждены. Но пару дней сна и активной жратвы, которой у нас теперь изобилие, сделают из тебя человека.

      - Сер…ге…ев, - выдавил я.

     Брусов молча покачал головой, пригубил кружку с водой.

     - Долго в ночи не ехали - остановились, закрыли все двери и на боковую попадали. Утром же, когда распечатали турели и дежурные поднялись на посты - благодать: ни мутантов, ни дождя. Вот и проехали в тишине и покое, судя по карте, станции «Новошахтинкскую», «Озёрную падь», «Ипполитовку», «Орехово-приморское», «Сибирцево»… А знаешь что самое интересное? По всем этим местам как будто кто-то огнём прошёлся. Выжжены дотла. Словно кто-то старательно уничтожал какие-то следы. Зачем вот бандитам просто так всё выжигать? Это не так просто, как кажется. К тому же если нечему гореть по зиме.

     Он сделал паузу, позволяя мне поразмыслить самому.

     Но какие мысли, когда в голове кавардак и все плывёт? Хочется только одного - спать. Не до аналитики совсем.

     - А сегодня уже станции «Мучную» и «Кюрринг» миновали, те вроде не выжжены. Но мы не останавливались. Ленка приказа не давала. Она - капитан, за старшую, пока ты в отключке был. Вот теперь к «Старому ключу» подъезжаем. Да и незачем вроде было останавливаться. Вода есть, провизия есть, патроны есть. Трасса, тьфу-тьфу-тьфу, отличная.

      - А уголь? Дрова? В печку через пару дней тушёнку будем кидать? - обронил я вернувшимся после пары глотков воды голосом.

      - Что верно, то верно, - вздохнул доктор.

      - Мне надо встать.

      Брусов хмыкнул, покачав головой.

      - Надо, - жёстче добавил я.

      - Ты знаешь, даже если бы у тебя в руке был пистолет, я бы не позволил вставать сегодня. Самый минимум, когда ты поднимешься - это завтра, - спокойным, полным уверенности голосом ответил Брусов. - Майора нет, старлей временно обездвижен. Если ещё и ты сдашь позиции, то кто командование возьмет?

      - Ленка. Капитан же.

      - Ленка – баба! Не будут мужики её слушать… так же, как тебя.

      Поезд замедлил ход и остановился. Рация заработала в соседнем купе. Повернув голову набок, я не увидел своей рации. Взглянув вопросительно на доктора, тот тут же дал ответ на невысказанный вопрос.

      - Ещё бы тебя рациями будили. Они на руках у народа. Пойду Ленкину возьму. Брусов исчез в коридоре. Тут же в купе заглянули девушки: медсестра Вика и повариха Алиса.

      - О, шеф очнулся. С пробужденьицем, - начала Виктория, улыбаясь лучезарной улыбкой. Я мог только гадать, как можно было сохранит такие зубки при единственном рецепте стоматолога анклава: болит - рвать!