Самолеты летят к партизанам (Записки начальника штаба) - Александр Верхозин

— Готовьте экипаж Слепова на сегодня.

Вечером, за час до вылета, на аэродром приехала группа товарищей во главе с секретарем ЦК КП(б) Украины Д. С. Коротченко. Я спросил их, умеют ли они пользоваться боевым парашютом. Узнав, что познания в этой области у них невелики, коротко рассказал, как и при каких обстоятельствах может быть применен парашют. В глазах одного из моих слушателей я заметил невысказанный вопрос: «А вдруг не раскроется?» Пришлось рассказать анекдот, как один пассажир, надевая парашют, спросил: «Как быть, если он не раскроется при прыжке?» Летчик ответил: «Придете на склад, вам заменят его другим…»

Гризодубова не ошиблась в выборе: задание экипаж Слепова выполнил отлично. Руководители подпольного ЦК КП(б) Украины в целости и сохранности были доставлены на площадку Кожушки, в соединение Ковпака. После совещания Д. С. Коротченко и Т. А. Строкач побывали в партизанских соединениях. Как отмечал на XVI съезде КП(б)У Н. С. Хрущев, «пребывание Д. С. Коротченко в тылу врага имело серьезное значение для подъема партийно-политической работы в партизанских отрядах и соединениях, среди всего населения оккупированных врагом районов Украины» 3.

Летом, как известно, ночи короткие. Не успеет потемнеть, как начинается заря. В связи с недостатком темного времени для полетов из Москвы в глубокий тыл противника была отправлена в Липецк оперативная группа из десяти самолетов. Группу возглавила В. С. Гризодубова.

Полеты с Липецкого аэродрома проходили успешно. Правда, в короткие ночи летчики не всегда успевали вернуться на свою базу с наиболее отдаленных точек и вынуждены были оставаться там на дневку. На аэродроме Дуброва часто оставалось на день по четыре — шесть самолетов. Партизаны имели возможность больше узнать от летчиков о положении на фронтах и обо всем, что их интересовало. Между летчиками и партизанами завязалась крепкая боевая дружба.

14 июня Гризодубова вылетела с грузом боеприпасов к житомирским партизанам, в соединение генерала Сабурова. Времени для обратного полета в ту же ночь не оставалось: начинался рассвет. Валентина Степановна осталась на день у партизан.

Увидев у себя прославленную летчицу, хозяева проявили такое гостеприимство, что, если бы она стала выполнять все пожелания, с которыми к ней обращались партизаны, улететь ей не пришлось бы и в следующую ночь. Повидаться с командиром полка «партизанских летчиков» на аэродром приехали известные вожаки украинских партизан — генералы А. Ф. Федоров, В. А. Бегма и другие командиры соединений и отрядов.

В этот день у А. Н. Сабурова находилось восемь экипажей: самолеты стояли замаскированные в лесу, прилегающему к площадке. Фашисты и не подозревали, что у них в тылу работает в буквальном смысле слова аэропорт, который каждую ночь принимает и выпускает более десяти самолетов. Комиссары соединений Дружинин, Богатырь и другие организовали совместный митинг. Выступавшие внесли предложение просить штаб партизанского движения Украины наградить подполковника В. С. Гризодубову медалью «Партизану Отечественной войны» 1-й степени. Присутствовавшие на митинге представители штаба тут же под общий гул одобрения вручили Валентине Степановне партизанскую награду.

За столы сели вперемежку летчики и партизаны. Сразу нашлись шутники. Со стороны можно было подумать, что это охотники; тон задавали летчики. Гурманом партизанской кухни оказался командир корабля Александр Сергеевич Кузнецов. Он попросил для себя яичницу из десяти яиц. Многие улыбнулись и позавидовали такому аппетиту летчика. На что Александр Сергеевич нашелся и рассказал подходящий к этому случаю анекдот:

— Мой прадед был крепостным. Все его хозяйство состояло из деревянной сохи, которой он, обладая неимоверной силой, пахал поле, часто помогая лошади. Прадед ходил всегда голодным, так как аппетит его был соразмерен силе. Как-то подвыпившие гости помещика поспорили: чей крепостной больше съест и голодным останется. Хозяин моего прадеда ударил об заклад, что его Влас — так звали моего прадеда — съест молочного теленка за один присест.

Посадили Власа за стол на возвышенное место, чтобы все видели. И начал он есть приготовленного и разделенного на несколько блюд теленка. Съев одно, второе, третье, десятое блюда, Влас вопрошающе уставился на своего помещика, а тот испугался, подумав, что пари проигрывает. «Ну что ты, Власушка, неужели наелся?» — спросил барин. А мой прадед ответил: «Батюшка барин, пущай подают теля, а то наедаться начинаю»…

Я же, как видите, уступаю в аппетите моему предку, и, наверное, потому, что ем каждый день досыта.

