Таня Гроттер и Локон Афродиты - Дмитрий Емец

– А это что такое? Они в курсе, что июль на дворе? – спросила Таня.

– До вас здесь жил волшебник-индус, который все время ссорился со своей женой. Они никак не могли договориться, кто уберет елку! Освободили комнату только вчера! – с удовольствием наябедничал эльф.

– А его жена не могла сама убрать, без ссор? – удивилась Таня.

– Нет. Тут особый случай родового проклятия. Жена индуса постоянно находилась внутри глиняного сосуда. Женщиной она становилась только тогда, когда индус играл на флейте. Но стоило ей превратиться в женщину, как она начинала ругаться и требовать у индуса убрать елку. Он злился, переставал играть на флейте, и она вновь становилась змеей, – пояснил Дюдя.

– И где сейчас индус? – поинтересовалась Таня.

– Они развелись, и индус уехал. А жена ползает где-то в парке. Вы не беспокойтесь. Маловероятно, что она сюда вернется. Здесь же неубранная елка, – сказал эльф.

– Ясно! – сказала Таня, задвигая футляр с контрабасом под кровать.

Затем она села на кровать, положила на колени руки и, радостно улыбнувшись, сказала:

– Ну вот я и дома! Во всяком случае, на какое-то время!

– А все лишние могут прямо сейчас сделать «брысь!» – уточнил Ванька, искоса посматривая на Бейбарсова.

Глеб взглянул на него так, как матерый медведь смотрит на отважного зайца, заявляющего: «Эй ты, косолапый, прочь с дороги! У меня черные уши по карате!»

– Тебя я не воспринимаю. Я поступлю так, как скажет Таня, – отвечал он спокойно.

– Я бы отдохнула. И мне еще вещи разобрать надо, – сказала Таня.

Бейбарсов поклонился, круто повернулся, зацепив краем тросточки стену, и вышел.

– Да-да, господин некромаг! Следуйте за мной. Я покажу вам вашу комнату! – заспешил эльф.

Глава 10

ВОТ ТАКОЙ ВОТ МРАКФОРД!

Потянулись дни подготовки к матчу невидимки – сборная мира. Тренировки были трехразовыми: утром, днем и вечером. Утром отрабатывались элементы высшего пилотажа, днем – слаженная работа парами и заговоренный пас, вечером же проходил тренировочный матч. Однако в отличие от Соловья, выпускавшего на поле молодых драконов, тренер невидимок использовал Кенг-Кинга и Тефтелета, дракона бабаев, которого те одолжили ему с какой-то подозрительной сговорчивостью.

«Я бы так не поступал… Не мое, конечно, это дело, но не поступал бы!» – сурово говорил Соловей О. Разбойник.

К мнению русского тренера, однако, никто не прислушивался. И, перестав давать советы чванливому англичанину, выслушивавшему их с лицом, перекошенным и застывшим, как после зубной заморозки, Соловей ограничился тем, что наблюдал за тренировками с трибун. При этом садился обычно подальше, чтобы Таня и Ягун не отвлекались, постоянно оглядываясь на него по старой привычке.

Во время учебных матчей команда играла против дублирующего состава сборной невидимок, в котором были и Ягун с Бейбарсовым. Когда же дублирующий состав тренировался по своей программе, основной состав невидимок – тот, где были Пуппер, О-Фея-Ли-Я, Кэрилин Курло, капитан Глинт и другие – сражался против команды легионеров. Командой легионеров считались: Таня, пламядышащий джинн Фарух, обладающий мощью армейского огнемета, оборотень Эмилио Тобуш и длиннорукий мрачный бабай Нутто-Гнутто. Даже смотреть на Нутто-Гнутто и то было жутко. Он был приземистый, весь поросший густой шерстью, седой на груди и боках, с колючей щетиной и такими массивными надбровными дугами, что его головой, казалось, можно просаживать стены. Маленькие глазки смотрели не то чтобы недоброжелательно, но как-то очень деловито. Примерно так повар смотрит на говяжью вырезку. Зубы у Нутто-Гнутто тоже были самые бабайские – широкие, желтоватые, но очень крепкие, они, наверно, могли перекусить любую кость.

«Такими зубами кашку кушать грех!» – заметил как-то Ягун. Впрочем, Нутто-Гнутто этого и не делал. Днем он вообще ничего не ел, а ночью отправлялся в злачные кварталы и возвращался утром сытым. Глеб Бейбарсов посматривал на Нутто-Гнутто понимающе и на всякий случай никогда не расставался с тросточкой. Нутто-Гнутто гнусно ухмылялся и кланялся Бейбарсову. Можно было подумать, что эти двое видят друг друга насквозь.

Зато в игре бабай был очень хорош. Порой Тане казалось, что Нутто-Гнутто – самое полезное приобретение команды невидимок. Куда бы она ни метнула мяч – всегда на пути у него вырастал хладнокровный бабай на полинявшем коврике, и мяч попадал прямо в его необъятную лапищу.

