То, что приходит по ночам - Евгения Чеширская

– Не было во дворе никого, че выдумываешь? – говорит. И обнимать меня лезет.

Я вроде бы оттаяла, думаю, может ушла уже. В комнату переместились, я на фотографии на стенах мельком посмотрела, а там… На одной из фоток, старых таких, советских, ТА ЖЕНЩИНА. Один в один! Даже свитер тот же, под горло, с каким-то воротником белым. Я в ужасе спрашиваю у парня, кто это.

– Это? Бабушка моя. Я ее не знал никогда, умерла рано. Маме еще и пятнадцати не было. Дед для нее этот дом строил.

В общем, романтики у нас так и не случилось. После всего увиденного я в полной истерике прыгнула в машину и потребовала увозить меня оттуда немедленно. И больше в тот дом не возвращалась никогда.

Уродина

Я тогда в школе учился, в десятом классе. Красавцем или супер-популярным парнем не был, но вел вполне обычную школьную жизнь, с друзьями, подружками, посиделками после уроков. Пока к нам в класс новенькую не перевели.

Ее как-то сразу невзлюбили. Машка, так ее звали, была… Ну, что уж там ходить вокруг да около, уродиной. Косая на один глаз, носатая, с намечающимся под старым свитером горбом… и ладно бы внешность, в конце концов не мы выбираем, какими нам родиться, у нас в классе тоже не все фотомодели обитали. Но Машка почему-то принципиально игнорировала любое понятие о гигиене. Ну, знаете, весь этот набор – сальные волосы, лицо в прыщах и черных точках, монобровь, руки такие, как будто только что с огорода вылезла – под ногтями, наверно, новая жизнь давно завелась, и вечно один и тот же пыльный, вонючий свитер на все случаи жизни.

Наши девчонки сначала с ней разговаривать пытались, даже жалели – мало ли какие ситуации в жизни бывают, может в семье денег нет или еще что-то? И учительница тоже пыталась намекать, что мыться хотя бы изредка стоит. Но потом мы все увидели ее родителей – абсолютно нормальных, адекватных людей, прилично выглядящих и очень несчастных – и поняли, что дело вовсе не в семье или проблемах. Просто вот такая Машка, уродина. Вроде как она не совсем здоровая была, но это не точно, по крайней мере на все замечания она только улыбалась и молчала, даже от своих же родителей.

И снова – пусть бы ходит и выглядит как хочет, ее право. Если бы эта Машка глаз на меня не положила. Уж не знаю, чем я нашу уродину зацепил, но стала она меня буквально преследовать. Все время норовила сесть рядом, улыбалась больше обычного, ходила хвостиком, даже, блин, в туалет за мной следом. Гулять ходили тоже паровозиком – мы с компанией, и следом по кустам Машка с влюбленным взглядом.

Поначалу было смешно, и мы с друзьями прикалывались над такой странной моей поклонницей. Потом смеяться перехотелось. Я честно сказал ей, что у нас ничего никогда быть не может, вежливо даже, а она… как всегда улыбнулась и продолжила меня преследовать. Я уже грубее с ней поговорил, потом и вовсе наорал – ноль реакции.

Потом, когда уже даже под моим подъездом Машка сидеть начала сутками, мы с друзьями над ней издеваться стали. Не столько со зла – какой интерес убогую терроризировать? – сколько надеялись, что хотя бы так до нее дойдет – лезть ко мне не надо. Не дошло. Машка продолжала делать все ровно то же самое, что и раньше.

Где-то в середине года я научился просто ее игнорировать. Ну, есть и есть. Такое себе неизбежное зло. Даже шутить или издеваться уже не хотелось. Тем более, что в моей голове к тому времени прочно поселилась Наташа, наша красавица и гордость волейбольной команды.

Мы с Наташей стали встречаться, по-взрослому, с поцелуями и планами на будущее. Гуляли вдвоем, я ее из школы провожал, ручки целовал, подарки там разные. И все было бы идеально, но… Машка, да. Эта уродина никуда так и не делась, наличие у меня любимой девушки ее вообще не смутило. Зато конкретно так смущало Наташу. Ну, ее-то понять можно – какая уж тут романтика, когда из-за кустов на тебя чучело таращится?

Честно, не знаю, что там у них двоих случилось, вроде как Машка Наташу доставать стала – та жаловалась пару раз, что ненормальная ей смски странные пишет и просит отпустить меня. Но в конце концов любимая моя не выдержала и решила разобраться по дворовому, а именно забила Машке стрелку за гаражами. Сразу скажу, я об этом узнал уже постфактум, хотя вряд ли стал бы ее отговаривать, если честно.

В общем, Наташа и парочка ее подруг Машку просто и незатейливо избили за гаражами недалеко от школы. В том, что она тогда была еще жива и относительно здорова, клялись все трое, и экспертиза позже подтвердила, что умерла уродина не от девчачьей драки. Только это было уже не важно.

Утром, выходя из свей квартиры, я нашел Машку на пороге. Весь пролет и лестничная клетка были в крови – я и не подозревал, что в человеке может быть СТОЛЬКО крови! Часть этой крови даже попала нам на дверь. Машка уже не дышала.

Мои родители вызвали и полицию, и скорую, и потом общались с ними всеми – я почти в бессознанке блевал в тазик в своей комнате и пытался прийти в себя от увиденного. Наташу и ее подруг никто не винил – тот ужас, что я увидел на лестничной клетке, Машка сделала с собой сама, своими руками. Единственное, что могли предъявить девчонкам – доведение, но даже этого делать не стали, обошлись суровым разговором. Даже Машкины родители их не винили, как по мне, так они даже выдохнули с облегчением, по крайней мере скорби на их лицах на кладбище я не заметил.

А потом она стала приходить ко мне. Ага, я не шучу. На третий день после похорон Машка пришла ко мне в первый раз, и снова ничего не делала, только стояла в углу комнаты и смотрела со своей жутковатой пустой улыбкой. Я сначала подумал, что мне просто снится кошмар, а потом до меня дошло… Я НЕ СПАЛ! Вот тогда от моего вопля и проснулась вся наша многоэтажка.

С тех пор Машка приходила каждую ночь. КАЖДУЮ, блин, ночь! Так-то она продолжала только смотреть, но вы сами попробуйте поспать, когда у вашей кровати призрак пялится на вас из темного угла. Я и не спал. Вообще. Молиться пробовал, соль сыпал, святой водой все вокруг,