За дружеским обедом старые, «бородатые» анекдоты чередовались с забавными случаями из боевой жизни партизан и летчиков.

— Прилетал я недавно сюда, к Александру Николаевичу Сабурову, — заговорил Николай Слепов. — Доставил ему полный самолет боеприпасов, а обратным рейсом должен был возвращаться впустую.

«Возьми, Коля, пару живых свиней, — сказал мне Александр Николаевич. — Сверх нормы в столовой летчиков жаркое лишним не будет. Да не стесняйся: — нам это не в убыток — у фашистов отбили».

Отказать уважаемому человеку, своему другу, сами понимаете, я не мог.

Связали партизаны двух солидных, еле в дверь впихнули, хрюшек, помахали на прощанье и отошли в сторону — борттехник уже запускал моторы. Из кабины я увидел слева Александра Николаевича. Я не слыхал, что он сказал, но по движению губ понял: «Ни пуха, ни пера». Вместо традиционного «Пошел к черту» ответом был полный газ моторам и взлет. Не успели мы набрать заданную высоту, как попали под сильный зенитный огонь. Мы обстреляли зенитную батарею противника. Бортовый техник Гайворонский открыл дверь пассажирской кабины и стал бросать вниз осколочные бомбы. И вдруг мимо него одна за другой с визгом выскочили из самолета свиньи. Это случилось так неожиданно, что Гайворонский почему-то крикнул: «Куда же вы?»

Но свиньи, животные бессловесные, оставили его вопрос без внимания и пошли гулять на землю с двух тысяч метров без парашютов. И, странное дело, зенитки тут же умолкли. С чего бы это?.. — закончил Николай Слепов под веселое оживление слушателей. Рассмеялся даже серьезный генерал Сабуров.

— Вы хотите знать, почему немцы прекратили стрельбу? — спросил Александр Николаевич, когда утих смех. — Так внесем в этот новый способ подавления огня противника некоторую ясность. Недавно наши ребята подорвали автомашину с фашистскими офицерами. Несколько человек взяли в плен. Один на допросе сказал по-русски, что 25 мая над их гарнизоном пролетал наш самолет. Когда зенитчики попытались его сбить, в ночном небе раздался душераздирающий визг неизвестного до этого типа русских бомб. Артиллерийская прислуга, бросив батарею, разбежалась. Вот так, Коля, — обратился Сабуров к Слепову. — Скажи спасибо свиньям. Фрицы были страшно удивлены, когда не последовало никакого взрыва, и еще больше, когда утром нашли двух разбившихся хрюшек.

…Погода благоприятствовала. Полеты к партизанам шли полным ходом. Все ночи были заняты напряженной работой на земле и в воздухе. Днем тяжелые самолеты стояли рассредоточенными на границах Липецкого аэродрома, люди отдыхали под крыльями своих самолетов. Командир корабля Сергей Соловей и штурман Павел Москаленко лежали в тени под самолетом № 20, только что загруженном взрывчаткой общим весом 1800 килограммов.

К самолету подъехала еще автомашина. Приемом груза руководил борттехник Александр Зозуля. Москаленко и Соловей отошли метров на тридцать покурить и легли на траву. Выкурив по папиросе, летчик и штурман собрались перейти с солнцепека в тень крыла самодета. Из фюзеляжа слышалось, как звонкоголосый Зозуля с кем-то спорил, что-то доказывал. И вдруг… страшный взрыв. Самолет вспыхнул и мелкими частями разлетелся во все стороны.

Контуженные, поцарапанные мелкими осколками Соловей и Москаленко остались живы. Погибли борттехник Александр Петрович Зозуля, механик Павел Сергеевич Оноприенко, бортрадист Николай Стдпанович Соколов, воздушный стрелок Павел Иванович Зайченко, авиационные механики Михаил Андреевич Фокин и Павел Иванович Горбунов, мотористы Николай Ефимович Кулиш, Владимир Алексеевич Косточкин и Ефим Сергеевич Горбачев. Погибли и три партизана из погрузочной команды, фамилии которых неизвестны.

Причина трагедии: команда, доставившая взрывчатку на аэродром, погрузила в самолет тол и взрыватели к нему навалом. Это было грубым нарушением давно существующих правил хранения и транспортировки взрывчатых веществ. Командование авиации дальнего действия, руководство партизанским движением и мы все сделали из этого соответствующие выводы, чтобы не только в нашем полку, но и нигде в армии не повторилось подобное. Кроме утраты наших боевых товарищей, взрывом был нанесен полку и большой материальный ущерб. Рядом с взорвавшимся самолетом стоял еще один ЛИ-2. Плоскости и фюзеляж его оказались настолько деформированными, что отремонтировать можно было только на заводе. Для этого надо было разобрать самолет на части и отправить по железной дороге на завод. На это потребовалось бы много времени, а самолет был крайне нужен для полетов к партизанам.