Первых два или три дня Нутто-Гнутто относился к Тане странно. Работая с ней в паре, он, казалось, все делал для того, чтобы отправить ее в магпункт. Трижды менял заклинания во время отработки заговоренного паса, а во время пилотажа подрезал так круто, что Таня уходила от столкновения лишь чудом. Один раз она сама было уже поверила, что столкнулась, и даже ощутила удар, но с изумлением обнаружила, что успела отвести руку со смычком в сторону, и, послушавшись ее, контрабас сотворил невероятное.

Драконбольная команда существует по собственным законам, далеким от сентиментальности. Разозлившись, Таня стала платить бабаю той же монетой. Вначале она попыталась сшибить Нутто-Гнутто с пикирующего коврика заговоренным пасом, применив так называемый метод честного заклинания. Метод этот заключался в том, что заклинание произносилось громко и четко. Противник начинал подозревать подвох, считая, что имеет дело с каким-то изощренным коварством, торопливо искал ключ и… оказывался на песочке. Метод честного заклинания обычно использовался и успешно действовал против самых опытных противников. Однако Нутто-Гнутто не попался. Он использовал какой-то хитрый отвод, заставивший мяч замедлиться и зависнуть в воздухе на несколько лишних секунд. Затем он атаковал мяч фантомной рукой, заставив заклинание сработать вхолостую, не причинив вреда, и лишь затем хладнокровно сгреб его.

«На заговоренных пасах здесь ловить нечего… Что ж, проверим его на вшивость в пилотаже!» – подумала Таня и стала дожидаться подходящего момента.

Во время маневров она спикировала на Нутто-Гнутто сверху, заставив его поверить, что будет столкновение, и уйти вниз. В ту же секунду Таня, ожидавшая этого, заложила стремительный вираж и пронеслась так близко, что ударила Нутто-Гнутто порывом воздуха.

Бабай чудом удержался на коврике, и то лишь потому, что успел вцепиться в кисть. Кое-как восстановив равновесие, Нутто-Гнутто помчался на Таню, словно для лобового тарана, но в последний момент круто затормозил и помахал ей рукой. Таня поняла, что испытание закончено. Нутто-Гнутто признал ее равной себе. Теперь они были друзья и союзники. Во всяком случае, пока бабай не проголодается.

– О, эти русские! В одиночку наброситься на такого огромного, такого чудовищно волосатого бабая! – картавя, сказала Кэрилин Курло.

– Если уж ты сама заговорила о русских… Как там твой Демьян Горьянов? – вкрадчиво вмешалась О-Фея-Ли-Я.

– Он просто лапочка! Я его обожаю! А какой талантище! Только он способен сглазить через зудильник! – расцветая улыбкой, похвалилась Кэрилин.

Тяжелые однообразные тренировки страшно изматывали, и вечером Таня нередко ощущала себя так, словно ее прокрутили через мясорубку, затем наскоро слепили в человекоподобный пельмень, нахлобучили шапку и сказали: «Иди гуляй! Теперь можешь пожить немного для себя!»

Часто ей хотелось, чтобы рядом оказался Ванька – привычный, милый Ванька, который не отходил от нее все пять тибидохских лет. Но Ванька как в воду канул. Последнюю неделю он вообще не появлялся на горизонте, и только отдаленно до Тани долетали слухи, что Ваньку вконец достала Зализина, просто прилипла к нему, от всех охраняет и даже будто бы на торжественном обеде ухитрилась швырнуть чашкой в самую добрую тетю.

Зато Бейбарсов всегда оказывался поблизости. Правда, совсем не на пользу себе. С Бейбарсовым Тане приходилось все время напрягаться и быть настороже. Его вечно тянуло на авантюры, адреналин, ночные перелеты и кости. Пару раз он порывался показать Тане замурованных в стены покойников, которых случайно обнаружил. Однако сейчас Таня была слишком вымотана, чтобы оценить по достоинству весь этот экстремальный джентльменский набор.

Забытый локон Афродиты лежал в одном из отделений футляра. Порой Таня доставала его и, глядя на него, думала: «Не до тебя сейчас!» Локон тускнел, терял цвет. Золото начинало отливать банальной рыжиной.

«Что ты тут лежишь? Ждешь, пока я произнесу имя? То самое, единственное? А если не произнесу, никогда не смогу никого полюбить?» – думала Таня, вспоминая слова Абдуллы.

Однако сейчас эта мысль ее нисколько не огорчала, была фоновой и, пожалуй, даже приятной. Какая тут любовь? Все ее мысли были теперь о драконболе. Таню ужасно раздражало, что тренер невидимок требовал от них парной и групповой игры, строго пресекая всякую индивидуальную работу и самостоятельный прорыв к дракону.