Парусиновый саван - Чарльз Вильямс

— Нет, — ответил я, — он прекрасно сознавал, кто он такой.

— В таком случае мы с вами пришли к полному взаимопониманию, — сказала Патриция, намереваясь встать. — Этот человек не мог быть моим отцом. Так что извините…

— Не торопитесь! — произнес я достаточно твердо. — Мне готовятся предъявить самые серьезные обвинения. И вряд ли вы захотите усложнить мое положение, позвонив в полицию, чтобы меня засадили в тюрьму. Так что не торопитесь, давайте закончим разговор. Для меня это единственный способ найти выход из сложившейся ситуации. Расскажите, каким образом он пропал…

Какое-то мгновение казалось, что Патриция сейчас влепит мне пощечину. Она была гордая и к тому же решительная девушка. Но она взяла себя в руки.

— Хорошо, — едва слышно произнесла она. — Отец охотился на перепелов. Дело было в гористой, труднодоступной местности милях в девяноста или ста к юго-западу от Таксона. На охоту отец отправился один. Это было в субботу утром. О нем никто не беспокоился до самого понедельника, когда он не пришел на работу в банк.

— Разве вы или ваша мать не” знали, куда он отправился? — спросил я.

— Мать с отцом развелись еще в 1950-м, — отвечала Патриция. — И тогда же он уехал в Финикс. А мы продолжали жить в Массачусетсе. Отец женился во второй раз, но и с новой женой он прожил недолго.

— Очень жаль, — заметил я. — Продолжайте.

— В банке решили, что отец нездоров, и позвонили к нему домой. Там никто не ответил. Тогда работники банка связались по телефону с его управляющим. Тот сказал им, что видел отца в субботу в охотничьем костюме и с ружьем. Однако управляющий знать не знал, где и как долго отец собирался охотиться. Поставили в известность шерифа. Его люди отыскали магазин спортивных товаров, где отец в пятницу покупал патроны. Он в общих чертах рассказал продавцу, в каких краях собирался охотиться. Организовали поисковую группу. Искать пришлось очень далеко, в сильно пересеченной местности и на огромном пространстве. Так что только к среде удалось обнаружить машину, оставленную отцом. Она стояла на краю старой, заброшенной дороги. До ближайшего ранчо было по меньшей мере миль двадцать. Отец, вероятно, заблудился и на обратном пути не смог выйти к своей машине. Его искали до следующего воскресенья на машинах, лошадях и даже с помощью самолета, но не обнаружили никаких следов.

Почти через год геологи, занимавшиеся разведкой урановых месторождений, нашли его охотничью куртку милях в шести-семи от его машины. Ну, надеюсь, теперь вы удовлетворены?

— Да, — ответил я. — Но не вполне. Вы читали утреннюю газету?

Патриция отрицательно покачала головой:

— Я еще не вынимала ее из почтового ящика.

— Позвольте, я ее принесу, — предложил я. — Вам нужно кое-что там прочесть. Я сходил за газетой и принес ее.

— Я — капитан Роджерс, о котором здесь пишут. Человек, который подписал письмо к Пауле Стаффорд именем Брайан, тот, кто пришел ко мне на “Топаз” и назвался Уэнделлом Бэкстером.

Патриция внимательно прочла все, что было написано о Бэкстере. Затем решительно отложила газету в сторону.

— Полнейший абсурд! — заявила она. — С тех пор прошло два с половиной года. К тому же у моего отца никогда не было двадцати трех тысяч долларов. И не было причин называться Брайаном или как-либо иначе.

— Послушайте, — возразил я, — спустя месяц после того, как ваш отец пропал в пустыне, в Майами приехал человек, как две капли воды похожий на него. Он нанял большой дом на одном из островов, купил за сорок тысяч долларов спортивную рыболовную лодку и дал ей новое имя — “Принцесса Пэт”…

Патриция смотрела на меня широко раскрытыми глазами.

Я продолжал, не обращая внимания на ее реакцию:

— Зажил он в новом доме, словно индийский раджа. Никто не знал, откуда берутся его доходы. Так продолжалось до 7 апреля нынешнего года, когда он вдруг исчез. Пропал без вести при взрыве парусника “Принцесса Пэт”. Лодка сгорела до ватерлинии и затонула. Случилось это в двадцати милях от побережья Флориды, на траверзе Форт-Лодердейла. Но и на этот раз тело его не было найдено.

Звали его Брайан Харди. Он-то и послал вам книгу “Музыка ветров” с просьбой дать автограф. Прошло около двух месяцев, и 31 мая Брайан Харди поднялся на борт моего кеча в Кристобале, назвавшись Уэнделлом Бэкстером. Не думайте, будто я строю догадки или пытаюсь подтасовать факты. Я видел фотографию Харди и утверждаю, что это один и тот же человек. Поэтому я говорю со всей определенностью, что Харди был вашим отцом. У вас есть его фотография или хотя бы любительский снимок?

Патриция как-то отрешенно покачала головой:

— Здесь ничего нет. Фотографии есть дома, в Санта-Барбаре.

— Вы готовы согласиться, что речь идет о вашем отце?

— Не знаю, что ответить. Во всем этом я не вижу никакого смысла. Зачем ему было так поступать?

— Кто-то его преследовал, он спасался, — пояснил я. — Так было в Аризоне, потом — в Майами и, наконец, в Панаме.

— Но от кого он спасался?

— Не знаю, — признался я. — Надеялся, что, может быть, вы знаете. Но вот что мне хотелось бы установить поточнее: страдал ли ваш отец сердечными приступами?

— Нет, — сказала Патриция. — Я об этом никогда не слыхала.

— А в вашей семье были у кого-нибудь проблемы с сердцем, скажем, коронарная недостаточность?

Девушка отрицательно покачала головой:

— Не думаю.

Я закурил сигарету и задумчиво посмотрел на голубовато-зеленоватые тени в воде, в том месте, где были рифы. Все складывалось отлично. У моей собеседницы не должно было остаться никаких сомнений в том, что на борту “Топаза” Бэкстер умер в третий раз. Эта кончина была вполне реальной и драматичной. Не было только тела, чтобы доказать факт его смерти. Так что мне по-прежнему оставалось убеждать всех и каждого, что на этот раз он умер в самом деле. Я с горечью подумал, что, если бы Бэкстер умер от бубонной чумы во время публичного выступления на съезде Американской медицинской ассоциации, его кремировали бы и выставили урну с прахом в витрине универмага “Мейсиз”, в его смерть все равно никто не поверил бы.

Он, мол, все равно воскреснет, ребята. Дайте только срок…

— А вам говорит что-нибудь фамилия Слиделл? — спросил я Патрицию.

— Нет, — ответила она. — Никогда ее не слышала.

Я был убежден, что она говорила правду.

— А вы не знаете, откуда у вашего отца такие деньги?

Девушка, растопырив пальцы, пригладила волосы на голове и поднялась с места.

— Нет… Мистер Роджерс, я не вижу никакого смысла в том, что вы говорите. Этот человек не мог быть моим отцом.

— Но в душе вы допускаете, что это он, верно?